I. Избрание князя
В первой главе было приведено немало случаев как призвания князей народом, так и изгнания их. Мы не считаем необходимым исчерпывать здесь весь относящийся до избрания князей летописный материал. При изложении вопроса о преемстве столов нам придется еще иметь дело со случаями избрания; здесь же мы сгруппируем только наиболее характерные из них.
В 1097 г. состоялся съезд князей в Любече, на котором, для прекращения княжеских усобиц, было принято в руководство на будущее время начало "отчины". По этому началу внуки Ярослава Владимировича должны были владеть теми волостями, которые даны были Ярославом их отцам. В Киеве должны были княжить сыновья Изяслава, в Чернигове — сыновья Святослава, в Переяславле — сыновья Всеволода и т.д. Мы имеем здесь дело с чрезвычайно важным решением, которое, действительно, могло бы до некоторой степени ограничить княжеские споры из-за владений. В 1112 г. скончался киевский князь Святополк Изяславич. У него осталось три сына и, следовательно, преемство Киевской волости было достаточно обеспечено. Так как все потомки Ярослава были связаны Любецким соглашением, то со стороны князей и не возникло никакого вопроса о преемстве в Киеве. Но вопрос подняли киевляне. Они хотели иметь своим князем не кого-либо из сыновей Святополка, а Владимира Мономаха и послали к нему приглашение. Когда Владимир отказался, они повторили приглашение, предупреждая его, что, если он будет настаивать на отказе, в Киеве возникнут беспорядки, за которые ответственность падет на него. Владимир, вместо того чтобы помочь своим племянникам, сыновьям Святополка, занять Киев и наказать непокорных, принимает избрание и делается родоначальником новой линии киевских князей (Владимировичей). Воля народная устранила, таким образом, от обладания киевским столом князей, которые должны были занимать этот стол и по завещанию Ярослава, и по единогласному решению Любецкого съезда, и предоставила его младшей линии.
Избрание народное является в данном случае решающим, и не только для Владимира, в пользу которого оно состоялось, но и для других князей, двоюродных братьев его и племянников. Все участники Любецкого съезда целовали крест на том, чтобы каждому держать свою отчину, а в случае нарушения всем выступить войной против нарушителя, и никто не выступил.
В 1146 г. Всеволод Киевский предложил киевлянам признать своим князем по смерти своей брата своего, Игоря; в 1157 г. то же делает в Ростовской волости князь Юрий, а в 1187 г. Ярослав Осмомысл в Галиче. Во всех этих случаях народ при жизни помянутых князей соглашается с их предложениями, а по смерти их нарушает свое обещание и возводит на престол других лиц.
По смерти князя Изяслава, избранного киевлянами в 1146 г., они передают киевский стол брату его, Ростиславу. Вот как описано это событие летописцем:
"И посадиша в Киеве Ростислава кияне, рекуче ему: "якоже же брат твой, Изяслав, честил Вячеслава, такоже и ты чести. А до твоего живота Киев твой" (Ипат. 1154).
Чрезвычайно характерное известие. Из него следует, что киевляне совершенно ясно сознавали, что им принадлежит право избирать князей. Они говорят Ростиславу: Киев твой до смерти твоей, т.е. они избирают его пожизненно. Ростислав не может назначить себе наследника, кроме, конечно, случая соглашения с киевлянами. Если такого соглашения не последует, они изберут, по смерти его, кого захотят.
Подобно этому новгородцы признают сына этого Ростислава, Святослава, своим пожизненным князем. Они целуют Ростиславу крест на том "Яко же им имети сына его собе князем, а иного князя не искати, оли ся с ним смертию разлучити".
Киевляне очень ревниво охраняли свое право призвания. Измену Игорю (с. 19) они мотивировали такими словами: "не хочем быти акы в задничи", т.е. они не желают переходить от одного князя к другому в том порядке, в каком переходит наследство в частном быту.
Не менее ясное сознание о праве избрания князя встречаем и в городах Ростовской волости. Владимирцы, недовольные Ярополком Ростиславичем, говорят: "Мы есмы вольная князя прияли к собе". По смерти Михалки ростовцы призывают к себе Мстислава Ростиславича и говорят ему:
"Поиди, княже, к нам, Михалка Бог поял, на Волзе, на Городци, а мы хочем тебе, а иного нехощем" (Сузд.).
В это же время (1176) владимирцы целуют крест к брату умершего "и на детех его" (Сузд.). Это чрезвычайно знаменательная прибавка. Владимирцы не первый раз принимают участие в избрании князя. При жизни Юрия они призываются им к соглашению о преемнике; по смерти Юрия они участвуют в избрании Андрея; по смерти Андрея участвуют в избрании Ростиславичей; по изгнании Ярополка Ростиславича они призывают Михалку. Но ни в одном из этих призваний не говорится, что князь призывается с потомством. Призвания эти были, следовательно, пожизненные, как и вышеприведенное призвание Ростислава в Киев; все они предполагают право народа, по смерти призванного князя, произвести новое избрание. В 1176 г. владимирцы впервые призывают князя "с детьми", т.е. с потомством. Эту меру надо поставить рядом с решением князей на Любецком съезде. Она имеет совершенно то же значение, но на этот раз исходит не от князей, а от народа: владимирцы ограничивают число законных претендентов на владимирский стол потомством Всеволода.
Но как это понимать? Установляется приведенным целованием наследственность княжеской власти во Владимире, или народ только ограничивает на будущее время свое право избрания средою потомства Всеволода? Целование 1176 г. надо, думаем, понимать во втором смысле; для первого условия того времени не были еще достаточно зрелы: не было еще выработано никакого определенного порядка наследственности, а, с другой стороны, Всеволод и сыновья его имели еще слишком мало независимых от народа средств действия, чтобы обходиться без его согласия в таком важном вопросе, как замещение столов.
Такое толкование находит себе подтверждение и в летописи. Вот как описывает она назначение Всеволодом себе преемника:
"Того же лета посла князь великий, Всеволод, по сына своего, Костянтина, в Ростов, дая ему по своем животе Володимерь, а Ростов Юрью дая; он же не еха ко отцю в Володимерь, хотя взяти Володимерь к Ростову. Он же посла по него, вторицею, зва к себе, и тако пакы не иде ко отцю своему, но хотяше Володимеря к Ростову. Князь же великий Всеволод созва всех бояр своих, с городов и с волостей, и епископа Иоана, и игумены, и попы, и купцы, и дворяне и вси люди, и да сыну своему, Юрью, Володимерь по себе и водя всех ко кресту; и целоваша вси людие на Юрии" (Воскр. 1211).
Люди целуют крест на том, что по смерти Всеволода владимирским князем будет второй его сын, Юрий. Это есть обещание признать Юрия владимирским князем и посадить его на столе. Оно напоминает известное уже нам соглашение, состоявшееся между отцом Всеволода, Юрием, и ростовцами, суздальцами и владимирцами в 1156—1157 гг. И там и здесь обойден старший сын; и там и здесь созываются люди со всех городов и волостей. Это понятно. Предстояло решить очень важный для Всеволода вопрос. Старший сын его, Константин, пошел против воли отца, захотел взять Владимир к Ростову, т.е. захотел восстановить первенствующее значение Ростова и подчинить ему Владимир. Это не могло нравиться Всеволоду, который всем был обязан новому городу, Владимиру. Не желая умалять значения этого города, он дает ему особого князя в лице второго сына, Юрия. Владимирцы, конечно, охотно к этому присоединяются; для них ничто так не желательно, как сохранение если не главенства над Ростовом, то по крайней мере своей особности. Но для обеспечения самостоятельности Владимира крестного целования его граждан, конечно, недостаточно.
Желательно, чтобы к нему присоединились и люди других городов. Вот почему Всеволод и призывает к соглашению людей всех городов и волостей, владимирцев, ростовцев, суздальцев и пр. Присоединение к такому соглашению ростовцев совершенно понятно. С осуществлением этого соглашения они все же выигрывают, так как получают особого от Владимира князя.
Нельзя не указать еще на одно обстоятельство в распоряжении Всеволодом своими владениями. После него осталось шесть сыновей, а участки он назначает только четырем, и очень неравные: Константину дает Ростов, Юрию — Владимир, Ярославу — Переяславль, Владимиру — Юрьев, а Святославу и Ивану ничего. Надо, кажется, вывести отсюда, что у Всеволода не вотчинная точка зрения. Если бы он смотрел на свои владения как на свою частную собственность, у него достало бы чем наделить всех сыновей. Тут видится что-то другое.
На продолжающуюся необходимость признания князя народом в городах древней Ростовской волости и после 1176 г. указывает и приведенное выше (с.27) обращение третьего сына Всеволода, Ярослава, к переяславцам.
В заключение приведем слова Всеволода Юрьевича, основателя, в силу народного избрания, линии владимирских князей, обращенные им к противнику своему, Мстиславу Ростиславичу.
По смерти князя Михалки ростовцы снова призвали Мстислава Ростиславича, а владимирцы целовали крест Всеволоду Юрьевичу "и с детьми". Ростовцы не хотели примириться с этим разделением некогда единой Ростовской волости и требовали от своего князя, чтобы он прогнал Всеволода. Всеволод же, узнав о выступлении против него Мстислава, послал к нему посла со следующими характерными для того времени словами:
"Брате! оже тя привели старейшая дружина, и ты поеди к Ростовоу, а оттоле мир взмеве: тебе ростовци привели и боляре, а мене с братом Бог был привел, и володимирци и переяславци; Суздаль боуди нам обечь, да кого всхотят, то той боудет им князь" (Сузд. 1177).
Всеволод не только признает состоявшееся избрание, но и предоставляет еще Суздалю высказаться в пользу того или другого из имеющихся в волости князей. Нелишне обратить внимание и на то, что Михалко и Всеволод не только никого не наказывают, но и никому не мстят за то, что народ не устоял на крестном целовании в их пользу, состоявшемся при отце их, Юрии.
Сознание о праве призвания хорошо высказалось в похвале летописца князю Мстиславу Ростиславичу:
"Не бе бо тое земле в Руси, которая же его не хотяшеть" (Ипат. 1179).
Мы привели несколько свидетельств источников, из которых видно, что народ не только осуществлял свое право призвания, но что ему было присуще и совершенно отчетливое сознание о принадлежности ему этого права. Право это признают и князья.
Но такие характерные известия встречаются нечасто. В большинстве случаев летописец говорит коротко: по смерти такого-то князя стол его занял такой-то, или: такой-то князь дал такой-то город такому-то князю. Как надо понимать эти краткие известия? Надо ли и в таких случаях предполагать народное согласие? Полагаем, что надо. Князь в мирное время всегда вступал на стол с согласия народа, которое выражалось в крестном целовании и в торжественном посажении его народом на стол. Никто не будет отрицать, что крестное целование, в котором и выражалось признание князя народом, всегда имело место при вступлении на стол нового князя; а между тем и о нем летопись очень часто забывает упомянуть. Вот как коротко передает она о вокняжении в Киеве, по смерти Владимира Мономаха, сына его Мстислава:
Лаврентьевский список: "И седе Кыеве Мстислав, сын его старейший, княжа с кротостью; а Ярополк, брат его, иде Переяславлю".
Ипатьевский: "Мстислав, старейший сын его, седе на столе в Киеве, отца место своего, майя в 20".
Записан только голый факт, с опущением всех сопровождавших его обстоятельств. В Лаврентьевском же списке прибавка о кротком княжении Мстислава свидетельствует, что факт записан гораздо позднее события, или что первоначальная редакция его была потом дополнена.
На основании таких кратких заметок нельзя делать никаких выводов о том, на каком основании вступил тот или другой князь на престол. Заключения наши должны основываться на крестном целовании, которое надо всегда предполагать. Крестное целование, в котором выражается признание князя народом, и есть юридическое основание его власти. Это признание нет надобности представлять себе всегда совершенно свободным и возникавшим по инициативе народа. Предержащая власть имеет много способов влиять на народ и склонять его к угодным для нее решениям. Князь Полоцкий, Ростислав, например, заметив колебание в своих подданных и склонность перейти на сторону Рогволода (с. 13), одаряет их многими подарками и затем уже приводит ко кресту. Сущность дела этим, однако, нисколько не изменяется. Розданные подарки служат только новым доказательством того, что согласие народа нужно.
<< Назад Вперёд>>
