Местные карты и юридические манипуляции
Рис. 2.10. РГАДА. Ф. 1209. Алексин. Стб. 30972. Ч. 1. Л. 174а. Фрагмент изображения города Серпухова.
Из самих дел становится совершенно ясно, что никакие клятвы на святом Евангелии не могли обеспечить правдивость всех и каждого. Снова и снова дела показывают, что святая правда одного была оскорбительной ложью и забывчивостью для другого. После надлежащего разбирательства, в ходе которого приказные люди проверяли старые акты и документы, собирали сотни свидетелей, подучали их показания и вместе с ними обходили границы от реки к ручью, от родника к болоту, от осины к дубу, ситуация развивалась стандартным образом. Проигравшая сторона, услышав приговор, с негодованием протестовала против коррупции и неправильного ведения расследования. Стороны жаловались, что следователи в своих опросах ограничились «ближными и не дальными людми» или, наоборот, «дальными людми и не ближными дальных станов и деревен»; что они опрашивали свидетелей избирательно, а не поголовно; что они опросили слишком мало людей или что они составили карты и записали результаты опросов, ни разу не сходив на сами земли.
Рис. 2.11. РГАДА. Ф. 1209. Муром. Стб. 36717. Л. 37. Фрагмент изображения огороженной деревни Меленки. Дома с огородами и капустными грядками
Просители обвиняли следователей в том, что они указывали в качестве свидетелей людей, которые никогда не принимали участия в расследовании, что они действовали в пользу противоположной стороны «безделною корыстью своею» или «для своих многих взятков... сказали неправду» и вели следствие и составляли карты «ложно», «не в правду» и «воровски»42. Например, в 1679 году Данило Ошанин обратился к царю Федору Алексеевичу по поводу своего поля Сидоровка в Суздальском уезде, на которое незаконно претендовал его соперник-землевладелец Василий Алексеев:
умысля своим затейным умыслом, [Василий Алексеев] по стачке с свойственниками своими бил челом великому Государю ложно об той ево помесной пустоше Сидоровке на него, назвав ево помесную пустошь Сидоровку своею пустошью Прокудинскою... а по ложному челобитию Васильева Алексеева и по неправой выписке подьячего Осипа Тарагинова послана в Суздаль великого государева отказная грамота стольнику воеводе Прокофию Ларионову, и ему велено было сыскивать... не выбором... и для того сыску посылай из Суздаля приказной избы подяьчей Митка Матвеев. И он, Митка Матвеев, забыв страх Божей и великого государя указ, взяв с него, Василья, посул, не ездя на те пустоши и в тот стан, сыскивали дальных, а не ближних людей, выбором, и они ж ложно сказали: Василий владеет тою пустошью... И он, Митка, составил воровски чертеж и досмотр, не быв на тех пустошах.
Проблема, как и следовало ожидать, состояла в том, что, когда московские власти распорядились провести следствие заново, Василий Алексеев предсказуемо подал встречный иск, в котором он настаивал, что его дело правое, и некто другой, как Ошанин, подрывает систему своей ложью и взятками. Поместному приказу в Москве, который был не в состоянии установить, кто прав, а кто виноват в этом деле, не оставалось ничего другого, кроме как направить другой указ, больше похожий на мольбу, чем на властное повеление, с требованием к городовому воеводе, к тому моменту уже другому лицу, провести еще одно расследование и составить еще одну карту43. Государство Романовых, печально известное своим абсолютистским режимом и пользующееся дурной славой у европейских комментаторов из-за нежелания нести ответственность по своим же законам, на самом деле совершенно запуталось в собственных правилах и процедурах.
Эта неспособность разрешать споры в свете абсолютной непримиримости представленных доказательств обременяла большую часть судебных тяжб, связанных с картами землевладений. В деле из Алексина вдова Авдотья Недоброва обратилась с просьбой вернуть ее небольшую вдовью долю, отобранную у нее бессовестным соседом, Агеем Арцыбышевым. Поместный приказ, видимо тронутый ходатайством и считавший необходимым предоставлять вдовам достойные участки земли, повелел расследовать это дело, и если утверждения вдовы окажутся верными, то закрепить за ней землю. К несчастью для вдовы и московских властей, ни одно дело не оставалось без встречного иска. Ее противник Агей убедительно доказывал свое право на землю, изображая вдову интриганкой, осуществлявшей свои замыслы с помощью взяток и связей. По его словам, ей действительно принадлежала пустошь под названием Варваринка, так же как и ему, потому что в этой местности было два разных поля под таким названием. Приказу ничего не оставалось, как повелеть провести еще одно расследование и составить карту, которые, разумеется, были опротестованы вдовой, потребовавшей очередного тура расследования, на что власти вынуждены были согласиться44. В вышеупомянутом споре между Степаном Ждановым и Анастасовым монастырем дело вращалось вокруг существования двух дубов, которые, по утверждению представителя монастыря Алексея Земцова, обозначали дорогу, отделявшую монастырские владения от земли Жданова. Земцов опротестовал три разных варианта карты, представленных Ждановым в течение нескольких лет юридических пререканий, ни на одном из которых не были изображены два дуба. Жданов неизменно заявлял, что два дуба давно сгнили, и никто не может указать их местоположения, поэтому они не могут присутствовать на карте. Разрядный приказ, разбиравшийся с этим конкретным делом, менял свои решения с одного на другое, сначала однозначно передав землю Жданову, а затем аннулировав свое постановление и вернув землю монастырю45.
В споре с Никитским монастырем Юрий Скрыпицын заявил права на участок земли на основании того, что эта земля была официально подарена ему царским указом из фонда «порозжей земли». Он утверждал, что церковь, которая ранее стояла на этой земле, и прилегающее к ней кладбище были построены давным-давно крестьянами бывшего землевладельца, и поэтому участок, на котором стоит церковь, и земля вокруг нее по праву переходили к нему, как нынешнему землевладельцу. В первом раунде опросов свидетели-крестьяне единодушно подтвердили его слова. Монастырь согласился, что церковь построил прежний владелец, но затем, как утверждали монахи, он завещал территорию церкви и землю монастырю. Монастырь давал также и другие, противоречащие предшествующим показания: якобы церковь построили монастырские крестьяне, и поэтому она принадлежала монастырю с самого начала. Крестьяне, которых призвали подтвердить новую историю, сделали это не моргнув глазом. Представитель монастыря далее добавлял, что Скрыпицын действовал безответственно по отношению к священному имуществу: он затопил землю, построив новую мельницу, и неуважительно обращался с кладбищем: «...церковного села бревна в земле, знать, згнили, и по...* того окладу человеческие кости и кладбища, и цка, а на той цке подписано: преставися Антонида Данилова дочь Дубровина, и на иных могилах каменья многие есть, и около того погосту обрано, и каменье многое выломано». Как и следовало ожидать, когда местные власти снова пришли проводить расследование, монастырь смог найти свидетелей, которые подтвердили последнюю версию истории46.
Некоторые дела превращались в такое болото противоречий, что невозможно было установить даже базовые истины. Перед лицом сложных и противоречивых свидетельств московские власти могли пойти двумя путями: начать очередной круг расследования и отложить разрешение дела, что они обычно и делали, или поверить в самую последнюю, в самую жалостливую или в самую выгодную для них историю, что они делали иногда. В кашинском деле, загрузившем суды работой на пять лет, с 1665 по 1670 год, собственность переходила из рук в руки по меньшей мере дважды, и обе стороны постоянно требовали новых расследований и новых карт. Суд выносил решения в пользу то одной, то другой стороны, по мере того как каждая из них представляла документы и свидетелей. Указания, направленные в Кашин в 1670 году, подчеркивают, что воевода должен провести третье полное расследование тех же оспариваемых земель. Не только суд кардинально менял свои собственные решения по этому делу, отбирая землю сначала у одного, а потом у другого владельца, но и ряд подьячих съезжей избы понесли физические наказания из-за нерешительности суда. Сергушка Филатев, называемый «человек Ивана Шашкова», вероятно, был крепостным. Его осудили за подделку списка свидетелей и приговорили бить кнутом — любимым русским орудием наказания. Позднее, когда выяснилось, что Сергушку самого оклеветали в судебном протоколе, суд заговорил по-другому. Он приговорил площадного подьячего, которого теперь считали истинным злоумышленником, за то, «что он писал крестьян заочно в обыск и руку прикладывал, учинить наказанье — бить нещадно кнутом и о том послать», и освободил Сергушку под залог. С точки зрения Сергушки, карательное государство никак не выглядело неэффективным: он уже пострадал от первоначального приговора, и неважно, был тот отменен или нет47. И действительно, государство показало свою силу в этих делах: оно отбирало земли, передавало их другим владельцам, выносило суровые приговоры и на многие годы блокировало в судах права на владение землей. И при всем этом оно было неспособно разрешить дела, которые слушались в его собственных судах в соответствии с его собственными законами и процедурами.
Разноцветные чертежи-карты, представленные в судебной тяжбе XVII века по поводу недвижимого имущества, показывают московское самодержавие во всем его могуществе и неумелости. Они позволяют перевернуть сложившиеся у нас представления о взаимоотношениях между картографическими проектами центра и местными интересами. В огромной неуправляемой стране, где централизация никогда не смогла бы прижиться без участия и поддержки местных сообществ, карты предоставили местные знания на службу центру. Как пишет Тимоти Митчелл, «эффективность дисциплинарных методов... заключается не в их силе или охвате, а в локализованной способности проникать, переустраивать и колонизировать»48. Не все дисциплинарные методы оказались полностью эффективны. Как показывают судебные протоколы, карты не только предоставили государству способ отслеживать свое население и ресурсы и держать все под контролем. Они также вооружили местных спорщиков новыми и оригинальными способами, для того чтобы лгать и искажать очертания местности и использовать нормы самого государства в своих собственных интересах49. Государство не имело непосредственного доступа к местной «правде», но из-за своих же правил не могло ничего решить без этой правды. Даже получив достаточно полную информацию об отдаленной местности, государство часто страдало от недостатка ресурсов, чтобы отстаивать свою волю. Огромная карта оборонительных сооружений в Пскове, важном приграничном городе на северо-западе, изображает внушительную крепость, но текст открыто признает ограничения государственной власти. В подписи обращается внимание на не подлежащее ремонту состояние крепости, обветшавшей настолько, что государство уже не в состоянии ее восстановить. «Старая отводная стена починить немочно»50 (см. рис. 2.12).
Московское государство, заключенное в громоздкой системе, созданной своими же собственными законами и процедурами, снова и снова сталкивалось с запутанным клубком юридических проблем. Замкнутый круг исков и встречных исков, апелляций и встречных апелляций, лжи и новой лжи крутился, подчиняясь своей внутренней логике: сам закон требовал честного, всеобъемлющего расследования. Тяжущиеся стороны всегда имели право подать жалобу по процедурным основаниям. С помощью торжественной клятвы на Библии и пугающих наказаний, начиная от «опалы» и штрафов и заканчивая битьем кнутом, суды пытались выполнить свое обязательство держаться «правды», но даже там, где не было открытой фальсификации и лжи, местное родство и покровительственные связи могли свести на нет любое абстрактное стремление к беспристрастности. Царский режим мог утверждать свою власть с помощью жестокой силы, правового принуждения и угрозы проклятия, но страх наказания в этом или в следующем мире не мог эффективно препятствовать манипулированию системой. Сама приверженность государства юридическим процедурам втянула его в паутину нерешительности.
Рис. 2.12. РГАДА. Ф. 192. Оп. 1. Псковская губерния. № 3. На этой карте изображена внушительная крепость в Пскове и видна разрушенная часть стены позади справа, а также пара башен, которые выглядят так, будто они знавали лучшие дни.
40 Кобрин отмечает эту тенденцию дел растягиваться на десятилетия уже в XV и XVI веках: Кобрин В.Б. Власть и собственность. Примеры долгих дел см.: РГАДА. Ф. 1209. Юрьев-Польский. Стб. 34226. Л. 212—426 (одиннадцать лет); Калуга. Стб. 26174. Л. 45—125 (десять лет); Муром. Стб. 36201. Ч. 2. Л. 266—446 (семь лет); Торжок. Стб. 27491. Ч. 1. Л. 175—184 (двадцать пять лет); Углич. Стб. 35601. Л. 2—6, 126—147 (шестнадцать лет); Углич. Стб. 35626. Ч. 2. Л. 231— 240 (десять лет).
41 Примеры такого стремления к эффективности и истине см.: РГАДА. Ф. 210. Приказный стол. Стб. 2449. Л. 265; Стб. 1086. Л. 296—297; Стб. 1066. Л. 52; Ф. 1209. Алексин. Стб. 31086. Л. 186, 227; Калуга. Стб. 26646. Л. 141; Муром. Стб. 36032. Л. 202. Официальную, законную формулировку этого обязательства соблюдать правду см. в работе: The Muscovite Law Code / Ed. R. Hellie. Chap. 10. Art. 161.
42 См., например: РГАДА. Ф. 210. Приказный стол. Стб. 2449. Л. 285, 296; Там же. Ф. 1209. Юрьев-Польский. Стб. 34253; Калуга. Стб. 26646. Л. 138—139; Углич. Стб. 3555. Л. 2, 178—79, 210.
43 РГАДА. Ф. 1209. Суздаль. Стб. 28053. Л. 149—150. Встречный иск и указы о новом расследовании и составлении новой карты: Л. 155—157. В том же деле некоторые предполагаемые свидетели жаловались, что их указали как давших показания, которых они не давали. Они не присутствовали на расследовании и никому не поручали подписываться вместо себя (Л. 170).
44 РГАДА. Ф. 1209. Алексин. Стб. 31086 (1670-е гг.)
45 Там же. Чернь. Стб. 24533. Л. 68—225.
46 Там же. Углич. Стб. 3555. Ч. 2. Л. 209. См. также: Рис. 3.10.
47 Там же. Муром. Стб. 36032. Л. 189—207; карты на л. 182, 183, 184—185. Подобным образом в трехстороннем деле, в котором Крутицкий митрополит выступал против двух групп дворян-землевладельцев в Звенигородском и Рузском уездах в 1683 г., подьячего побили за подделку документов, при этом приговор впоследствии менялся несколько раз. См.: Там же. Стб. 36201, особенно л. 314.
48 Mitchell T. Colonizing Egypt. N.Y.: Cambridge University Press, 1988. P. lx.
49 Monmonier M.S. How to Lie with Maps; Poe M. The Imaginary World of Semen Koltovskii: Genealogical Anxiety and Falsification in Seventeenth-Century Russia // Cahiers du monde russe. 1998. 39. P. 375—388.
50 РГАДА. Ф. 192. Оп. 1. Псковская губерния. № 3.
* Далее несколько слов не удалось разобрать (В. К.).
<< Назад Вперёд>>
