3 января 1905 г. Прошло шесть суток со времени нашего прихода к острову Носси-Бе в бухту у городка Хелльвиль. Эскадра приблизилась к острову Носси-Бе в ночь на 28 декабря и болталась в океане до рассвета, так как адмирал не желал рисковать кораблями при подходе к неизвестным берегам, опасаясь не обозначенных на карте коралловых рифов и подводных камней.
С восходом солнца мы обнаружили наши дозорные миноносцы, которые вышли навстречу эскадре. Следуя за ними, мы обогнули остров с юга и затем пошли на север в широкий пролив между Носси-Бе и Мадагаскаром. Ширина пролива — не менее 15 миль, но к северу он становится более узким и весьма опасным для прохода из-за целой гряды многочисленных подводных камней. Получается огромный закрытый рейд с массой удобных бухт, где может свободно разместиться во много раз большая эскадра, чем наша. И в то же время огромная ширина пролива дает Рожественскому право утверждать, что мы стоим в нейтральных водах. Действительно, французы оказались правы: более удобного места для стоянки нельзя было бы найти.
Приближаясь к городу Хелльвиль, население которого составляют полтора десятка французов и тысяча негров, мы издалека стали искать в бинокли и подзорные трубы признаки наших кораблей. Наконец, у подножия высокой конусообразной горы, сплошь покрытой темнозеленым густым лесом, обозначились сначала тонкие стеньги, а затем мачты и корпуса боевых кораблей. Скоро привычным морским глазом мы могли установить, в каком порядке корабли расположились под берегом. Впереди всех стоял «Сисой» под флагом Фелькерзама. За ним был виден характерный силуэт «Наварина», напоминающий перевернутую кверху ножками табуретку благодаря своим четырем толстым и коротким трубам по углам средней надстройки. Далее открылись легкие крейсера «Светлана», «Жемчуг» и «Алмаз» и при них пять миноносцев. Несколько в стороне слева выстроился отряд крейсеров Энквиста, прибывший к месту стоянки на сутки раньше нас.
При входе на огромный закрытый рейд из океана выступали несколько высоких, причудливой формы скалистых утесов, а справа возвышался на отдельном островке высокий конус горы Носси-Комбо. Остров Носси-Бе, к которому направляла курс наша эскадра, особенно привлекал всеобщее внимание высотой вулканических пиков, красной глинистой почвой и уютными бухточками, глубоко врезавшимися в берег. Вскоре из-за яркозеленой листвы береговых пальм выглянули белые стены строений городка, позади которых по холму ютились тростниковые хижины туземцев.
При входе на рейд против Хелльвиля нас встретила проворная французская миноноска, на мачте которой развевался сигнал «Добро пожаловать!» Следуя за ней, наш флагман прошел вдоль всего строя кораблей отряда Фелькерзама, стоявших на якоре, а затем круто повернул право руля и повел за собой обратным курсом нашу колонну броненосцев.
Весь маневр был выполнен весьма эффектно и чисто. На кораблях Фелькерзама команды стояли во фронте, а оркестры встречали прибытие главных сил бодрым тушем. Минута была торжественная.
«Орел» при постановке на якорь немного прошел свой буек из-за заевшего стопора, задержавшего на мгновение отдачу цепного каната. За кормой «Орла» ближе к берегу стал «Ослябя», контуры которого резко обрисовывались на фоне зеленой горы.
Берег, искрившийся блеском утреннего солнца, манил к себе моряков, так долго лишенных наслаждения ходить по твердой земле. Бинокль открывал уютные долины среди непроходимой чащи дикого тропического леса. Но адмирал не дал нам времени для спокойного созерцания красот окружающей природы. С «Суворова» вслед за постановкой на якорь немедленно последовал сигнал: «Приготовиться к погрузке до полного запаса».
В 2 часа дня к борту «Орла» уже подошел пароход, и вскоре началась всем опротивевшая каторжная работа при испепеляющем жаре тропического полуденного солнца. В каютах уже к 10 часам утра совершенно нечем было дышать, а окрашенные в черный походный цвет борта кораблей накаливались до такой степени, что прикосновение к ним причиняло ожоги.
На этот раз погрузка шла не спеша, без всяких понуканий со стороны адмирала. Днем на обед устраивался трехчасовой перерыв. Через трое суток все корабли снова имели полный запас топлива. На новых броненосцах имелось по 2350 тонн угля.
Видимо, адмирал не собирается здесь долго задерживаться и по окончании самых необходимых работ на кораблях намерен немедленно продолжать поход, чтобы как можно скорее пересечь Индийский океан.
Здесь — разгар тропического лета. Начался период гроз. После захода солнца во время коротких сумерек ежедневно происходят мощные грозовые разряды, обрушивающиеся со стихийной силой на побережье.
Океан эти ливни захватывают лишь случайно, так как тучи притягиваются к горам Мадагаскара и прилегающих островов. Иногда до наших кораблей с берега доходит воздушная волна ветра, приносящая иллюзию свежести. Здешние грозы не вызывают понижения температуры, как в наших широтах умеренного пояса: капли дождя — почти теплые.
С окончанием погрузки было разрешено регулярное сообщение с берегом, чем поспешили воспользоваться все корабли. Я уже четыре раза побывал на берегах острова Носси-Бе. Первую поездку я совершил случайно, вместе с нашим врачом Марковым, на шестерке. Командир поручил ему выбрать на берегу подходящее уединенное место для прогулок больных матросов «Орла».
Мы попали в поселок местных жителей, расположенный около города на берегу Мадагаскара. Население здесь смешанное. Одна часть его — пришельцы из Индии, а другая половина — местные аборигены арабского племени. Первые имеют бронзовую кожу и правильные черты лица. Женщины индиянки и дети — очень красивы, мужчины даже средних лет кажутся стариками из-за рано седеющих волос и белых баков с бородой. Усов они не носят, в движениях медлительны.
Индийская часть деревни своими узкими, но прямыми улицами, двухэтажными белыми домами с балконами и открытым видом внутрь жилищ через незапертые двери напомнила мне предместье старого Тифлиса. Арабы живут в хижинах из пальмовых ветвей, устроенных на свайных основаниях.
От арабской деревни до города по прибрежной дороге кругом бухты расстояние не менее 15 километров. Но через бухту прямым путем — не более пяти километров, и поэтому арабы поддерживают сообщение с городом на парусных пирогах — катамаранах.
Мы с доктором решили воспользоваться этим способом передвижения и, отпустив свою шестерку, возвратились на броненосец, взяв черного «гондольера». Катамаран летит по волнам со скоростью ветра, как будто сопротивление воды для него не существует, а поэтому создается иллюзия полной свободы движения.
Во вторую поездку я побывал в самом городке. Катер доставил нашу группу туристов к пристани в семь часов утра, а вернулись мы на корабль только к шести часам вечера.
Адмирал разрешил пускать на берег слабосильных и больных матросов в сопровождении врачей и офицеров. Когда больные перебывали на берегу, то вслед за больными командиры стали пускать по выбору и здоровых в награду за примерную работу. Я пристал к старшему врачу Макарову, которому было поручено, вывести свой «пансион». К нам присоединились также механик Русанов, с которым я бродил в Дакаре, и старший артиллерист Шамшев. Мы договорились предпринять дальнюю прогулку вглубь острова к пресному озеру, в котором водились крокодилы. Сначала пришлось пересечь городок, который далее переходил в поселок черных, напоминавший виденный нами в Дакаре.
На окраине мы миновали мусульманскую школу. Два десятка малолетних арабских ребятишек чинно сидели на полу, поджав под себя ноги, а перед ними восседал седой мулла, держа в одной руке книгу, а в другой — палку. Он читал нараспев замогильным голосом стихи корана. Дети хором повторяли их. Мы остановились перед открытой дверью и с любопытством наблюдали эту типичную для Востока сцену. Наше присутствие, видимо, нарушило правильное течение урока. Мулла скоро прекратил чтение и бесстрастно вперил свой неподвижный взор в одну точку, ожидая, пока мы удовлетворим свое любопытство. Нам стало неловко, и мы двинулись дальше. За нами увязалась толпа мальчишек, часть которых немного болтала по-французски.
Узнав, что мы ищем дорогу к озеру, они решили нас сопровождать. По пути они охотно давали пояснения: называли птиц, насекомых, деревья и цветы, бегали вокруг нас, играли в чехарду. Сначала мы продвигались широкой просекой через чащу леса. По обеим сторонам дорога была окаймлена мангустанами. Их плоды напоминают переспелый персик, освежают и утоляют жажду. Наши матросы накинулись на них, а мальчишки деятельно помогали им.
За лесом дорога вышла на равнину с густой высокой травой, похожей на ковыль. Кое-где среди саванны торчали низкорослые одинокие деревца и группы кустарников. По степи бродили стада местных низкорослых коров с мясистым горбом на спине. Хотя было еще восемь часов утра, но жара становилась еле переносимой.
Хотелось пить, а до озера оставалось километров восемь. Нам посчастливилось встретить двух местных жителей, несших большие корзины, наполненные бутылками с парным молоком. После кратких переговоров мы взяли у них на всю компанию пятнадцать бутылок по полтора франка за штуку. С каким восторгом мы пили настоящее молоко из горлышка, передавая бутылки друг другу! Три месяца о молоке мы не смели и думать. На корабле к столу подавалось только сгущенное.
Сразу все оживились и бодро зашагали дальше. От мальчишек мы узнали, что негры боятся и уважают крокодилов, а поэтому не смеют беспокоить, оскорблять и убивать их.
Около 10 часов мы, наконец, увидели справа громадную и чрезвычайно глубокую котловину. В котловине, как в воронке, блестело озеро, заполнившее древний провал среди этого вулканического острова. Оно имело почти правильное очертание круга с диаметром около восьми километров и предательски влекло к себе красотой своих изумрудно-бирюзовых вод, над которыми нависли, подобно нашим ветлам, корявые стволы баобабов.
Залюбовавшись открывшейся нам перспективой, мы остановились и долго рассматривали с высоты расстилавшуюся перед нами долину. Так и тянуло броситься вниз в эту лазурную водяную бездну. Начали бросать с высоты в озеро камни, вызывая крокодилов. Мальчишки притихли и неодобрительно качали головами.
Наконец, на общем совете решили обойти озеро кругом и спуститься к воде по более отлогому противоположному берегу. В густой траве выше пояса мы пробрались к нему и расположились под сенью зеленого шатра на увядших пальмовых ветвях. Слева мы увидели глубокую зеленую долину, по которой серебристой лентой извивалась речка, прячась в тенистых берегах. При впадении ее в озеро и находилось главное убежище крокодилов, скрывавшихся в норах у самого берега. Нам удалось заметить только двух: один плыл посередине озера с торчавшей из воды раскрытой пастью, а другой вылез на берег и отдыхал пузом кверху. Насколько можно было определить их размеры, оба имели в длину более трех метров. По словам черных, здесь водятся экземпляры гораздо более крупные.
Офицеры «Суворова» застрелили крокодиленка в полтора аршина и притащили его на корабль, чтобы сделать из него чучело для украшения кают-компании.
Нам пришлось возвращаться в самый разгар дневной тропической жары. Трое мальчуганов провели меня на ананасную плантацию, где я за три франка получил столько этих сочных ароматных плодов, сколько мог унести с собой.
Обедал я после прогулки в Кафе-де-Пари; тут собралась чуть ли не вся наша эскадра. Большинство офицеров успело обзавестись разными мелкими животными. У одних на палках сидели хамелеоны, другие таскали с собой обезьян разных пород. Было немало местных черных лемуров с пушистыми хвостами, как у наших белок, но с обезьяньими мордами.
После обеда офицеры, получившие накануне «морское довольствие» за последние два месяца похода, занялись азартной карточной игрой, запрещенной на кораблях. Я же пошел бродить по берегу в ожидании обратного катера на корабль.
Еще одну интересную прогулку на берег я совершил под Новый год со старшим артиллеристом и группой его комендоров, которые были посланы на берег за зеленью для праздничного декорирования корабля. Первоначально мы взобрались на крутую высокую гору, у подножия которой стояла в бухте вся наша эскадра. Подъем оказался весьма нелегким, но мы взбирались по ложбине оврага, прорытого горными дождевыми потоками. Часто приходилось подсаживать друг друга и по очереди втаскивать на следующую ступень. С высоты 1800 футов мы долго любовались красотой открывшейся панорамы, буйной растительностью, покрывавшей склоны и расселины горы, внушительным видом эскадры у наших ног и синевой далеких высот Мадагаскара, поднимавшихся на горизонте из-за холмистых берегов Носси-Бе. Спустившись обратно к берегу, где океан тысячелетиями работал над полировкой гигантских валунов, сброшенных вниз потоками, мы с высоты прибрежных скал любовались сказочной красотой морских глубин. Фантастические кораллы переплетались с пышной подводной флорой Индийского океана, мелькали разноцветные рыбки. Морские звезды, губки и раковины устилали песчаное дно.
Перед возвращением мы нарезали пышных пальмовых листьев всех видов, срубили молодую пальму с гордой кроной и набрали гирлянды лиан и вьющихся растений, ветви фикусов, померанцев и магнолий, а также выкопали с корнем несколько молодых юкк, драцен и лапчатых кактусов. Еле дотащили на своей шестерке до корабля все это богатое убранство. А когда в кают-компании и в кормовых казематах разостлали красивые ковры из красного бобрика, повесили хранившиеся в подшхиперской кладовой шелковые драпри и занавески, а переборки убрали тропической зеленью, то стало так чисто и уютно, что сразу все повеселели.
Наш трюмный механик Румс принес в кают-компанию настоящую елочку, убранную праздничными украшениями. Когда стемнело, свечи зажгли и все, танцуя, веселились как дети.
5 января. Стоянка эскадры в здешних водах начинает затягиваться. Время проходит бесплодно для боевого обучения. В составе эскадры есть несколько кораблей, которые еще не сделали ни одного выстрела. До сих пор также не начинались подготовительные работы по приведению кораблей в боевое состояние. Непреодолимой помехой служит усиленный запас угля, размещенный в батарее, на полах кочегарок и в проходах нижней палубы.
Даже для физического отдыха личного состава условия оказались малоблагоприятными. Изнурительные погрузки угля отняли у людей и тот небольшой досуг, который должна была принести стоянка. Команды всех броненосцев непрерывно посылают для работ на транспорты, где не хватает своего состава. Пришел вспомогательный крейсер «Урал», вооруженный из купленного германского парохода. Он должен принять 3600 тонн угля, а погрузку на него производят главным образом наши команды.
Наши отставшие крейсера собираются очень вяло. Пока только пришли вооруженные германские пароходы «Урал», «Терек» и «Кубань». Но мы до сих пор не имеем сведений, где в данное время находятся запоздавшие крейсера «Олег» и «Изумруд» с двумя миноносцами, а также вспомогательные крейсера «Днепр» и «Рион», вооруженные из числа пассажирских пароходов Добровольного флота.
Вследствие отсутствия организации русской агентуры на берегу наши суда с трудом разыскивают друг друга в этих водах. Стоит только вспомнить, сколько волнений нам пришлось пережить, пока удалось соединиться с Фелькерзамом. Теперь выясняется, что «Терек» долго стоял в Диего-Суарец, не зная, где эскадра, пока его не нашел «Роланд». Некоторые наши угольщики бродят неизвестно где.
Между тем, судя по газетам, японцы за истекший месяц развернули деятельную подготовку к встрече с нами. Ими уже выслана разведывательная летучая эскадра из крейсеров и миноносцев с транспортами к проливам Зондского архипелага, а их вооруженные пароходы, повидимому, появились даже в водах Мадагаскара, о чем последние дни усиленно циркулируют слухи.
Высылка же вперед для боя с нами броненосных кораблей маловероятна и была бы нецелесообразна, так как им выгоднее ждать подхода наших главных сил у своих берегов, которые мы не можем миновать на пути к Владивостоку, единственной нашей базе в водах Тихого океана. Очевидно, сведения о выходе броненосцев в Индийский океан распространялись из японских источников, чтобы тревожить нас и вводить в заблуждение.
Что касается состава наших сил, а также причин, задерживающих их продвижение на Восток, то японцы, наверное, имеют самые точные сведения. В этом им достаточно помогает русская печать, усиленно дебатирующая вопросы, связанные с морскими операциями. Выход 2-й эскадры из России, гулльский инцидент приковали всеобщее внимание к морскому театру войны.
Зато мы находимся в полном неведении, какие японские корабли вышли из строя за время артурской блокады. Вчера во французских газетах появились сенсационные сведения, что под Порт-Артуром погибли броненосцы «Шикишима», «Яшима» и броненосный крейсер «Асама», а броненосец «Миказа» на год выведен из строя, так как имеет множество пробитых броневых плит. Однако эти известия ничем не подтверждаются. Вполне возможно, что их распускают сами японцы с целью ввести нас в заблуждение, а затем встретить нашу эскадру всем своим флотом в полном составе.
Достоверно только, что броненосец «Севастополь» в боях на артурском рейде потопил два или три японских миноносца. Известно и то, что лучший крейсер владивостокского отряда «Громобой» на камнях распорол себе днище, т. е. получил повреждения, аналогичные полученным крейсером «Богатырь» в начале войны. В боеспособном состоянии остается только крейсер «Россия». Владивостокский отряд, как и артурская эскадра, сошел на нет. Следовательно, нам не приходится более рассчитывать на подкрепление эскадры даже оставшимися кораблями первой эскадры из владивостокского крейсерского отряда.
<< Назад
Вперёд>>
