Материалы административно-полицейского учета численности и состава населения России XIXв.
Ревизский учет, преследующий в первую очередь финансово-податные цели, не мог справиться с этими задачами. Уже в 60-е годы XVIII в. он начинает превращаться в своего рода анахронизм. Учет был более или менее удовлетворительным лишь в условиях господства натурального хозяйства, отсутствия сколько-нибудь значительных миграционных процессов, когда все население находилось в течение длительного времени в тех местах, где его учла ревизия, и переселялось только по инициативе администрации.
Все эти задачи должен был разрешить административно-полицейский учет, однако до середины XIX в. он как самостоятельный вид учета населения так и не был организован и местная администрация в своих расчетах основывалась на материалах ревизий и церковных исчислений. В дореформенный период удалось наладить лишь регистрацию миграционных процессов (главным образом легально дозволенных), учитывать категории населения, не охваченные ревизиями, а в отдельных городах фиксировать не только ревизское, но и наличное население. К сожалению, административно-полицейский учет до 40-х годов XIX в. не учитывал национальный состав жителей России и его данные для освещения этой проблемы имели лишь косвенное значение (можно было по сведениям о темпах переселенческого движения, местах выхода и водворения переселенцев и их сословной принадлежности судить об изменениях в этническом составе населения тех или иных районов страны).
До 40-х годов XIX в. административно-полицейский учет, в сущности, не сумел наладить фиксацию наличного населения в России. Исключение составляли лишь Петербург и Москва, где полицейский учет наличного населения был организован уже в 30-х годах XVIII в. В 1737 г. в Петербурге местная полиция в течение нескольких дней переписала все наличное население города. Результаты этой переписи по кварталам и отдельным домам сохранились в ЦГАДА162. Затем подобные исчисления систематически повторялись в Петербурге и в Москве в течение XVIII-XIX вв. Известно, например, что в Петербурге они производились в 1750 163, 1765, 1780, 1789, 1800 164, 1804 165, 1812, 1817 166, 1830 гг.167 и т.д. В Москве - в 1785168, 1811, 1825 гг.169 и т.д. В журнале Министерства внутренних дел результаты этих исчислений публиковались по Москве с 1825 г. и по Петербургу с 1830 г.170
Результаты этих исчислений представляют большой интерес для изучения истории городов России и движения населения XVIII-XIX вв., так как Москва и Петербург являлись тогда местами наибольшего притока пришлого, временного населения, которое в отдельные периоды составляло большую часть населения этих городов. Ревизии совершенно не фиксировали это население. Оно продолжало значиться в тех местах, где его застала последняя ревизия. Так, например, в 1825 г. в Москве из 257 694 человек об. п. наличного населения 174 485 приходилось на долю иногородних (иногородние купцы, мещане, регулярная армия, крестьяне), в числе которых было более 145 тыс. крестьян. В Петербурге в 1830 г. из 448 221 человек об. п. около 290 тыс. приходилось на долю иногородних, в том числе было около 220 тыс. крестьян (более 48% всего населения города). К сожалению, этнический состав указанные исчисления не отмечали, и по ним можно определить лишь общее количество иностранцев.
На остальной территории страны регистрация наличного населения начала осуществляться лишь с 40-х годов XIX в.
До этого местная администрация, как правило, всецело опиралась на результаты соответствующей ревизии и дополняла их подсчетами количества населения, не учитываемого ревизиями. Поэтому за период с 80-х годов XVIII в. по конец 30-х годов XIX в. ценность полицейских исчислений заключается именно в том, что здесь мы находим сведения о неподатном, не охваченном ревизиями населении.
19 апреля 1778 г. сенатский указ предписал наместническим правлениям ежегодно присылать в Сенат ведомости о числе душ, «в городах по губерниям в их ведомстве состоящих»171. Указ не требовал проведения новой ревизии. Он обращал внимание местных властей на перемещение охваченных ревизиями категорий населения из одной губернии в другую и на необходимость своевременного учета их. По-видимому, указ не достиг своей цели. 25 августа 1780 г. Сенат повторил свое требование172 и неоднократно возвращался к этому вопросу в дальнейшем173. В какой-то мере учет механического движения населения удалось организовать лишь в 80-х годах XVIII в. и то не во всех губерниях. По положению об «управлении губерний всероссийской империи» от 7 ноября 1775 г. «ведомостями о числе народа» и «ревизионными сказками» в губерниях должны были ведать казенные палаты174. Подробное наставление «для производства дел в казенных палатах» было опубликовано лишь 24 марта 1781 г.175 По этому наставлению все вопросы, касающиеся народонаселения, были отнесены к компетенции 5-й экспедиции. Она ведала «ревизионными книгами о числе душ», рекрутскими наборами, переводом «людей помещичьих... из губернии в губернию». Экспедиция Должна была составлять «верные книги о числе душ всякого состояния, в губернии состоящих, как в ревизию записанных, так и незаписанных». Окладные книги казенных палат сохранились в фонде «Экспедиции для свидетельствования государственных счетов» ЦГИА СССР176. Они охватывают период с 1783 по 1803 г. Кроме данных IV-V ревизий, здесь содержатся цифры о механическом движении ревизского населения за указанный период. Знакомство с указанными окладными книгами показывает, что учет переселенческого движения был организован в эти годы далеко не во всех губерниях. Так, например, по Саратовской губ. показатели о количестве переселенцев приводятся только за 1794 г.177 По Екатеринославской же и Кавказской губерниям имеются подробные поуездные сведения о переселенцах 80-х — начала 90-х годов XVIII в.178, однако по Курской и Воронежской губерниям такие сведения отрывочны. Обычно в губерниях прихода новоселов регистрация была организована хорошо, а в губерниях ухода — несравненно хуже.
В донесениях и отчетах губернаторов XVIII в. сведения о населении и его составе приводятся далеко не всегда. Это сводки ревизского учета, дополненные данными о населении, не учтенном ревизиями (дворянство, разночинцы, иностранцы, военнослужащие и т.д.)179. Встречающиеся материалы о численности отдельных народностей целиком заимствованы из ревизских ведомостей.
С 60-х годов XVIII в. в ряде губерний России составлялись географические и исторические описания. В 80-х годах наряду с ними повсеместно составлялись топографические и камеральные описания.
В первой трети XIX в, положение почти не изменилось. Во всероссийском масштабе административно-полицейский учет по-прежнему не был организован. По существу, кроме Москвы и Петербурга, местная администрация, как и ранее, опиралась на материалы ревизий и церкви. Специальных исчислений населения, определения наличного числа жителей не производилось, хотя неотвратимый ход исторического процесса требовал этого.
С 1804 г. унифицируется форма губернаторских отчетов, которые ежегодно представляются царю и в Министерство внутренних дел. В отчетах приводилось немало сведений о населении. Однако это были ревизские данные. Отдельно по городам и уездам сообщались цифры общего числа жителей, причем сословно-классовый состав фиксировался далеко не во всех случаях. Не всегда учитывалось и неохваченное ревизиями население. Никаких сведений о национальном составе населения страны в этих отчетах не приводится. Достоинством отчетов является только фиксация механического движения населения. В отчетах содержатся цифры количества переселенцев (ревизских душ), прибывших в основные заселяемые районы страны (Новороссия, Северный Кавказ, Поволжье)180.
К сожалению, не все отчеты сохранились. Нет отчетов по Оренбургской губ..181, неполно представлена Саратовская губ. и т.д. По такой форме составлялись губернаторские отчеты до 1831 г.
Независимо от этого в 1808 г. была разработана подробная форма ведомостей, по которым губернаторы обязаны были доставлять в Сенат «сведения. сколько в каждой губернии всякого рода и состояния жителей»182. Предусматривался подробный учет численности и состава всего населения губернии (отдельно по городам и уездам). Отдельно выделялось население, «не состоящее в ревизии и не платящее податей», «в ревизии состоящее 90 и платящее подати» и «после ревизии причисленное». Большое внимание уделялось фиксации национального момента. Регистрировалось крещеное и некрещеное население, но во всех случаях «порознь по названиям... особо» учитывались различные народности страны (черкасы, бессермяне, армяне, вогулы, самоеды, поляки, персияне, калмыки, башкиры, татары и т.д.). Мы видим, что составители форм указанных ведомостей воспользовались формулярами поуездных и погубернских ведомостей IV-V ревизий. Дополнительно были введены графы для населения, «не состоящего в ревизии и не платящего податей». Специального учета наличного населения указ этот не требовал; но местной администрации надо было приложить усилия для того, чтобы получить из первичных ведомостей ревизского учета данные о национальном составе. В Герольдмейстерской конторе нужно было взять цифры о количестве дворян, в военном ведомстве — о численности регулярных и нерегулярных войск и т.д. В ТО же время в губернаторских отчетах таких данных не требовалось. Поиски материалов, составленных на основании указа от 1 октября 1808 г., не увенчались успехом. По всей вероятности, местная администрация уклонилась от выполнения этой хлопотной обязанности183.
В 1831 г. была введена в действие новая форма губернаторских отчетов. Николай I, рассматривая «всеподаннейшие донесения», отметил, что они «не имеют ни единообразия, ни ясности, необходимо нужной» и повелел министру внутренних дел «составлять форму сих донесений»184. В разработанной министром и утвержденной царем форме отчетов не содержалось разделов о народонаселении. Поэтому в отчетах, как правило, приводятся лишь погубернские суммарные цифры численности ревизского населения. В отчетах 30-х годов требовалось давать сведения о числе иностранцев и их занятии и о проживающих в России колонистах. Нерегулярно приводились и сведения о переселенческом движении.
И тем не менее именно в 30-е годы XIX в. в России принимаются более энергичные меры к организации учета населения помимо окончательно устаревших ревизий. Именно в эти годы наблюдается все более усиливавшийся процесс разложения крепостнического хозяйства и роста капиталистических отношений. Замедляется рост численности частновладельческого населения, а во второй трети XIX в. сокращается его абсолютная численность. Быстро растут города, развивается промышленность, мануфактуры начинают превращаться в фабрики, резко возрастает количество наемных рабочих, причем многие из них являлись оброчными помещичьими крестьянами. Усиливаются темпы заселения Северного Кавказа, Нижнего Поволжья и Южного Приуралья.
Возросшее перемещение населения и быстрые изменения в его составе требовали и новой формы его учета. Капиталистический способ производства в отличие от феодального нуждается в гораздо большем количестве самых разнообразных статистических сведений. К статистическим сведениям предъявляются гораздо более повышенные требования в отношении достоверности. Естественно, что ревизии, регистрирующие только приписное ревизское население и не учитывающие значительную часть неподатного населения, не могли уже устроить не только передовые круги России (Географическое общество, Академию наук и др.), но и наиболее дальновидных Представителей русской официальной администрации (Министерство внутренних дел). 30-50-е годы XIX в. стали переходными. Именно в этот период в России создаются в центре и на местах статистические органы, способные заняться сбором и обработкой статистических материалов. Именно в этот период, наконец, в общегосударственном масштабе начинает осуществляться сбор сведений о численности не охваченного ревизиями населения. Постепенно в несколько этапов совершается переход от учета приписного населения к регистрации наличного населения. Правда, и этот назревший вопрос разрешался в течение более чем 20 лет. Важную роль в деле организации и особенно последующей обработки статистических материалов сыграло созданное в 1845 г. Русское географическое общество.
В конце 20-х годов XIX в. в России был организован примерный учет численности не охваченного ревизиями населения. В поданной Николаю I «Государственной окладной книге за 1827 год»185 отсутствовали сведения о не учитываемом ревизиями неподатном населении186, и он «изъявил желание», чтобы они были собраны в ближайшее время187. Во исполнение этого «пожелания» с января по март 1830 г. из губерний в Департамент разных податей и сборов Министерства финансов, где составлялись окладные книги188, начали поступать материалы о численности и составе неревизского неподатного населения. Их сбором и поверкой занимались местные учреждения Министерства внутренних дел — земская и городская полиция. Учету подлежали следующие категории населения: а) дворяне потомственные; б) дворяне личные; в) разночинцы; г) обер-офицерские дети; д) приказно-служители; е) отставные солдаты, «нигде не записанные»; ж) иностранцы. К середине 1830 г. сбор материала завершился189, а полученные результаты были использованы Департаментом разных податей и сборов для составления окладной книги по VII ревизии за 1829 г. (на конец 1829 г.)190. Затем эти сведения мы встречаем во всех последующих окладных книгах VII-IX ревизий: с 1829 по 1837 г. - как погубернские данные191, а с 1838 по 1854 г. - как поуездные192. Таким образом, с 1830 г. в России был организован административно-полицейский учет не охваченного ревизиями населения. Губернаторы ежегодно представляли данные в Министерство финансов, Министерство внутренних дел и Канцелярию Е. И. В.
В середине 30-х годов при губернских правлениях начали создаваться губернские статистические комитеты, в обязанности которых включался и сбор сведений о народонаселении193. К сожалению, до 60-х годов XIX в. эти комитеты возникли далеко не во всех губерниях, и первое время еще не занимались непосредственно исчислением народонаселения.
В своей деятельности губернские статистические комитеты должны были руководствоваться опубликованным в 1835 г. «Планом занятий Статистического отделения Совета Министерства внутренних дел» (СПб., 1835). Они должны были собирать сведения: 1) о состоянии управления губернского, уездного, городского; 2) о состоянии благочиния городского и земского и «о нравственном состоянии народа»; 3) о состоянии народного продовольствия и успехах хозяйства; 4) о состоянии народного здравия и 5) о состоянии иноверных храмов.
При изучении развития сельского хозяйства требовалось приводить сведения и о населении. Требовалось вычислять относительные и средние величины (за десять лет).
План этот был рассчитан на наиболее передовые губернии и с перспективой на будущее. Неудивительно, что он вызвал резкое осуждение у А. И. Герцена, который не видел возможностей для его осуществления. Он писал: «Министерство внутренних дел было тогда в припадке статистики, оно велело везде завести комитеты и разослало такие программы, которые вряд ли возможно было бы исполнить в Бельгии или Швейцарии; при этом всякие вычурные таблицы с «maximum»и «minimum», с средними числами и разными выводами из десятилетних сложностей (составленные по сведениям, которые за год пред тем не собирались), с нравственными отметками и метеорологическими замечаниями. На Комитет и на собирание сведений денег не назначалось ни копейки; все это следовало делать из любви к статистике, чрез земскую полицию и приводить в порядок в губернской канцелярии. Канцелярия, заваленная делами, земская полиция, ненавидящая все мирные и теоретические занятия, смотрели на статистический комитет как на ненужную роскошь, как на министерскую шалость, однако отчеты надо было представить с таблицами и выводами»194. А. И. Герцен занялся этим делом, и комитет дали в его заведование.
Лишь в 1837 г. по «высочайше утвержденному наказу» гражданским губернаторам последние получили предписание к 1 марта каждого года представлять царю и в Министерство внутренних дел отчеты по гораздо более подробной, чем ранее, программе, содержащей «полную статистику губерний». Это был новый и гораздо более решительный шаг к регистрации наличного, действительно проживающего на той или иной территории населения. Губернаторы должны были ежегодно сообщать в центр материалы о «движении народонаселения в губернии»195. Они должны были иметь «самые точные и по возможности подробные сведения о состоянии губернии во всех отношениях: о народонаселении и соразмерности оного как с пространством, так и с естественными средствами края... о числе и взаимном расположении городов, сел, деревень, заводов, фабрик»196. Они должны были собираться через губернские статистические комитеты, «коим способствуют в том как городовые и земские управления, так и уездные статистические комитеты и корреспонденты их»197.
В целях большей оперативности в действиях губернских правлений они были подвергнуты реорганизации. Канцелярия губернского правления была разделена на четыре отделения; причем все вопросы, связанные с собиранием и обработкой статистических сведений, были возложены на 4-е отделение («собирание сведений о народонаселении в губернии», «движение народонаселения», рассмотрение вопроса о «прописных» душах, «содействие к переселению крестьян из малоземельных губерний в многоземельные, дела об иностранных колонистах... о евреях-земледельцах» И т.д.)198.
Тогда же были реорганизованы и местные органы власти (земская полиция) в уездах. В каждом уезде создавался орган власти — земский суд. В его компетенцию входило «составление ведомостей о находящихся в уезде церквах, монастырях... учебных заведениях, фабриках и о числе селений и жителей в уезде, о рождающихся, вступающих в брак и умирающих»199.
Уезды делились на станы. Поэтому «земский суд» состоял из председателя, земского исправника и нескольких заседателей или становых приставов. Становые приставы собирали «в пределах вверенных им участков, или станов», данные о «церквах, монастырях... учебных заведениях, о числе селений и жителей стана, о рождающихся, вступающих в брак и умирающих»200.
Мы видим, таким образом, что узаконения конца 30-х годов XIX в. реорганизовали всю систему управления страной и возложили на местные органы власти в уездах и губерниях задачу заниматься сбором и обработкой сведений о народноселении.
В специально разработанной форме годовых губернаторских отчетов требовалось давать сведения о движении народонаселения в губернии (указывать на случаи увеличения или уменьшения числа жителей и причины этого), о переселениях, о числе городов и селений и т. д.201
Из сказанного видно, что все эти узаконения отнюдь не требовали производить на местах самостоятельные исчисления населения. Местному начальству и в уездах, и в губерниях пришлось воспользоваться уже существующими видами учета жителей: ревизским, церковным и данными о переселениях и неподатном населении, и на их основе производить свои расчеты. Наименее качественными оказались материалы церковного учета о естественном движении населения, которые занижали количество умерших. Против использования этих материалов решительно выступил министр финансов Е. Ф. Канкрин. В 1830 г., сообщая царю уточненные и дополненные сведения о численности населения по VII ревизии, он отмечал, что «умножение народонаселения не имеет у нас столь быстрого успеха, как иногда предполагается, что и доказывается самими ревизиями»202. 23 января 1831 г. Канкрин изложил царю свои соображения «касательно народонаселения», из которых следует, что ему были хорошо известны основные недостатки церковного учета движения населения. Он отмечал следующее: «... если принять за истину, что число народа умножается ежегодно на 700 тыс. человек, то, полагая от ревизии до ревизии 20 лет, прибыло бы 14 млн. жителей, или 7 млн. душ мужского пола... когда ревизиями открывается по VI против V только 1,5 млн. душ в прибыли»203.
Соображения Канкрина о недостаточной достоверности церковного учета не приняли во внимание; составление метрических книг было распространено на католиков, лютеран, магометан и евреев, а Сенат 7 февраля 1838 г. опубликовал новый указ «об исправном ведении метрических книг»204.
Из сказанного следует, что с конца 30-х годов XIX в. методы собирания сведений о населении административно-полицейским учетом изменились, хотя от этого он далеко еще не стал подлинно самостоятельным. Теперь уже местная полиция или статистические комитеты (уездные и губернские), принимая за основу данные последней ревизии, ежегодно причисляли к этим цифрам сведения церковного учета о родившихся и материалы казенных палат о «вселившихся» и исключали всех умерших и «выселившихся».
Интересно, что в большинстве губерний новый учет был организован только с 1842 г.205 Именно с этого года в отчетах приводятся поуездные данные о численности мужского и женского населения и сведения о рождаемости, смертности и числе браков. При этом данные о населении основаны на результатах ревизий и еще не учитывают в 1842 г. естественного прироста206. Он принимается во внимание только с 1843 г.
Был опубликован высочайше утвержденный указ губернаторам от 14 октября 1842 г., в котором признавалось, что отчеты за прежние годы составлялись неудовлетворительно. Уточнялась программа губернаторских отчетов и приводились формы 27 таблиц, обязательных для отчетов207. Отчеты предусматривали сбор сведений о численности и движении населения по отдельным уездам.
Лишь в 40-х годах XIX в. в губернаторских отчетах появляются первые сведения о национальном составе. В отчетах помещается специальный раздел «инородцы». Первоначально, до середины 40-х годов, здесь приводились только цифры числа «инородческих» селений, а потом и конкретные цифры, представленные становыми исправниками и уездными предводителями дворянства. К сожалению, данные эти были погубернские, и они имеются не по всем губерниям и не во всех отчетах. Поэтому необходимо использовать не только губернаторские отчеты, но и все другие сохранившиеся материалы, чтобы избежать ошибок при определении численности и географического размещения народностей России дореформенного периода.
В 40-50-х годах XIX в. Статистическое отделение МВД опубликовало две ведомости о численности населения России, составленные на основании отчетов губернаторов: за 1846 г.208 и за 1856 г.209 Как известно, в губернаторских отчетах были использованы результаты церковного учета о естественном движении населения и материалы казенных палат о переселениях с целью определения количества населения в межревизский период.
Подсчеты губернаторских отчетов весьма неточны и неполны с любой точки зрения. Все население России (без Польши, Финляндии, Аляски, Закавказья и Казахстана) по подсчетам за 1846 г. оказалось равным 54 887 559 человек об. п. Уточненные данные VIII ревизии (1834 г.) по окладной книге за первую половину 1851 г. составляют 52 102 956 человек об. п.210, а IX ревизии (1850 г.) по сведениям 1857 г.- 58 043 012 человек211. В то же время по данным церковного учета за период с 1835 по 1845 г. (до 1 января 1846 г.) население на этой части Российской империи увеличилось на 7280 тыс. человек об.п. Другими словами, оно должно было составить к 1846 г. примерно 59 383 тыс. человек об. п.212, а не 54 888 тыс. Их этих сведений вытекает, что в губернаторских отчетах зафиксирован естественный прирост не за весь период с 1835 по 1845 г., а только за часть периода. Как показывают губернаторские отчеты, данные о естественном приросте появляются только с 1842 г., и следовательно, в отчетах за 1842 г. еще приводятся уточненные ревизские показатели, к которым лишь с этого времени ежегодно прибавляют данные о естественном и механическом движении населения.
И действительно, с 1842 по 1845 г. естественный прирост населения составил в России 2965 тыс. человек об. п.213 Если прибавить эту цифру к данным VIII ревизии (52 103 тыс. человек об. п.), то мы получим 55 068 тыс. человек, что всего на 180 тыс. больше опубликованных на 1846 г. сведений губернаторских отчетов. Небольшое различие, видимо, вызвано тем, что по нескольким губерниям (Курской, Воронежской) естественный прирост был учтен и до 1842 г.
Для того чтобы судить о достоверности данных губернаторских отчетов и всего компилятивного по своей сущности административно-полицейского учета, рассмотрим различия в показаниях темпов прироста населения по данным VIII и IX ревизий и по показаниям церковной статистики. С 1835 по 1850 г. естественный прирост населения составил по стране214 7 280 тыс. человек об. п.215 По ревизским же итогам с VIII (1834 г.) по IX (1850 г.) ревизию население выросло только на 5940 тыс. (с 52 103 до 58 043 тыс. человек об. п). Даже если допустить известную неточность ревизий, так как они могли не полно учесть «прописное» или пропущенное население, мы все же не можем не признать, что церковный учет крайне завышал темпы естественного прироста населения и, во всяком случае, завысил их с VIII и IX ревизию более чем на 1 млн человек. А отсюда вытекает и другой вывод — данными административно-полицейского учета 40-50-х годов XIX в. трудно пользоваться. В лучшем случае цифры этого учета в состоянии отразить лишь тенденции процессов в крайне искаженном виде, так как неверны исходные данные.
Тем не менее и здесь можно воспользоваться теми отчетами, которые основаны на показаниях соответствующих ревизий и не принимают во внимание естественного прироста. К их числу относятся отчеты за 1842 и 1851 гг. По губернаторским отчетам за 1842 г., население России оказалось равным 52 638 913 человек об. п., что больше уточненных ревизских данных на 535 957. Однако анализ этих сведений показывает, что они точнее ревизских. Здесь полнее учтено еврейское городское население; учтено население Сибири (ссыльные, иррегулярная армия) и гораздо полнее представлено неподатное население (дворянство, чиновничество, отставные чины и т. д.). Правда, по некоторым губерниям сведения отчетов могут быть несколько завышены, так как там начали регистрировать естественный прирост до 1842 г. (например, по Курской губ.).
По IX ревизии уточненные ревизские данные 1857 г. дали 58 043 тыс. человек об. п., а губернаторские отчеты за 1851 г. — 57 979 тыс. человек - всего на 64 тыс. меньше216. Это было связано с тем, что и сами губернаторы не очень доверяли своим исчислениям и по возможности опирались на показания ревизий.
Таким образом, в отчетах губернаторов за 1842 и 1851 гг. еще фигурируют уточненные ревизские цифры, представлен женский пол и имеются подсчеты численности нерусского («инородческого») населения. Это вынуждает нас обращаться к ним. Отчеты же за другие годы тоже могут быть использованы, но с большей осторожностью. Необходимо «корректировать» их показатели данными отчетов 1842 или 1851 гг.
Сведения о миграционных процессах отражены в отчетах крайне скупо. Нередко приводятся лишь глухие погубернские цифры числа прибывших и убывших переселенцев. Гораздо более плотно этот процесс отражен с 1816 г. в «государственных окладных книгах», где фиксировались донесения казенных палат. С 1854 г. Статистическое отделение МВД пыталось наладить непосредственный учет всего наличного населения страны через созданные в конце 30-х годов органы городской и земской полиции, а собранный в станах и уездах материал обрабатывать в губернских статистических комитетах и в Статистическом отделении МВД. Однако местные органы оказались еще неподготовленными для выполнения этой задачи. Исчисление 1856 г., как и все предшествующие, основывалось еще на отчетах «начальников 96 губерний», «по недоставлению от многих губернских статистических комитетов. . . сведений за 1856 год», хотя отчеты отличались «значительными неточностями в местных числовых итогах»217. Другими словами, и в 1856 г. численность «наличного» населения определили исходя из показателей IX ревизии и данных церковного учета о естественном движении населения. На территории Европейской России, Сибири и Северного Кавказа было учтено 61 799 тыс. человек об.п. (30 531 тыс. человек м.п. и 31 268 тыс. человек ж. п.)218. Если же к результатам IX ревизии (58 043 тыс. человек об. п.) прибавить данные о естественном приросте за 1851-1855 гг. (3012 тыс. человек об.п)219, то получится только 61 055 тыс. человек об. п., или на 744 тыс. меньше. Причину этого несовпадения установить невозможно. Ясно только, что достоверность цифр исчисления 1856 г. вызывает большие сомнения. Как нам кажется, подобное несовпадение связано с тем, что составители таблиц 1856 г. учли естественный прирост не за 1851-1855 гг., а за 1850-1855 гг., так как в таком случае наше исчисление почти совпадает с расчетами Статистического отделения МВД за 1856 г. (у нас 61 838 тыс., а по данным Статистического отделения МВД - 61 799 тыс. человек об. п.)220.
Интересно, что административно-полицейское исчисление 1856 г. показало результаты, превышающие итоги X ревизии 1858 г. — 59 883 471 человек об.п.221 На первый взгляд, это — лишнее доказательство несостоятельности исчисления 1856 г. Однако на самом деле полученные в 1859 г. показатели X ревизии (29 065 549 душ м. п. и 59 883 471 душ об. п.) оказались менее точными, чем даже несовершенные результаты исчисления 1856 г.
Для обоснования этого положения рассмотрим дальнейшую историю административно-полицейского учета в России.
Попытка в 1857 г. получить сведения о численности наличного населения через органы местной городской и земской полиции также не дала желаемых результатов. В этой связи интересна оценка ИТОГОВ этого исчисления Статистическим комитетом МВД: «Неясность и сбивчивость таблиц, полученных из большей части губерний, по многим даже неверность в простом подведении итогов и видимая небрежность в сообщении первоначальных данных местными городскими и земскими полициями и, сверх того, несвоевременность и неодновременность присыпки разными губернскими комитетами составленных ими таблиц вовлекли Статистический комитет Министерства с первого же года в обременительную п переписку с губернскими комитетами по предмету исправления и пополнения доставленных ими таблиц»222.
Лишь после завершения X ревизии и образования Центрального статистического комитета МВД223 (ЦСК МВД), в декабре 1858 г., наконец, было проведено первое удачное самостоятельное исчисление наличного населения, которое положило начало новому виду учета населения, пришедшему во второй половине XIX в. на смену ревизиям.
Собирание материалов на местах было поручено городской и земской полиции по единицам управления (кварталам и станам). Таким образом, всю работу передали людям, знакомым с местностью и населением. Возможность учесть ошибки исчислений 1856-1857 гг., большая разъяснительная работа ЦСК МВД, а также проведение в тот же период X ревизии, которая дала в руки местных властей много ценных данных, — все это обеспечило поступление из городов, станов и уездов более качественных материалов.
Губернские статистические комитеты обрабатывали эти материалы и сверяли их с данными губернаторских отчетов, результатами X ревизии и с предшествующими полицейскими исчислениями. Окончательная проверка всех полученных таким образом сведений и исправление неточностей возлагались на ЦСК МВД.
Преимущества этого нового самостоятельного вида учета населения по сравнению с ревизиями, церковными исчислениями и отчетами губернаторов очевидны. Он одновременно регистрировал все наличное население России и позволял хотя бы частично избежать двойного учета, путаницы и неточностей, которые нередко встречались в отчетах губернаторов. Кроме того, сведения о населении теперь подавались на конец каждого года, а не собирались в течение ряда лет.
Всего исчисление 1858 г. учло на территории Российской империи 74 271 тыс. душ об. п.224, а на части России, где производились ревизии - 62 832 тыс. человек об. п. (29 066 тыс. человек м. п.)225. Если же взять неучтенное исчислением 1858 г. население Аляски, Амурской области, Земли так называемых дикокаменных киргизов и более полные данные губернаторских отчетов по Закавказью, то общее число жителей империи составит 75 927 тыс. человек об. п., а на охваченной ревизиями территории — 63 343 тыс. человек об. п. X же ревизия учла всего 68 932 тыс. человек об. п.. а на охваченных ревизиями землях — 59 883 тыс. человек об. п. (29 066 тыс. душ м. п.)226. Все население страны учтено ревизией неполно. Составители генеральной ведомости использовали для целей более полного учета всех жителей страны губернаторские отчеты за 1857 г., которые были ими получены не из всех мест. Поэтому сравнивать можно лишь показатели полицейского и ревизского учетов по территории, где производились ревизии, т.е. по Европейской России, Сибири и Северному Кавказу.
На этой территории, по данным X ревизии, проживало 29 066 тыс., а по исчислению ЦСК МВД - 31 158 тыс. душ м. п. Таким образом, административный учет превысил показатели одновременной ревизии на 2092 тыс. тыс. человек, или на 6,71%. Однако в ревизских подсчетах отсутствуют сведения о регулярной армии. Если мы присоединим их (620 тыс. человек) к данным X ревизии, то показатели административного учета превысят ревизские на 1368 тыс. человек м. п., или на 4,39%. Однако фактически недоучет населения ревизией был далеко не так значителен, потому что: а) неподатное население по перечневым ведомостям X ревизии взято из исчислений ЦСК МВД за 1857 г.227; б) к данным X ревизии следует присоединить цифры ЦСК МВД о количестве иностранцев (35 499 душ м. п.), не учтенных ревизией; в) по X ревизии мы не располагаем данными проверок. Условия проведения X ревизии были хуже, чем IX; однако если мы возьмем по III ревизии за основу процент прописных IX ревизии (1,70% всего населения), то и тогда это составит примерно 443 тыс. человек м. п.; г) кроме того, необходимо учесть естественный прирост населения за вторую половину 1858 г. (не менее 275 тыс. душ м. п.), так как к этому времени ревизия уже полностью завершилась. Все это сократит различия в показаниях двух видов учета населения до 600-700 тыс. душ м. п. С учетом же неполноты на окраинах по всей стране недоучет населения ревизиями составит примерно 800-900 тыс. душ м. п. или около 20 млн человек об. п. (2-3% всего населения).
Однако необходимо помнить, что исчисление ЦСК МВД также нельзя считать совершенно точным, так как это была первая попытка регистрации всего наличного населения страны. Допускались неизбежные случаи двойного учета, главным образом среди сельского населения, уходившего на заработки в города и фиксируемого и по месту постоянного жительства и по месту пребывания во время учета. Недаром А. Бушен, возглавивший административно-полицейское исчисление 1858 г., допускал, что исчисление ЦСК МВД могло завысить количество жителей России на 1 млн душ об. п.228
Принятие всех этих соображений по существу почти стирает разницу в результатах этих видов исчислений населения, что свидетельствует в пользу достоверности того и другого. В то же время вновь созданный административно-полицейский учет в гораздо большей мере соответствовал требованиям побеждающего капиталистического способа производства. Он фиксировал на конец каждого года все наличное население страны независимо от его сословного или имущественного положения. Ревизии же регистрировали достаточно качественно только податное приписное население. С недоучетом неподатного населения, составляющего около 4% всех жителей страны, еще можно было примириться при соответствующих оговорках. Отсутствие же данных о наличном населении было совершенно нетерпимо, особенно в предреформенные годы, когда ускорившееся экономическое развитие страны, быстрый рост городов и переселений населения на окраины настоятельно потребовал регистрации действительного, а не постоянного населения. Ревизии теперь совершенно искажали существующую картину, особенно в городах.
Следует здесь же указать, что и церковный учет естественного движения населения в 50-х годах, наконец, делается более совершенным и уже в состоянии дать верную картину темпов роста народонаселения страны.
В самом деле, если прибавим к показателям IX ревизии данные естественного прироста населения за 1851-1858 гг. (к 58 043 тыс. человек об. п. 5348 тыс. человек об. пола), то полученная цифра окажется почти равной уточненным сведениям о численности населения России по исчислению ЦСК МВД) по исчислению было 63 343 тыс., а у нас получится 63 391 тыс., человек об. п., или всего на 48 тыс. человек больше). Все это говорит и в пользу административно-полицейского и церковного учета.
И наконец, если мы к данным административно-полицейского исчисления 1856 г. (61 799 тыс. человек об. п.) присоединим данные естественного прироста за 1856-1858 гг. (2336 тыс. человек об. п.), то численность населения к 1859 г. составит у нас 64 135 тыс. человек об. п., что на 792 тыс., или на 1,29%, больше показателей исчисления ЦСК МВД за 1858 г. (к 1 января 1859 г.). Таким образом, и в этом случае расхождение будет меньшим, чем по данным X ревизии, что свидетельствует еще раз о недоброкачественности X ревизии не только при определении географического размещения населения, но и при исчислении его абсолютной численности.
Сказанное дает нам право за 40-50-е годы XIX в. (этот период привязывается к VIII — X ревизиям) пользоваться данными губернаторских отчетов и административного исчисления 1858 г. Исчисления 40-х - начала 50-х годов (в данном случае 1842 и 1851 гг.), хотя и основаны на результатах VIII-IX ревизий, но пытаются учесть наличное население, что, несмотря на отдельные неудачи, в общем дает более точные сведения о географическом размещении населения, чем можно получить по VIII-IX ревизиям. Исчисление же 1858 г. превосходит данные X ревизии по всем показателям. Здесь полнее учтено все население и гораздо более верно дано его географическое размещение.
Наконец, именно в губернаторских отчетах имеются сведения о национальном составе, которых так мало в ведомостях VIII ревизии и почти нет по IX - X ревизиям.
Административно-полицейское исчисление 1858 г. не содержит сведений о народностях России, но в те же годы (главным образом в 1859 г.) при содействии того же ЦСК МВД в издании «Списки населенных мест» такие сведения собирались. Есть они и в отчетах губернаторов за 1858 г. Частично они основаны на ревизских данных (первичных материалов ревизского учета — ревизских сказках), частично использованы показатели церковноприходских списков 1857-1858 гг. и лишь кое-где производились специальные исчисления. Это, безусловно, снижает достоверность всех сведений о численности народов России. Однако никакими другими наука не располагает. Они использовались при составлении этнических карт 70-80-х годов XIX в., нашли свое место в описаниях офицеров Генерального штаба 60-х годов XIX в. Это дает нам право пользоваться ими после критической проверки в каждом конкретном случае.
На территории Царства Польского и Великого Княжества Финляндского, а также в соседней Австро-Венгрии (в последней до середины 50-х годов XIX в.) население регистрировалось церковью229. Церковно-приходские списки были настолько качественны230 и настолько полно учитывали по вероисповеданиям все население, что не возникало настоятельной потребности в организации административно-полицейского учета для исправления погрешностей исчислений.
Учет населения в Бессарабской обл. до 30-х годов XIX в., когда жители ее были охвачены общероссийской VIII ревизией231, осуществлялся местными исчислениями. Ведомости о всем населении области («Ведомости и именные списки о всех вообще жителях Бессарабской области порознь по каждому городу, местечку и селению, с разделением жителей сих на классы и состояния») составлялись и хранились во II экспедиции Бессарабского областного правления232. В них указывались и каждое отдельное семейство и число жителей в нем (хозяин, дети, родственники и воспитанники с указанием пола и возраста).
Списки велись и подавались владельцами на частновладельческих землях или «выборными старшинами» - на государственных.
Впервые подобные списки были составлены в 1818 г.233, а затем уже на основании данных о естественном приросте и переселениях населения они пополнялись и изменялись ежегодно, причем сведения о переменах в числе жителей подавались во II экспедицию к 1 января каждого года. Из этого следует, что в Бессарабии учет был, по существу, организован уже во втором десятилетии. По данным посемейных списков, в 1828 г. составлено «Военно-статистическое описание Бессарабской области», в котором неполно отражен этнический состав (есть сведения о количестве евреев, греков, армян, колонистов, «задунайских переселенцев» или болгар с гагаузами, турок)234. С 30-х годов XIX в. в Бессарабии был введен ревизский учет, но одновременно с ним существовал и административный учет наличного населения. В целом следует признать, что более высокая форма постановки церковной статистики и неплохая организация ведения текущих посемейных списков привели к тому, что в Бессарабии, Польше и Финляндии учет наличного населения начал осуществляться гораздо раньше, чем на остальной территории России. По существу, он уже существовал к моменту включения этих территорий в состав России (в Финляндии - с 1748 г.).
Совершенно в ином положении находились Закавказье и Казахстан. Там к началу XIX в. не существовало сколько-нибудь удовлетворительного учета населения. Ревизский учет не был распространен на эти земли. В Закавказье учет населения осуществлялся путем проведения так называемых камеральных описаний, которые первоначально не охватывали всей территории этого края. Первое такое описание было произведено в Грузии в первом десятилетии XIX в. и насчитало 72 783 души м. и 71 798 — ж.п. На соседних подвластных или зависимых от России территориях Закавказья к этому времени русской военной администрацией был произведен самый примерный учет населения235.
В 20-х годах XIX в. подробное камеральное описание было осуществлено в Грузии (в составе Тифлисского, Горийского, Душетского, Телаевского и Сигнахского уездов, Елисаветпольского округа, Борчалинской, Казахской и Шамшадильской дистанций), а также в Щекинской мусульманской провинции236. В ходе описания были собраны по всем поселениям сведения о сословном (казенное, церковное и помещичье) и национальном (грузины, армяне, татары, осетины и евреи) составе населения.
В 1829 г. решили одновременно осуществить камеральное описание всего Закавказского края. Оно должно было «соединить в себе... ревизию всего народа и поверхностное приведение в известность земель и имуществ жителей»237.
Правила проведения камеральных описаний были отпечатаны на русском, грузинском и татарском языках. Описания предполагалось производить через каждые десять лет. Дальнейшую обработку первичного материала осуществляла русская администрация. Большим достоинством камеральных описаний являлось то, что они регистрировали не только сословную принадлежность населения, но и национальный состав. Результаты обработаны в работе О. Евецкого, опубликованной в 1835 г.238 С 40-х годов XIX в. результаты камеральных описаний помещались в губернаторских отчетах губерний и областей Закавказья.
Качество собранных сведений при камеральных описаниях, конечно, значительно уступало результатам ревизии или церковных исчислений Польши и Финляндии. Церковный учет на Кавказе тогда был организован плохо239. При камеральных описаниях первичным материалом являлись списки числа жителей, поданные местным начальством (старшинами, помещиками и т. д.). Специальных ревизских сказок у населения не брали, проверок достоверности поданных материалов не производилось. Это, конечно, снижало полноту результатов, особенно по женскому полу. Однако такие описания в дореформенный период являлись, по существу, единственным источником по регистрации населения, который, по нашему мнению, верно отражал общие тенденции в движении населения края, хотя и уступал по степени достоверности учету в других частях России.
Примерно в таком же положении находился и Казахстан. Сведения о количестве казахов в Астраханской губ. (Букеевской орды), прибывших туда на рубеже XIX в., имеются в отчетах Астраханского губернатора с 1808 г.240 Численность казахского населения Средней орды, проживавшего во второй половине 20-30-х годов XIX в. в Омской обл. (главным образом во внешних округах — Кокчетавском и Каркаралинском), приводится в «Отчетах о состоянии Западной Сибири» с 1824 г.241 Все эти сведения не отличаются высокой степенью достоверности. Они были получены на основании числа кибиток (с каждой кибитки взимался так называемый кибиточный сбор по 1 р. 50 коп. с кибитки), причем считалось, что в каждой кибитке в среднем проживает по 50 человек об. п. О численности населения в Малой и Большой Казахской орде в дореформенный период вообще не было сколько-нибудь надежных данных. В указе о вступлении казахов Большой орды в подданство России от 18 января 1891 г. общее число казахов определено в 55 462 души об. п.242, однако это было не все население орды. Наиболее полными являются данные о казахах Средней орды. С 1842 г. сохранились губернаторские отчеты по области Сибирских киргизов, а затем и по Семипалатинской обл. В этих отчетах по отдельным округам исчислено все население с разбивкой на вероисповедания. Мусульманское население можно отнести к казахскому, так как других народностей этого исповедания там тогда не проживало. На втором месте находятся данные о казахах Букеевской орды.
Что же касается казахов Большой и Малой орды, то надо сказать: фигурирующие в литературе цифры их численности подвержены большому сомнению243. По существу, административно-полицейский учет населения в дореформенное время еще не был организован.
Итак, в 40-х годах XIX в. в России организуется административно-полицейский учет, соответствующий развивающемуся в стране капиталистическому способу производства. В 40-х - первой половине 50-х годов полицейский учет основывался на показателях соответствующих ревизий, церковного учета и данных о миграционных процессах. Ввиду несовершенства всех этих сведений административные показатели первое время завышали число жителей страны, и лишь в 1858 г. было осуществлено местной администрацией «по кварталам и станам» первое вполне самостоятельное исчисление, которое дало наиболее достоверные результаты и, наконец, положило начало существованию в России более прогрессивного учета населения.
На окраинных территориях страны, где ревизии не производились, в первой трети XIX в. был введен полицейский учет населения (Бессарабия, Закавказье, Казахстан) либо существовал хорошо налаженный церковный учет (Польша, Финляндия)244.
Таблица 2. Численность населения Европейской России, Сибири и Северного Кавказа по X ревизии (1858 г.) и административно-полицейскому исчислению (1858 г.) (м.п.)
Конечно, для развивающегося капитализма наиболее достоверные исходные материалы о населении могла дать научно организованная перепись населения, хотя бы по примеру той, какая была произведена в соседней Австро-Венгрии 31 октября 1857 г. Однако опутанная феодально-крепостническими пережитками, отсталая в экономическом и культурном отношении Россия смогла пойти так далеко лишь через 40 лет после введения полицейского учета - в 1897 г.
Всего в стране было осуществлено три больших административно-полицейских исчисления, фиксирующих наличное население: в 1858, 1863245 и 1884-1885 гг. 246 Они давали сравнительно точные цифры, однако в отличие от ревизий и последующих переписей всегда несколько завышали численность населения. Это было обусловлено рядом причин, из которых следует выделить: 1) недостаточно четкое разделение населения на наличное и приписное, что приводило к повторному учету некоторой части населения; 2) двойной учет переселенцев - по месту прежнего жительства и по месту переселения; 3) двойной учет уходящих на заработки в города: в городах и в сельской местности.
В. Михайловский в работе «Цифры и факты из русской действительности» утверждал, что сведения административно-полицейского учета по состоянию на 1897 г. и результаты Всероссийской переписи 1897 г. по 50 губерниям Европейской России почти полностью совпадают. По его расчетам, данные административно-полицейского исчисления всего на 1,37% (на 1134 тыс. человек) были меньше данных переписи247.
Административно-полицейский учет в 1897 г. также завысил цифры общей численности населения. Как следует из данных табл. 3, исчисление ЦСК по 50 губерниям Европейской России зарегистрировало 95 746 096 человек, а всеобщая перепись 1897 г. — 93 442 864 человека наличного и 94 244 096 человек постоянного населения. Таким образом, исчисление ЦСК превосходит сведения переписи по наличному населению на 2 303 232 Человека (на 2,41%), а по постоянному - на 1 502 000 человек (на 1,57%). Главной причиной столь завышенного учета следует считать недостаточно Качественную регистрацию населения из губерний выхода и двойной учет прибывающих в города. Регистрация новоселов на местах водворения была организована лучше.
Таблица 3. Численность населения России в 1897 г. по данным административно-полицейского исчисления (на 1 января 1897 г.) и I всеобщей переписи населения 28 января 1897 г. (чел., обоего пола)*
Характерно, что данные более ранних локальных переписей 60-70-х годов XIX в. также несколько уступали показателями одновременных полицейских исчислений, хотя и были близки к ним. Так, например, по Архангельской губ. полицейское исчисление 1864 г. дало 252; а перепись 1865 г. - 235 тыс. человек об. п., или на 6,7% меньше248. В 1874 г. в этой же губернии, по данным полиции, оказалось 292 тыс., а по переписи — 275 тыс. человек, или на 5,8% меньше249. По Курляндской губ. в 1861 г. полицейское исчисление учло 571 тыс., а перепись — 573 тыс. человек, или всего на 0,5% больше250. В Петербурге перепись и исчисление 1863 г. дали одну и ту же цифру — 539 тыс. человек об. п.251 В Харьковской губ. в 1888 г., по расчетам полиции, значилось 2302 тыс., а по переписи — 2280 тыс. человек об. п., или на 0,95% меньше252. В Екатеринославской губ. в 1879 г. по полицейским сведениям проживало 1542 тыс., а по переписи - 1466 тыс. человек об.п.253 , или на 4,9% меньше.
Как показывает губернский анализ данных табл. 3, расхождения между результатами административно-полицейских исчислений и научно организованных переписей в разных частях страны были неодинаковы. Можно четко проследить следующую закономерность. Наименее качественным административно-полицейский учет был в губерниях и районах повышенного ухода и усиленного притока населения. Напротив, в губерниях и районах, где перемещения населения не были значительными, качество административно-полицейского учета оказалось наиболее высоким и различия в показателях переписей и исчислений были невелики.
Наименее точны полицейские исчисления в губерниях и районах повышенного оттока населения, так как регистрация переселенцев в этих районах России в пореформенное время была организована плохо. Есть все основания считать, что в дореформенный период фиксация переселяющихся на новые места ревизских душ была организована лучше, так как губернские казенные палаты следили за передвижениями по стране плательщиков подушной подати. В этих губерниях и районах административно- полицейские исчисления всегда резко завышали численность населения, так как они нередко вообще не принимали во внимание механическое движение населения. Так, например, административно-полицейские исчисления завысили данные о численности населения по Полтавской губ. на 416, Курской - на 308, Тамбовской - на 299, Воронежской - на 249, Орловской - на 233, Рязанской - на 215, Калужской - на 211 тыс. человек об. п.254 и т. д.
Недостаточно точны административно-полицейские исчисления и в районах повышенного притока населения. Здесь перепись, напротив, показала гораздо более высокие цифры учтенного населения, чем полицейские органы. Другими словами, местная администрация не всегда успешно фиксировала приток новоселов. Так, например, перепись превышала результаты полицейских исчислений - но Херсонской губ. - на 497, Донской обл. - на 219, Томской губ. - на 215, Кубанской - на 145, Оренбургской - на 67 тыс. человек об.п. и т.д. В других заселяемых губерниях (Самарская, Таврическая, Уфимская, Забайкальская и т.д.) различия между этими видами учета населения были невелики, т.е. регистрацию населения можно считать достоверной.
В губерниях, где перемещения населения не были значительными (Витебская, Симбирская, Нижегородская, Владимирская, Гродненская, Курляндская, Лифляндская, Минская, Могилевская, Новгородская, Псковская, Эстляндская и т.д.), оба вида учета населения показали близкие результаты, что говорит в пользу их достоверности.
По переписи 1917 г. наблюдается та же тенденция. По всей империи административно-полицейские исчисления превысили результаты переписи на 4,30%, по 50 губерниям Европейской России - на 6,60%, а на Кавказе и в Сибири показали недоучет соответственно 4,54 и 2,28% населения255.
Все это говорит о том, что административно-полицейский учет не вполне удовлетворительно регистрировал в России переселенческие движения населения. Это приводило к тому, что он давал сравнительно достоверные сведения о всем населении страны и о жителях тех ее районов, в которых не наблюдалось значительных перемещений населения. Напротив, в районах повышенного притока и особенно оттока населения этот учет давал искаженные результаты. В целом же он допускал повторную регистрацию части населения. Однако погрешность полицейских исчислений редко превышала 5%.
Следует, однако, различать самостоятельные, проводимые по специальной программе административно-полицейские исчисления 1858, 1863 и 1884-1885 гг., в ходе осуществления которых местная полиция собирала необходимые сведения непосредственно у населения, от регулярных ежегодных исчислений населения. Первые производились, исходя из данных о естественном движении населения и его переселениях из губерний в губернию. Такие исчисления, к которым относится и анализируемое нами выше за 1897 г., были гораздо менее качественны, так как регистрация переселенческого движения в России 60-90-х годов XIX в. не была достаточно хорошо организована. Таким образом, мы можем с уверенностью считать, что в 1858, 1863 и 1885 гг. качество учета населения было более высоким.
С другой стороны, и X ревизия показала, что недоучет ею населения на той же территории не превысил нескольких процентов (у нас 4,39% без естественного прироста за вторую половину 1858 г. и части неподатного населения).
Все это говорит о том, что и ревизии, и полицейские исчисления сравнительно точно учитывали все население страны, хотя по отдельным ее частям процент погрешности иногда достигал столь опасных размеров, что мог исказить общие тенденции происходящих процессов. Эти обстоятельства необходимо учитывать.
В целом качество учета населения в России в течение XVIII-XIX вв. постоянно возрастало. Ревизии в XVIII-первой половине XIX в. регистрировали, как уже говорилось, одно только приписное население, причем около 2-3% неподатного населения оставалось за чертой ревизского учета. Для многих отсталых районов страны ревизский учет был вполне удовлетворителен в условиях феодально-крепостнической системы со слабым передвижением населения по территории и невысоким удельным весом неохваченного ревизиями неподатного населения.
Однако на окраинах и в крупных городах, где быстрее развивались капиталистические отношения, ревизский учет не выполнял своего назначения. В Москве, Петербурге, Одессе, в быстро заселяемых окраинах, где темпы передвижения населения усилились, данные ревизского учета могли лишь ввести в заблуждение.
Именно поэтому на окраинах и в крупных городах наряду с ревизиями уже в XVIII в. вводится административно-полицейский учет наличного населения. С 40-х годов XIX в. предпринимаются попытки распространить его на всю Россию. По сравнению с ревизиями это шаг вперед, так как ежегодно регистрировалось все наличное население страны. Капиталистический способ производства никак не мог удовлетвориться архаическим и изжившим себя к началу XIX в. ревизским учетом. Ревизии не только недоучитывали население страны, но и искажали картину его размещения. Они не позволяли точно определять резервы рабочей силы. В пореформенное время назрела необходимость замены полицейского учета, так же неточно, хотя и в меньшей мере чем ревизии, регистрирующего численность и размещение населения России.
В целом же ревизии для XVIII - первой трети XIX в., а административно-полицейские исчисления для 40-90-х годов XIX в. сравнительно точно учли население, гораздо точнее, чем можно было предполагать. Перепись 1897 г. наглядно показала это. Национальный же состав регистрировался не так качественно. Можно выделить лишь отдельные ревизии и исчисления, которые учли его более или менее полно. Административно-полицейский учет начал регистрировать национальную принадлежность населения лишь с 40-х годов XIX в. Однако в 40-х - начале 50-х годов результаты этого учета основывались в основном на показаниях VIII-IX ревизий, а в конце 50-60-х годов - на данных вероисповедных ведомостей церковного учета, а затем уже — на самостоятельных изысканиях местной администрации. Достоверность этих сведений невозможно проверить сколько-нибудь надежно, так как имеющиеся цифры, как правило, единственные. В какой-то мере это возможно лишь для армянского, еврейского и частично татарского населения отдельных губерний с 40-х годов XIX в. С этого времени в России организуется церковный учет населения по вероисповеданиям. Вероисповедование у евреев, армян и татар (в тех губерниях, где татары были единственными мусульманами) совпадало с национальной их принадлежностью. Это позволило определить, что существующие в России виды учета населения сравнительно полно учли армян, несколько хуже татар, так как некоторая их часть приняла христианство, и удельный вес татар-христиан приходится определять особо. Численность же евреев ревизиями была занижена, и даже привлечение наиболее уточненных ревизских итогов не дает представления о количестве еврейского населения. Административно-полицейский учет, основанный на результатах клировых ведомостей, гораздо точнее зафиксировал численность еврейского населения. Точно так же он позволил исчислить и казахское, и азербайджанское население.
Достоверность данных о других народностях России установить невозможно. В известной мере контрольными здесь являются лишь материалы переписи 1897 г. Однако у нас нет ни одного случая, когда бы ревизии, церковные или полицейские данные неверно определили ареалы расселения того или иного народа. Перепись 1897 г. и данные о миграционных процессах в России XVIII-XIX вв. подтверждают это правило. Исчисления XVIII-XIX вв., предшествующие переписи 1897 г., могли лишь дать несколько искаженные цифровые данные о том или ином народе. И их совместный анализ, и обращение к материалам переписи 1897 г. позволили уточнить численность и ареалы расселения литовцев, поляков, молдаван, белорусов и евреев. По-видимому, и ревизии, и особенно церковные или полицейские источники давали несколько искаженные и, как правило, заниженные данные о численности народов России. Однако степень погрешности, по нашему мнению, не настолько существенна, чтобы исказить самое существо демографических процессов в дореформенной и пореформенной России. За небольшими исключениями полученные нами цифровые результаты обнаруживают стройную систему и сообразуются с известными в науке и выявленными в архивах данными естественного и механического движения населения или происходящими в России ассимиляционными процессами, особенно в пореформенный период. Это дает нам право привлечь указанные материалы для характеристики демографических процессов в России в XVIII-XIX вв. Во всех случаях нами использованы уточненные и окончательные данные соответствующих ревизий или полицейских исчислений. Во всех случаях мы использовали все имеющиеся данные о количестве "прописного" и "беглого" населения, учтенного после завершения ревизий; для XVIII в. — 30-х годов XIX в. привлекали все сохранившиеся цифры численности населения, не учитываемого ревизиями. Широко использовали и сведения о миграционных процессах в стране, особенно с 80-х годов XVIII в., когда отчетность губернских казенных палат позволяет проследить это. Мы отдаем себе полный отчет в том, что во всех случаях этнический состав населения определяется нами не всегда достаточно точно. Иногда приходилось прибегать к исчислениям. Более или менее полно национальный состав определен только по I, II, IV, VIII ревизиями и по церковным и административно-полицейским данным 1858-1859 гг. По II, V, VII и IX ревизиям и соответствующим им по времени административным исчислениям 50-х годов XIX в. качество учета несколько хуже и чаще используются исчисления. Как правило, в этих случаях этнический состав определяется по его проценту по предшествующей или последующей ревизии.
В пореформенный период специальные административно-полицейские I исчисления населения с регистрацией этнического состава производились в I отдельных частях России в конце 60-х — начале 70-х годов XIX в. А.Ф. Риттих собрал данные о численности и этническом составе населения Прибалтики (Лифляндии, Эстляндии и Курляндии)256, а также Казанской губ.257 Нет данных о том, что по другим районам страны им были собраны такие же сведения для этнографической карты России, и он, видимо, ограничился материалами конца 50-х — начала 60-х годов XIX в. (церковно-приходскими списками Кеппена, наблюдениями офицеров Генерального штаба и т.д.), определяя численность народов на 1867 г.258
В 1870 г. был определен этнический состав жителей Витебской губ.259 Материалы собирали сотрудники губернского статистического комитета «лично у народа» или «через волостные правления с участием мировых посредников... по каждой населенной местности, как бы она мала ни была»260, г Работа велась «по лучшей в России трехверстной карте Шуберта». Тогда же были собраны данные и о народах Правобережной Украины261. Однако на большей части страны таких подробных сведений в пореформенные годы не собиралось и местная администрация лишь примерно определяла численность народностей. Это отразилось в губернаторских отчетах 60-90-х годов XIX в. В целом же административно-полицейский учет (особенно по исчислениям 1858, 1863 и 1885 гг.) более точно и полно, чем ревизский, определял численность наличного населения всей страны и содержал данные численности народностей России пореформенного времени.
162 ЦГАДА. Ф. 248. Oп. 8. Д. 201. Л. 1-1234.
163 Там же. Гос. архив. P. XVI. Oп. 1. Д. 459. Л. 11.
164 Рашин А. Г. Население России за 100 лет. М., 1956. С. 111.
165 ЦГАДА. Госархив. P. XVI. Oп. 1. Д. 17. (доп.). Л. 1-2.
166 Яшин А. Г. Указ. соч. С. 111.
167 ЦГИА СССР. Ф. 571. Оп. 4. Д. 2597. Л. 326-327.
168 Арх. АН СССР. Ленингр. отд-ние. Ф. 30. Оп. 2. Д. 87. Л. 11-12.
169 Рашин А. Г. Указ . соч. С. 111.
170 См.: ЖМВД. 1832. Ч. 6, № 2. С. 40-44. 60; 1833. № 1. С. 37-38; и др.
171 ПСЗ-I. Т. XX. № 14733 от 19 апр. 1778 г. С. 665-666.
172 Там же. № 15049 от 25 авг. 1780 г. С. 972-973.
173 Там же. Т. XXII. № 16585 от 13 окт. 1787 г. С. 944-945 и др.
174 Там же. Т. XX. № 14392. С. 240. Гл. IX О должности Казенной палаты.
175 Там же. Т. XXI. № 15141. С. 91.
176 ЦГИА. Ф. 558. Оп. 2.
177 Там же. Д. 10. Л. 260-284. Прибыло 1662, убыло 275 душ м.п., в том числе из Пензенской губ., в Камышинский у. экономических крестьян 201. однодворцев 917 душ м.п.
178 Там же. Д. 40. Л. 1-103; Д. 46. Л. 210-245.
179 ЦГАДА. Госархив. P. XVI. Oп. 1. Д. 1 (доп.).
180 ЦГИА. Ф. 1281. Оп. 11.
181 Кроме небольшого периода - 1811-1815 гг. ЦГИА. Ф. 1281. Оп. 11. Д. 95. Л. 11 об. - 249.
182 ПСЗ-1. Т. XXX. № 23291 от 1 окт. 1808 г. С. 593-595.
183 Во всяком случае, в 1817 г. созданный при Сенате Комитет для уравнения земских повинностей во всем государстве вновь потребовал присылки ему из губернии подобных сведений по данным VII ревизии (см.: ПСЗ-1. Т. XXXIV № 26897 от 30 мая 1817 г. С. 349-350).
184 ПСЗ-II. Т. VI. №4689 от 8 июля 1831 г. С. 668-671.
185 ЦГИА. Ф. 571. Оп. 9. Д. 25.
186 Здесь было учтено лишь то неподатное население, которое регистрировалось в ходе проведения ревизий (духовенство, монахи, ямщики, отставные солдаты и т.д.).
187 ЦГИА. Ф. 571. Оп. 4. Д. 2592. Л. 25.
188 Создан в 1813 г. (См.: ПСЗ-I. Т. XXXII. № 25398 от 5 июня 1813 г. С. 576).
189 ЦГИА Ф 571. Оп 4. Д. 2597. Л. 28.
190 Там же. Оп. 9 Д. 27.
191 Там же. Д. 27-35.
192 Там же. Д. 36-53.
193 ПСЗ-И. Т. IX, ч. 2. № 7684 от 20 дек. 1834 г. С. 280-285; Т. X. № 8411 от 17 сент. 1835 г. С. 974-975.
194 Герцен А. И. Былое и думы. Л., 1946. С. 131.
195 ПСЗ-И. Т. XII. № 10303 от 3 июня 1837 г. С. 361-439.
196 Там же. С. 368.
197 Там же.
198 Там же. № 10304 от 3 июня 1837 г. С. 439-463.
199 Там же. № 10305 от 3 июня 1837 г. С. 463-484.
200 Там же. С. 471-472.
201 Там же. Ч. 2. «Штаты и табели». С. 63-73.
202 ЦГИА СССР. Ф. 571. Оп. 4. Д. 2592. Л. 40.
203 Там же. Л. 41-42.
204 ПСЗ-П. Т. XIII. № 10956 от 7 февр. 1838 г. С. 91-92.
205 ЦГИА. Ф. 1281. Оп. 4. Отчеты губернаторов за 1838-1849 гг.
206 Там же. Ф. 571. Оп. 9. Д. 40.
207 ПСЗ-Н. Т. XVII. Отд-ние 2-е. № 16084-а. С. 537-540.
208 Ведомость о народонаселении России по уездам губерний и областей, составленная из всеподданнейших отчетов губернаторов при Стат. отдел. МВД за 1846 г. А.К. СПб., 1850.
209 Статистические таблицы Российской империи за 1856 г. СПб., 1858.
210 ЦГИА. Ф. 571. Оп. 9. Д 49. Л. 355-358; Ф. 1290. On. 1. Д. 54. Л. 3-4.
211 Там же. Оп. 6. Д. 943. Л. 3-20.
212 Корсаков С. Законы народонаселения в России (1804-1839 гг.) //Материалы для статистики Российской империи, изд. Стат. отдел. Совета МВД. 1842. Т. I. С. 219-307; Заболоцкий А. П. Движение народонаселения России с 1838 по 1847 год // Сб. ст. сведений о России. СПб., 1851. Кн. I. С. 55-82.
213 В 1842 г. - 403 969, в 1843 г. - 841 104, в 1844 г. - 965 249, в 1845 г. - 754 709 человек об.п.
214 Во всех случаях берутся показатели без Польши. Финляндии, Закавказья. Аляски и Казахстана.
215 За 1835-1847 гг. источники указаны выше. За 1848-1850 гг. см.: Кайпш Е. И. Движение народонаселения в России с 1848 по 1852 год. С. 429-464.
216 Это различие легко объясняется тем, что в 1851 г. еще не были собраны все сведения о "прописных душах".
217 ЦГИА. Ф. 1290. Оп. 2. Д. 36, ч. 1. Л. 24.
218 В Европейской России - 57 602 тыс., в Сибири - 3353 тыс. и на Северном Кавказе - 799 тыс человек об.п.
219 В 1851 г. - 665 тыс., в 1852 г. - 837 тыс., в 1853 г. – 502 тыс., в 1854 г. – 500 тыс. и в 1855 г. - 508 тыс. человек об.п. (Кайпш Е. И. Указ. соч. С. 429-464; Волков Е. З. Динамика народонаселения СССР за 80 лет. М.; Л., 1930. С. 8-9).
220 Как уже сообщалось, в 1850 г. естественный прирост был равен 778 тыс. человек об.п.; следовательно, за 1850-1855 гг. он составил 3790 тыс. человек об.п. Присоединяя эту цифру к результатам IX ревизии, получим 61 833 тыс. человек об.п.
221 ЦГИА. Ф. 571. Оп. 6. Д. 1080. Л. 65-84.
222 Там же. Ф. 1290. Оп. 2- Д. 70. Л. 17.
223 ПСЗ-И. Т. XXXIII. № 32826 от 4 марта 1858 г. С. 279-280.
224 Статистические таблицы Российской империи, изд. по распоряжению министра внутренних дел Центральным статистическим комитетом. СПб., 1863. Вып. II: Наличное население империи за 1858 год. С. 182-187.
225 См. табл. 2.
226 Там же.
227 ЦГИА. Ф. 571. Оп. 6. Д. 1069. Л. 186-190.
228 Статистические таблицы Российской империи... С. 183-185.
229 См. предшествующий раздел настоящей работы. Первая научно организованная перепись населения на территории Австро-Венгрии была произведена в 1857 г.
230 Особенно в Финляндии, где, учитывая это обстоятельство, было решено не производить перепись в 1897 г.
231 ПСЗ-11. Т. VIII. № 6265 от 16 июня 1833 г. С. 344-360.
232 ПСЗ-I. Т. XXXV. № 27357 от 29 апр. 1818 г. С.241-242.
233 Труды Бессарабской губернской архивной комиссии. Кишинев, 1887. Т. III
234 ЦГВИА. Ф. ВУА. Д. 18589, ч. 2. 1828. Л. 1-262. Лишь по трем южным уездам Буджака (Аккерманскому, Измаильскому и Бендерскому) были составлены межевые описания, в ходе которых их авторы - офицеры Генерального штаба - по всем населенным пунктам зарегистрировали национальный состав жителей в 1818 и 1827 г. (Там же. Д. 18582. Л. 37-219; Ф. 414. On. 1. Д. 296. Л. 1-10).
235 ЦГВИА ВУА. Д. 18494. Л. 1-5; Д. 18495. Л. 24-33.
236 Там же. Д. 18500. Л. 1. Описания не охватили Ширванскую, Карабахскую, Бакинскую, Кубинскую и Дербентскую провинции и ханства Куринское и Талышинское.
237 ПСЗ-П. Т. IV. № 2869 от 14 мая 1829 г. С. 322-325.
238 Евецкий О. Статистическое описание Закавказского края. СПб., 1835. С. 24-34, 83-86, 121-245.
239 В губернаторских отчетах данные церковного учета о количестве населения в Закавказском крае по вероисповеданиям появляются только с 1843 г. (ЦГИА Ф 1268. On. 1. Д. 650. Отчет каспийского губернатора за 1843 г. Л. 72, 77; Оп. 10. Д. 725. Отчет грузино-имеретинского губернатора за 1843 г. Л. 97-98, 102- 103). Отдельно приводятся данные о числе католиков, лютеран и реформистов, армяно-григориан, мусульман и евреев.
240 ЦГИА. Ф. 1281. Оп. 11. Д. 7. Л. 288; Д. 8. Л. 32 (в 1808-1816 гг. - 45 000, в 1817 г. - 50 122 души об.п.).
241 Там же. Ф. 1264. Oп. 1. Д. 701. Л. 96-103 (всего учтено 270 737 человек об.п.).
242 ПСЗ-I. Т. XXXVI. № 27642. С. 28-29.
243 Первую сводку численности казахского населения мы находим у Кеппена (Кеппен П. И. Девятая ревизия... С. 256-267), однако и он затрудняется исчислить казахское население Малой и Большой орды.
244 Генерал-майор Гагемейстер дает такую характеристику церковного учета в Финляндии: «Сведения, полученные у местного духовенства, гораздо лучше полицейских... Все же сведения духовенства ниже действительных, особенно в городах, что показала перепись в некоторых городах 1 марта 1870 года» (Гагемейстер, генерал-майор. Военное обозрение Финляндского военного округа. С. 320).
245 Статистический временник Российской имп., изданный Центральным статистическим комитетом МВД. Вып. I,. СПб., 1866. Вып. I.
246 Статистика Российской империи. СПб., 1887. Вып. I: Сборник сведений по России за 1884-1885 гг.
247 Михайловский В. Цифры и факты из русской действительности // Новое слово. 1897. Год II. Кн. 9. С. 97-117.
248 Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Населенные места в 500 и более жителей с указанием всего наличного в них населения и числа жителей преобладающих вероисповеданий по данным Первой всеобщей переписи населения 1897 года. СПб., 1905. С. IX.
249 ЦГИА. Ф. 1290. Оп. 4. Д. 755. Л. 1-6.
250 Первая всеобщая перепись... С. X.
251 Там же. С. XIII.
252 ЦГИА. Ф. 1290. Оп. 4. Д. 755. Л. 166-169.
253 Там же. С. 56-57.
254 Здесь же ниже имеются в виду сведения о наличном населении.
255 Гапоненко Л. C., Кабузан В. М. Материалы сельскохозяйственных переписей 1916-1917 гг. как источник определения численности населения России накануне Октябрьской революции // История СССР. 1961. № 6. С. 102-104.
256 Риттих А. Ф. Материалы для этнографии России: Прибалтийский край. СПб., 1873. XV, XVI, XVIII.
257 Риттих А. Ф. Казанская губерния. СПб., 1870.
258 Риттих А. Ф. Племенной состав контингентов русской армии и мужского населения Европейской России. СПб., 1875.
259 Сементовский Л. Этнографический обзор Витебской губернии. СПб., 1872.
260 Там же. С. 4.
261 Чубинский П. П. Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский край: Юго-Западный отдел: Материалы и исследования. СПб., 1872. Т. 7.
<< Назад Вперёд>>
