1

Михаил Артемьевич Муравьев родился в 1880 году в бедняцкой крестьянской семье в селе Бурдуково Нижегородской губернии. Благодаря поддержке местного мецената, Миша заканчивает уездную школу и поступает в учительскую семинарию, из которой через год его изгоняют за «хулиганство».

Несмотря на нелестную характеристику, юноша поступает в юнкерское училище, после окончания которого начинает служить в престижном Невском пехотном полку. Офицерская жизнь Муравьева была отмечена успехами во флирте, танцах... и хулиганскими выходками, приведшими однажды к трагедии. На дворянском балу молодой поручик Муравьев убивает офицера, который нетактично повел себя по отношению к его «даме сердца». Из этой сложной ситуации Муравьеву удается легко выкарабкаться. Он был на месяц посажен на гауптвахту и разжалован в солдаты. В довершение наказания его отправляют на Маньчжурский фронт, где к этому времени начались боевые действия против японской армии.

На фронте Русско-японской войны Муравьев, благодаря умению нравиться начальству и храбрости, быстро возвращает себе офицерский чин, прибавив к нему несколько боевых наград. После тяжелого ранения Муравьев отправляется на лечение в Европу (неизвестно, на какие деньги), подолгу останавливаясь в Париже, Вене, Женеве. За границей он находится пять лет. В это время Михаил не только развлекается, но и посещает лекции в парижской военной академии, а главное, начинает интересоваться политикой.

Миф Парижа с его культом Наполеона захватывает Муравьева, и этот честолюбец начинает мнить себя победителем в будущих баталиях, политиком-революционером. Крути русской революционной эмиграции с готовностью принимают молодого военного. Революционному подполью явно недостает опытных, решительных боевых офицеров.

Та легкость, с которой разрушались авторитеты и догмы в парижских кафе, игра в политику на большом расстоянии от Петропавловской тюрьмы-крепости захватывали Муравьева. Вскоре он объявляет себя последователем идей кадетов, однако в 1907 году эсеры-террористы сумели привлечь его в группу Бориса Савинкова. Муравьев становится одной из заметных фигур среди эсеров-партийцев, организатором военно-террористических формирований этой партии.

Первая мировая война поколебала уютный мир Запада. Взрыв патриотических чувств увлек и патриотов России (к которым причислял себя и Муравьев) — от анархистов Кропоткина до монархистов Пуришкевича. Муравьев решает встать под знамя защиты Отечества и возвращается в действующую армию. В одном из первых боев на Юго-Западном фронте в Галичине он был тяжело ранен.

Выйдя из госпиталя, молодой офицер понял, что уже сможет вернуться в окопы. Судьба тогда в первый раз забрасывает его в Одессу; там он преподает в школе прапорщиков. В Одессе, которую наш герой почему-то невзлюбил, Муравьев возобновляет связи с эсеровским подпольем.

Февральскую революцию 1917 года он встретил с энтузиазмом, как свой главный в жизни шанс, как начало карьеры «нового Наполеона». Но история не повторяется в точности дважды. Уже определился главный соискатель лавров революционного вождя — адвокат Александр Керенский. Поначалу Муравьев был очарован фигурой своего однопартийца Керенского, с которым поддерживал дружеские отношения.

В марте 1917 года в Одессе Михаил Муравьев стремился осуществить «свою» революцию. Он пытался арестовать нового революционного губернатора генерала Д.Эбелова как «недостаточно революционного и кадетского» и занять его место. Переворот не удался, но Муравьев был замечен Керенским и по настоянию последнего переведен в столицу.

Весной 1917 года он становится командиром охраны Временного правительства. Как представитель Российского добровольческого комитета Муравьев начинает с большим энтузиазмом проводить в жизнь свою «выстраданную» идею о создании «ударных батальонов смерти», состоящих из добровольцев, фанатически преданных новой революционной власти. Эти батальоны сначала создавались для летнего наступления в Галичине. По мысли Муравьева, добровольцы «батальонов смерти» должны были направляться на самые опасные участки фронта и, проявляя полное презрение к смерти, поднимать дивизии в атаки или «грудью закрывать» образующиеся в результате вражеских прорывов дыры в линии фронта.

Муравьеву удается создать 100 таких батальонов, которые, однако, не принесли ожидаемой победы. Тогда же было создано и несколько женских батальонов. Судьба их оказалась печальной. На Западном фронте, вокруг расположения такого батальона постоянно выставляли усиленную охрану для защиты женщин от солдатни. Женский батальон оказался в критические часы революции едва ли не единственной частью, которая хотела спасти власть Керенского. Однако на этот раз женщин-»ударниц» никто не охранял, а защитить себя, и тем более Керенского, они так и не смогли.

Находившийся при Керенском Муравьев испытывал муки уязвленного честолюбия. Его не мог удовлетворить чин подполковника, когда он надеялся стать главнокомандующим или хотя бы генералом.

Бездарный корниловский мятеж толкает честолюбца в стан врагов Керенского, в группу «левых эсеров». Последние, признавая только за собой истинную революционность, начали бороться против бывших своих соратников по партии эсеров, как против «прихвостней буржуазии».

В октябре 1917 года Муравьев мгновенно сориентировался «откуда ветер дует» и, явившись в Смольный, предложил свои услуги Ленину. У него не было особых сомнений в выборе политического лагеря. Он четко видел, что вчерашний кумир Керенский уже не сможет сдержать нового наката революции и всеобщего хаоса.

Октябрьский переворот имел быстрый успех, благодаря поддержке военных организаций левых эсеров, которыми руководил Муравьев. Совместно с лидерами большевиков — В. Антоновым-Овсеенко и Н. Подвойским, он разрабатывает план восстания. Из «всех левоэсеровских лидеров Муравьев оказывается наиболее близким к большевикам и наиболее авторитетным для верхушки ленинской партии.

После Октябрьского переворота в среде правящей большевистской партии отсутствовали военные специалисты (армией и флотом бездарно командовали прапорщик Крыленко и матрос Дыбенко), и Муравьев, восполняя этот пробел, становится главным военным специалистом советской республики.

В конце 1917 года он — Главнокомандующий Петроградским военным округом, руководитель обороны столицы во время наступления на Питер казачьих войск атамана Краснова и Керенского, стремившихся вернуть власть Временному правительству. Войска Краснова состояли всего из тысячи конных казаков при 18 орудиях, в то время как Муравьев располагал 10–12 тысячами штыков при 35 орудиях. Победа Муравьева была предрешена. 30 октября 1917 года под Пупковым (окраина Петрограда) казаки потерпели полное поражение. После этого боя Керенский, переодевшись в матросскую форму, бежит из своего штаба, а атамана Краснова арестовывают и доставляют в Смольный как военный «трофей».

С особой жестокостью подавляет Муравьев попытку восстания юнкеров в Петрограде. Он отдал приказ безжалостно расстреливать восемнадцатилетних юнцов военного училища, которое сам четырнадцать лет назад окончил. Твердость пригодилась Муравьву и в подавлении «винных бунтов», которые возникали то тут, то там в Петрограде ноября 1917 года.

Став «щитом и мечом» Советской власти, Муравьев помогает устоять этой власти в первые недели существования, когда она была шаткой и распространялась только на столицу. Однако «особые заслуги» Муравьева показались небезопасными Ленину. Он-то и разглядел тогда в Муравьеве кандидата в Наполеоны, кандидата в «могильщики революции». Ленина раздражал и авторитет Муравьева среди солдатских масс, с которыми бывший боевой офицер и нынешний революционер умел общаться.

«Военный заговор» всюду мерещился большевикам, и Ленин, опасаясь влияния Муравьева в столичном гарнизоне, быстро находит ему «архиважное задание», исполняя которое Муравьев мог сломать себе шею. Необходимо было также отослать Муравьева подальше от столицы, чтобы оставить левых эсеров без их главного «военного козыря». ( В конце 1917 года левые эсеры поделили с большевиками кресла народных комиссаров и места во ВЦИКе Советской России.)

В ноябре 1917 года ленинское правительство признало Украинскую народную республику. Но менее чем через месяц стало ясно, что без украинского потенциала, и особенно хлеба, будущее советской власти станет проблематичным. В декабре 1917 года, на I Съезде Советов Украины с Харькове, было создано марионеточное советское правительство Украинской советской республики. Это правительство провозгласило создание Советской Украины и фактически привело российские большевистские войска на Украину.

Но украинские большевики смогли только «провозглашать», а реальная власть в восточной Украине скоро перешла к группе военных, прибывших для ликвидации «украинского сепаратизма».

В первых числах декабря 1917 года в Москве уже были разработаны планы нападения на Украину и борьбы против мятежных казаков Дона. Антонов-Овсеенко писал: «У нас было продолжительное совещание, в котором участвовали Антонов, Муравьев и Муралов... Были разложены карты на полу, и мы лазили по полу целыми днями. Мы выработали планы действий против калединских войск, а также против Центральной Рады».

Этот план поначалу не предполагал затяжной войны против Украинской республики. Цели были скромнее: овладеть Южной железной дорогой Харьков — Симферополь, а главное — предотвратить возвращение с фронта на Дон вооруженных казачьих частей. Планировалось захватить Екатеринославскую губернию с Донбассом и Таврию при оборонительном заслоне со стороны Полтавы и Днепра... О ликвидации Украинской народной республики тогда еще даже и не мечтали...

В Харьков прибыли отряды балтийских матросов, красногвардейцы Питера и Москвы под командованием бывшего царского полковника Егорова, барона Сиверса и левого эсера Саблина. Это были части и руководители, к которым Ленин не испытывал особого доверия: анархисты-матросы, левые эсеры, деморализованные реквизициями и пьянством солдаты, которые были практически неуправляемы... Этим воинством командовал В. Антонов-Овсеенко, но разрабатывал все военные операции начальник его штаба Михаил Муравьев (Антонов-Овсеенко и Муравьев прибыли в Харьков И декабря 1917 года).

Со временем Антонов-Овсеенко, в своих воспоминаниях «Записки о гражданской войне», оставит такой портрет Муравьева: «Его сухая фигура, с коротко остриженными седеющими волосами и быстрым взглядом — мне вспоминается всегда в движении, сопровождаемом звяканьем шпор. Его горячий взволнованный голос звучал приподнятыми верхними тонами. Выражался он высоким штилем, и это не было в нем напускным. Муравьев жил всегда в чаду и действовал всегда самозабвенно. В этой его горячности была его главная притягательная сила, а сила притяжения к нему солдатской массы несомненно была. Своим пафосом он напоминал Дон-Кихота, и того же рыцаря печального образа он напоминал своей политической беспомощностью и своим самопреклонением. Честолюбие было его подлинной натурой. Он искренне верил в свою провиденциальность, ни мало не сомневаясь в своем влиянии на окружающих, и в этом отсутствии сомнения в себе была его вторая сила... Вообще этот смелый авантюрист был крайне слабым политиком. Избыток военщины мешал ему быть таковым, а плохой политик мешал ему быть хорошим военным... Фанфаронство не покрывало в Муравьеве смелость, которая в нем бурлила...»

Антонов-Овсеенко рассказывал, что Муравьев постоянно «сорил деньгами» и «сеял разврат», окружив себя «подозрительными личностями», среди которых выделялась группа его телохранителей, не то бандитов, не то наркоманов. Да и сам Муравьев был морфинистом...

М. Бонч-Бруевич добавил несколько выразительных штрихов к портрету Муравьева. Он писал, что Муравьев всегда был «бледный, с неестественно горящими глазами на истасканном, но все еще красивом лице».

В первых числах января 1918 года ленинское правительство решило начать полномасштабную войну против Украинской народной республики. К этому времени Харьковская и Екатеринославская губернии Украины находились уже в руках большевиков. Общее наступление было назначено на 17 января.

Муравьев становится командующим советскими частями, наступавшими в направлении Полтава — Киев (около трех тысяч штыков). Эти «освободители» грабили государственное и частное имущество и, как вспоминает Антонов-Овсеенко, преступно вели себя, «считая всякого белоручку достойным уничтожения», а Украину — территорией враждебной державы. По Харькову разъезжал броневик, на котором красовался лозунг «Смерть украинцам!» Муравьев считал себя усмирителем «новой Вандеи» и «предателей Отчизны» — «мазепенцев»-украинцев.

Деятели Советской Украины умоляли Ленина и советских военачальников прекратить издевательства над населением, которые чинили в Харькове прибывшие из России войска. Но безрезультатно...

Небезопасно было говорить «на людях» на украинском языке, носить вышыванку... Часто убивали просто обладателей хороших сапог.

Ленинский кабинет, ведя сложную игру «в украинский суверенитет», провозгласил РСФСР нейтральной державой, переложив ответственность за действия войск Муравьева — Антонова-Овсеенко на большевистское правительство Украины, хотя эти войска и не думали подчиняться «украинским товарищам».

Войска УНР не ждали наступления большевиков, не были готовы к обороне. Когда на рассвете 19 января 1918 года «красные» части вошли в Полтаву и заняли вокзал, им не было оказано никакого сопротивления. Захватив юнкерское училище, Муравьев приказал уничтожить всех пленных юнкеров вместе с офицерами (было убито 98 юнкеров и офицеров, которые не успели скрыться).

Из Полтавы Муравьев жаловался в Центр, что местный Совет «попросил меня немедленно оставить город». И было за что... Штаб Муравьева установил в городе режим военной диктатуры, арестовал часть советских деятелей и угрожал им расстрелом за неподчинение. Пребывание Муравьева в Полтаве и его «революционные методы» настолько ужаснули местную советскую власть, что она заявила о своем нейтралитете в войне между «красными» и «жовто-блакытнымы». Чтобы не иметь проблем со строптивой советской властью в Полтаве, Муравьев, разогнал Советы и создал ревком Полтавы, который был лоялен к его диктатуре.

Все сходило Муравьеву с рук. Его продолжали считать главным военным спецом. Именно он разработал план «молниеносной эшелонной войны», которая шла без объявления самой войны и использовала замешательство в стане властей УНР. «Эшелонная» война предполагала быстрое продвижение советских войск в эшелонах по железным дорогам, при полном отсутствии фронта. Отряды «красных» продвигались в направлении Клева, Чернигова, Екатеринослава, Донбасса на поездах, нападая неожиданно на украинские гарнизоны в городах и на станциях.

Этот план сработал, и за пять недель войска УНР были разбиты, а все пути сообщения заняты «красными». Поражению украинских частей способствовал полный паралич власти в УНР, что практически самоустранилась от решения вопросов обороны. Украинские части, не желавшие ни с кем драться и не получившие четких команд из Киева, разоружались или объявляли нейтралитет.

«Эшелонный» характер войны был обусловлен малочисленностью сил противника, скоплением на железных дорогах массы демобилизованных российских солдат, которые, расчищая себе путь следования на Родину, помогали восстаниям большевиков в городах Украины.

После «полтавской победы» отряды Муравьева сражаются под Миргородом и Ромоданом с малочисленными отрядами украинских войск, которыми командует атаман Волох. Тут на помощь «красным» пришли солдаты запасного саперного батальона, ударившие в спину отрядам Волоха.

В январе 1918 года ленинское правительство, почувствовав бессилие Центральной Рады, решает немедленно захватить Киев. Правительство Украины не смогло организовать серьезного сопротивления, надеясь на протесты, уступки, компромиссы и переговоры с Москвой. Ошибкой стала демобилизация украинизированных частей армии, в то время как враг приближался к Киеву.

Муравьев фактически не встретил сильного военного противодействия, продвигаясь к столице республики. Пассивность украинских частей объяснялась тем, что они не получали точных указаний из Центра относительно обороны.

Анархия в системе управления Украины усугубилась 18 января, когда в Киеве на заводе «Арсенал» началось восстание рабочих против Центральной Рады. Войска Муравьева, спешившие на помощь восставшим, уже 27 января вышли к пригородам Киева. Осадив столицу, Муравьев приказал беспрерывно обстреливать город из всех имевшихся у него орудий (было выпущено 15 тысяч снарядов). Огромные разрушения и пожары привели к панике. Система водоснабжения была разрушена, и тушить пожары оказалось нечем. Этот обстрел стоил жизни тысячам киевлян и привел к уничтожению дома Грушевского, где находился уникальный музей украинских древностей. В огне погибли коллекции икон, ковров, первопечатных книг.

Под Киевом армия Муравьева насчитывала уже семь тысяч штыков, 26 пушек, 3 броневика и 2 бронепоезда. Наступление «красных» поддерживали рабочие-повстанцы Киева. В приказе № 9 Муравьев наставлял: «...беспощадно уничтожить в Киеве всех офицеров и юнкеров, гайдамаков, монархистов и всех врагов революции». Если бы этот приказ был выполнен дословно, Киев лишился бы едва ли не половины своего населения!

Начав штурм Киева 4 февраля и не добившись за два дня успеха, даже не сумев форсировать Днепр, Муравьев, отправляет телеграмму «Всем! Всем! Всем!», сообщая о победе и захвате Киева уже 5 февраля. Однако, видя, что операция по овладению Киевом затягивается, Муравьев приказывает подгонять штурмующих сзади шрапнелью: «Не стесняйтесь, пусть артиллерия негодяев и трусов не щадит». И только 9 февраля в рапорте Антонову-Овсеенко Муравьев докладывает, что окончательно захватил Киев, но упустил из города правительство УНР и большую часть украинской армии..

Надо отметить, что Муравьев не проявил особых военных талантов в боях за Киев. Его армия смогла захватить столицу Украины благодаря тому, что имела перевес в силах и получила поддержку восставших рабочих «Арсенала», которые нанесли удар в спину защитникам Киева.

Тогда же Муравьев обращается к Ленину: «Сообщаю, дорогой Владимир Ильич, что порядок в Киеве восстановлен, революционная власть в лице Народного секретариата, прибывшего из Харькова Совета рабочих и крестьянских депутатов и Военно-революционного комитета работает энергично. Разоруженный город приходит понемногу в нормальное состояние, как до бомбардировки... Я приказал частям 7-й армии перерезать путь отступления — остатки Рады пробираются в Австрию. У меня были представители держав Англии, Франции, Чехии, Сербии, которые все заявили мне, как представителю советской власти, полную лояльность...» (Муравьев явно прихвастнул, говоря о своей международной деятельности, тем более что державы Чехия на февраль 1918 года просто не существовало, а Сербия была полностью оккупирована австрийскими войсками).

Муравьев докладывал: «Я приказал артиллерии бить по высотным и богатым дворцам, по церквям и попам... Я сжег большой дом Грушевского, и он на протяжении трех суток пылал ярким пламенем».

Позднее, в Одессе, Муравьев хвастался своими подвигами: «Мы идем огнем и мечом устанавливать Советскую власть. Я занял город, бил по дворцам и церквям... бил, никому не давая пощады! 28 января Дума (Киева) просила перемирия. В ответ я приказал душить их газами. Сотни генералов, а может и тысячи, были безжалостно убиты... Так мы мстили. Мы могли остановить гнев мести, однако мы не делали этого, потому что наш лозунг — быть беспощадными!»

Муравьев первым в гражданской войне использовал отравляющие газы, запрещенные всеми международными соглашениями как изуверское оружие. Газы помогли его армии захватить мосты через Днепр и преодолеть оборонительные укрепления украинских войск на днепровских кручах.

Антонов-Овсеенко позже так охарактеризует Муравьева: «неуравновешенный, амбициозный, больной жестокостью».

Бахвальство Муравьева проявилось и в том, что, разбив под Крутами отряд из 300 юношей-гимназистов, добровольно вставших на защиту УНР, он объявил, что разбил армию «самого Петлюры», хотя к этому времени Петлюра ушел в отставку с поста военного министра УНР...

Захватив Киев, Муравьев на неделю стал его полным хозяином и палачом. На три дня столица Украины была отдана на разграбление. Люди боялись выходить на улицы: там грабили и убивали. «Классовый террор» прошелся косой смерти по украинской интеллигенции, офицерам, буржуазии. По разным подсчетам, только за неделю было уничтожено от двух до трех тысяч киевлян (среди них — около тысячи офицеров и генералов; в числе погибших генералы царской армии и армии УНР Б. Бобровский, А. Разгон, Я. Сафонов, Н. Иванов, Я. Гандзюк).

Советское правительство Украины, переехавшее из Харькова в Киев, с ужасом обнаружило полное разложение армии «красных» и тысячи трупов мирных жителей в парках Киева. Власти потребовали от Москвы немедленного удаления Муравьева из Украины. Киевляне видели в нем «вожака бандитов», не имевшего никакого отношения к Украине. Он везде выступал с лозунгом «белых» «о единой, неделимой России», а украинцев считал австрийскими шпионами и предателями «старшего брата».

Диктатор «Малороссии» (так он называл Украину), после страшных дней киевской «кровавой вакханалии», начал наступление на Житомир, где находилась Центральная Рада. Муравьев очень легкомысленно отнесся к украинским частям, которые он называл «дружинами гимназистов». У наступавших было около 15 тысяч штыков, а украинская армия насчитывала всего около двух тысяч. Но и при таком раскладе сил Муравьев не смог окружить и уничтожить части противника, которые обороняли свое правительство. В середине февраля он распылил свои войска. Они одновременно появились под Житомиром, Бердичевым, Винницей, однако в серьезных боях уже не участвовали.

Антонов-Овсеенко писал по этому поводу, что Муравьев допустил огромный просчет в войне против Центральной Рады. Его войска потенциально могли временно уничтожить украинскую государственность, но диктатор и его воинство собирались не воевать, а карать и реквизировать...

После взятия Киева2 «революционные солдаты» посчитали, что война выиграна и потребовали демобилизации. Они уже были неуправляемы, и никакие суровые приказы Муравьева не могли заставить их не разбегаться по домам. Так, 2-й гвардейский корпус самодемобилизовался, не оставив советским командирам ни одного бойца. Армия Муравьева оказалась непригодной к ведению дальнейших боевых действий и была расформирована. На 16 февраля в «армии» Муравьева осталось только около трех с половиной тысячи штыков, остальные просто разбежались.

В докладе Ленину Муравьев, считая себя главным красным маршалом, сообщал: «...думаю начать формирование Социалистической армии из рабочих для того, чтобы, при первом зове восставших рабочих Германии, Австрии и других стран, мы могли бы подать руку помощи нашим братьям рабочим. Всеми моими победами на Украине я обязан Красной Гвардии, но не солдатам, которые принесли мне и наркому Антонову массу неприятностей и огорчений».

Муравьев мечтал возглавить поход в Европу, грезил о всемирной революции. Вырвавшись в Европу, он смог бы игнорировать назойливою опеку большевистских вождей. А дальше? Кто знает, может и вовсе сбросить их с помощью «победоносной революционной армии».

14 февраля 1918 года Муравьев был назначен командующим фронтом, действовавшим против наступавших румынских войск в Бессарабии и Приднестровье. Перед ним была поставлена задача не только не допустить румынские войска в Приднестровье и к Одессе, но и захватить всю Молдову, вернуть ее под власть Советской России. Так Москва отреагировала на требования правительства Советской Украины отозвать Муравьева с Украины, предать его революционному суду и больше не назначать командующим на территориях Украины.

Ленин телеграфирует Муравьеву: «Действуйте как можно энергичнее на Румынском фронте». Ленину виделся план разгрома Румынии. Он предлагал объединить силы Муравьева с частями идущей за большевиками 8-й армии, которая должна была наступать на Бессарабию из района Подолья.

За сутки Муравьев привел свою двухтысячную армию из-под Житомира к Днестру, где румынские войска вышли к городу Бендеры. Приехав в Одессу (место дислокации его штаба), Муравьев телеграфирует Ленину: «Положение чрезвычайно серьезное. Войска бывшего фронта дезорганизованы, в действительности фронта нет, остались только штабы, место нахождения которых не выяснено. Надежда только на подкрепления извне. Одесский .пролетариат дезорганизован и политически неграмотный. Не обращая внимания на то, что враг приближается к Одессе, они не думают волноваться. Отношение к делу очень холодное — специфически одесское».

Положение дел Муравьев решает изменить расстрелами и затоплением барж с арестованными офицерами и буржуями. В подобных ситуациях он чувствовал себя полубогом, «хозяином жизни».

Для успешной борьбы с румынами требовались большие деньги, и Муравьев обращается к Одесской городской Думе и местной буржуазии с речью, в которой требует в трехдневный срок предоставить ему 10 миллионов рублей на оборону: «Черноморский флот мною сосредоточен, и я вам говорю, что от ваших дворцов ничего не останется, если вы не придете мне на помощь! — взывал к буржуям Муравьев. — С камнем на шее я утоплю Вас в воде и отдам семьи ваши на растерзание. Я знаю, что в ваших сундуках есть деньги. Я люблю начинать мирно... Дайте немного денег, будете с нами вместе... Я знаю этот город. Деньги есть. К сожалению, во многих городах находятся самозванцы-большевики, которые грабят, но я имею достаточно сил уничтожить их» Свою речь он завершает предложением «положить в Гос. Банк десять миллионов на мое имя».

20 февраля 1918 года войска Муравьева начали наступление против румынских частей, оккупировавших Молдову. Главный удар наносился в районе Бендер. Там был разгромлен румынский полк и захвачено три орудия. Одновременно Муравьев приказывает 8-й армии ударить по румынам в районе Бельцы — Рыбница. За шесть дней боев он разгромил войска противника у Рыбницы и Слободзеи, сорвав попытки румын закрепиться в Приднестровье. Было захвачено 15 орудий и много стрелкового оружия.

Муравьев предложил Москве начать наступление на Кишинев силами своей армии. Информаторы тогда сообщали, что румынская армия «разбросана по некоторым пунктам маленькими отрядами с незначительной артиллерией и их силы в общем ничтожны. Эти отряды держатся крайне пассивно и с их стороны намечаются лишь некоторые, весьма слабые попытки занять некоторые пункты у Днестра, где они могли бы закрепиться». С таким врагом Муравьев и его «армия» еще могли справиться...

Румынский премьер-министр Авереску, на которого произвели впечатление военные успехи Муравьева на Украине, решил пойти на подписание мира на условиях вывода румынских войск из Бессарабии в течение двух месяцев. 5–9 марта 1918 года, после переговоров в Одессе и Яссах, был подписан мирный договор. Однако через несколько дней, после переговоров с представителями Германии и Австро-Венгрии, румынская сторона аннулировала мирный договор с Советской Россией.

Военное положение быстро менялось. 18–19 февраля немецкие, австро-венгерские войска и отряды УНР начали фронтальное наступление против «красных» и к первому марта 1918 года захватили Киев и большую часть Правобережья Украины. 4 марта Муравьев приказывает частям 3-й революционной армии3 (Одесская армия Лазарева) остановить продвижение австро-германских войск вдоль линии Юго-Западной железной дороги от станции Слободка. На следующий день, после короткого боя у станции Бирзула, части 3-й армии обращаются в бегство, открыв противнику путь на Одессу.

Муравьевское воинство устремляется в Одессу и начинает грабить горожан и громить винные склады. 24 февраля Муравьев объявляет Одессу на военном положении и приказывает уничтожить все винные склады. Он разгоняет городскую Думу, запрещает митинги и собрания, вводит строжайшую цензуру.

1 марта 1918 года в Одессе начался мятеж, сопровождаемый погромом уцелевших винных складов и магазинов. Перестрелки в городе не прекращались до его захвата австро-германскими войсками. 2 марта по приказу Муравьева было арестовано 50 громил и 70 фабрикантов и купцов. Вместо ожидаемых 10 миллионов рублей, Муравьеву преподнесли только два. Тогда он приказал реквизировать все деньги из банков и касс предприятий Одессы. Были изъяты, даже те деньги, которые предназначались для выплат зарплат рабочим.

А в городе в те дни продолжался хаос. Стихийную демонстрацию одесситов Муравьев приказал «умиротворить» пулеметным огнем, а членов городской Думы, которые заявили о том, что берут на себя всю полноту власти, арестовать. Революционные матросы и солдаты за 22 дня диктатуры Муравьева на Юге Украины расстреляли и замучили около 500 одесситов, во время разгона демонстрации погибло еще 12 человек.

9 марта 1918 года Муравьев учредил на подвластной ему территории Украины военно-революционные трибуналы. Через несколько дней после оставления Одессы воинством Муравьева была создана Комиссия УНР по расследованию злодеяний большевиков. Эта комиссия вскрыла массовые захоронения жертв террора, подняла со дна моря десятки трупов замученных и утопленных жертв.

До 12 марта 1918 года Муравьев командует войсками Одесской советской республики4, которая не признавала верховной власти Советской Украины. Однако удержать Одессу Муравьев не смог.

11 марта советские войска в панике покинули оборонительные позиции в 10 километрах от города и бежали в Одессу. Муравьев отдает приказ своим частям «отступать в направлении Одесса — Вознесенск, при приближении к Одессе врага открыть огонь всеми пушками по буржуазной и национальной части города и разрушить ее...». Приказ об уничтожении Одессы Муравьев отдает и кораблям Черноморского флота: «...вступить в бой и открыть огонь по городу и его буржуазным кварталам». К счастью, этот приказ моряки не выполнили. В противном же случае тяжелая морская артиллерия могла разрушить жемчужину Юга Украины с ее дворцами и курортами, театрами и памятниками.

12 марта в восемь часов вечера Муравьев начал отводить свое в панике бегущее войско на Николаев. Утром следующего дня в Одессу вошли австро-немецкие войска.

Муравьев заявляет, что не признает Брестского мира с немцами и будет делать все, чтобы его сорвать. Однако через десять дней он оставляет свою «армию» на погибель в степях Украины и едет в Москву, чтобы начать политические баталии в коридорах власти (вспомним: его кумир тоже «забывает» свою армию — в Египте).

Прибывшего 1 апреля в Москву Муравьева встречали как триумфатора, особенно постарались ораторы левых эсеров. Левоэсеровская партия видела в нем главного «военного вождя революции». Ленинское правительство предложило ему пост командующего Кавказской советской армией, однако Шаумян (лидер большевиков Закавказья) прислал протест против назначения авантюриста и насильника Муравьева в Закавказье. «Бросок на Юг» не состоялся.

Муравьев заявляет, что в сдаче Одессы виноваты рабочие, «резко выступавшие против советской власти под лозунгом Учредительного собрания. Защитить Одессу стало невозможно. Город дал всего 500 красногвардейцев, в то время как в городе — 120 тысяч мужчин-пролетариев. Ухожу в отставку. Невозможно работать при всеобщем недоверии.

В конце марта 18-го одесские газеты сообщили, что был арестован «сподвижник и адъютант Муравьева» некий Юров. Он стал известен одесситам тем, что реквизировал особняки «на нужды революции», а потом продавал их бывшим владельцам.

Когда Лениным был подписан «позорный» Брестский мир и войска Германии и Австро-Венгрии с согласия Москвы уже продвигались по Украине, чистокровный русский Муравьев чуть было не стал «хохлом Муравенко». Ленину необходимо было скрыть свою двойную игру, скрыть от «германца», что части, сформированные в России, воюют с австро-германскими войсками в Украине. Посылая тысячи людей на фронт под немецкие пули, большевики обманули и предали их. Все уже было решено в Бресте... Ленин также считал, что обман сработает для привлечения украинцев в состав советских войск. В апреле 1918 года Ленин писал в тайном послании «комиссару Украины» Серго Орджоникидзе, что возникла нужда в «безоговорочной перелицовке имеющихся на Украине наших частей на украинский лад». Ленин приказывал: «Нужно запретить Антонову называть себя Антоновым-Овсеенко — он должен называться просто Овсеенко. То же самое нужно сказать о Муравьеве (если он останется на своем посту, и о других)». .

Войска УНР не ждали наступления большевиков, не были готовы к обороне. Когда на рассвете 19 января 1918 года

И начале апреля 1918 года заканчивалось время союза большевиков с левыми эсерами и анархистами. Недавние «подельники» большевиков выступили против Брестского мира, продразверстки и диктатуры ленинской партии. Они требовали отставки Ленина. Анархистские газеты шокировали лозунгами свержения диктатуры Ленина, призывали к «третьей антибольшевистской анархической революции».

В середине апреля 1918 года анархистские военные отряды Москвы и Петрограда были внезапно разгромлены, Сотни анархистов оказались за решеткой. Тогда же был арестован и Муравьев по обвинению в превышении власти на Украине, в вакханалии расстрелов и реквизиций, а главное, в связях с анархистами-заговорщиками. Возможно, Муравьев готовился в анархистские диктаторы, собирался использовать хаос анархистского правления для установления своей власти. Только тогда правительство и ЧК вспомнили о расстрелах и грабежах на Украине, о самовольном оставлении фронта, об огромных деньгах «Юга», растворившихся в хаосе «муравьевского управления».

Муравьев был предан суду Ревтрибунала и две недели находился в тюрьме, ожидая своей участи. Тогда Феликс Дзержинский (который в 1920 году станет новым кровавым палачом Украины) писал: «...Комиссия наша неоднократно принимала свидетельства и обвинения, которые доказывали, что самый заклятый враг не смог бы принести нам столько вреда, сколько он (Муравьев) принес своими страшными расстрелами, предоставлением солдатам права грабежа городов и сел. Все это от имени нашей Советской власти он вытворял, настраивал против нас все население...» Дзержинский, очевидно, считал, что звезда Муравьева закатилась и авантюрист сгинет в подвалах ЧК.

Но в мае 1918 года Муравьев был освобожден из тюрьмы благодаря просьбам левых эсеров, членов ВЦИК и Антонова-Овсеенко. А еще через месяц, 13 июня, недавний арестант был назначен, по указанию Ленина, командующим «главнейшего фронта республики» — Восточного, созданного после восстания чехословацкого корпуса (этот фронт состоял из трех армий).

Борьбой против чехословацкого корпуса заинтересовался немецкий посол Мирбах, который тайно передал Муравьеву большую денежную сумму. Однако 1 июля 1918 года посредник между Муравьевым и Мирбахом был арестован ЧК, и тайное постепенно становилось явным.

6 июля 1918 года левые эсеры убивают Мирбаха, возможно, не только чтобы сорвать Брестский мир, но и чтобы скрыть контакты Муравьева с немецким послом.

После разгрома левоэсеровского мятежа начались аресты и расстрелы проигравших. Левые эсеры были изгнаны из исполкомов местных Советов, лишены руководящих должностей. Это был государственный переворот, в результате которого в стране воцарилась однопартийная система власти. Все другие партии, кроме большевистской, с этого времени рассматривались как контрреволюционные.

Ленин постоянно сомневался в преданности Муравьева, а левоэсеровское восстание обострило это чувство. Вождь большевиков передал Реввоенсовету «Восточного фронта приказ постоянно следить за действиями Муравьева, «не оставляя его ни на секунду», установить за ним «тайный контроль».

Ленин обратился к Муравьеву с требованием определить свое отношение к восстанию левых эсеров. Муравьев заверил его в своей полной поддержке большевиков, осудил восстание и пообещал выйти из партии левых эсеров. Ленин телеграфировал Реввоенсовету Восточного фронта: «Запротоколируйте заявление Муравьева о выходе из партии левых эсеров. Продолжайте внимательный контроль».

Узнав в подробностях о восстании, о предательском аресте ЦК левых эсеров, Муравьев понял, что репрессии его не обойдут. Что смещение его с поста командующего фронтом — вопрос только времени. Эти размышления и толкнули Муравьева сделать решительный шаг, который оказался для него роковым.

Ночью 9 июля 1918 года Муравьев, оставив штаб фронта в Казани, на пароходах с двумя своими верными полками прибывает в Симбирск — центр левых эсеров на Волге. С помощью верных отрядов и левоесеровских дружин Муравьев захватывает Симбирск и арестовывает большевистских лидеров (Шеленкевича и Лаврова), а также командующего 1-й армией фронта Тухачевского.

Вечером 10 июля Муравьев собрал актив левых эсеров Симбирска и объявил о свершившемся факте — восстании против большевистской диктатуры.

Обращаясь ко всему миру «Всем! Всем! Всем!», Муравьев в своей телеграмме объявил войну Германии. Он отдает приказ войскам Восточного фронта повернуть оружие против немецкой армии и начать поход на Запад, с целью изгнания немцев с Украины. Муравьев призвал к «всеобщему восстанию» и к войне против Германии не только анархистов и левых эсеров, но и всех своих «друзей и боевых сподвижников наших славных походов и битв на Украине и на Юге России».

Он рассчитывал устанавливать власть левых эсеров по пути продвижения своих «армий» на Запад, а в Поволжье создать центр новой Поволжской советской республики во главе с Марией Спиридоновой, Камковым и Карелиным — вождями левых эсеров. Он надеялся заключить союз со своим недавним врагом — чехословацким корпусом, и призвать офицеров к защите Отечества. Совместными усилиями «чехов» и солдат «муравьевцев» планировался поход на Москву для ареста ленинского правительства.

«Сохранение Советской власти в современных обстоятельствах требует немедленной передачи власти только левым эсерам», — заявил Муравьев на заседании ЦК левых эсеров. «Я спасу республику от нашествия немцев и внутренней контрреволюции», — вещал Муравьев, рассчитывая на помощь не только «чехов», но и стран Антанты, на переход частей Красной Армии на свою сторону. ° Ленин мгновенно отреагировал на события, издав декрет, в котором он заклеймил изменника, открывшего путь на Москву чехам и белогвардейцам. Он потребовал расстрела Муравьева как «врага народа»: «всякий честный гражданин обязан его застрелить на месте».

Ленинский приказ удалось осуществить большевикам Симбирска. Глава губкома партии большевиков Иосиф Верейкис разработал план ареста Муравьева на заседании губернского исполкома Советов. Для этого из Москвы прибыл особый отряд ЧК, бронеотряд и латышские стрелки, которые были размещены в здании исполкома Советов и вокруг него, в засаде.

Появившись на заседании исполкома, Муравьев повел себя как хозяин положения, требуя отдать всю власть в губернии левым эсерам. На заседании исполкома Советов фракция большевиков высказалась о Муравьеве как об «авантюристе и шулере». Фракция левых эсеров поддержала мятежника.

Во время перерыва заседания из засады вышли чекисты и красногвардейцы, объявив об аресте Муравьева. О том, что произошло дальше, очевидцы утверждали разное. Одни говорили, что Муравьев застрелился, видя безвыходность своего положения, другие уверяли, что он погиб в перестрелке, которую сам начал, выхватив из кармана браунинг.

На следующий день «Известия» сообщили, что предатель Муравьев покончил с собой после неудачи своей авантюры. Муравьев готов был на многое — свергнуть большевиков или пойти революционной войной на Европу, помириться с вчерашними врагами «белочехами» или предать бывших соратников из окружения Керенского или Ленина. Он не был только готов реально оценивать обстановку и играть «долгую партию». Его кредо — «все и сейчас» — подвело его к той двери в Симбирске, распахнув которую он увидел перед собою блеснувшие штыки, направленные в его грудь.


2 В заявлении В. И. Ленина в газете «Известия» от 24 января 1918 г. говорилось, что Киев был взят войсками под командованием Юрия Коцюбинского (заместителя народного секретаря по военным вопросам, главнокомандующего войсками Советской Украины). Это утверждение вождя мирового пролетариата не соответствовало действительности. Фигура сына великого украинского писателя послужила лишь прикрытием для агрессии большевистской России против Украины. Фактически войсками, захватившими Киев, командовал М. Муравьев. Вскоре после взятия города Ю. Коцюбинский выразил протест против насилий, чинимых солдатами М. Муравьева над мирным населением. Последний же почувствовал себя оскорбленным назначением Ю. Коцюбинского главнокомандующим 19 января 1918 г. Между бывшим прапорщиком Коцюбинским и бывшим полковником Муравьевым началось острое соперничество. Муравьев заявил, что не будет подчиняться приказам Коцюбинского, обвинив его в «узком национализме и местном патриотизме». В ответ прозвучало обвинение в разложении армии, в диктаторских замашках, в великодержавном шовинизме. Коцюбинского поддержали члены ЦИК Советской Украины и часть бойцов 1-й армии Егорова. По приказу Коцюбинского и армейского комитета 1-й армии командарм Егоров, креатура Муравьева, был арестован. В ответ на эти действия Муравьев приказал расформировать части, подчинившиеся Коцюбинскому, и арестовать нескольких комитетчиков 1-й армии. Дело могло дойти до военных столкновений между «красными» частями. Но Ленин и Антонов-Овсеенко выразили Муравьеву полное доверие. В начале марта 1918 г. Коцюбинский был снят с поста главкома «согласно своему желанию».
3 Особая революционная армия Одесского округа, Одесская армия, 3-я революционная армия — три названия одного и того же воинского формирования, созданного в феврале 1918 г. для борьбы против наступавших в Бессарабии и Приднестровье румынских войск. Армия формировалась в Одессе и в населенных пунктах Одесской советской республики. Позиции армии располагались по левому берегу Днестра — от Овидиополя до Рыбницы. Штаб находился в Тирасполе. Командующий — левый эсер П. Лазарев. Армия состояла из недисциплинированных отрядов большевиков, левых эсеров и анархистов. В ее рядах насчитывалось до 2500 бойцов. В феврале 1918 г. армия отразила попытки румын форсировать Днестр и перешла в контрнаступление, в марте она вела оборонительные бои против наступавших на Одессу австро-немецких частей. В середине марта 1918 г., после сдачи Одессы, одна часть армии отошла к Днепру, другая — переправилась в Крым. Вновь 3-я армия собралась в апреле 1918 г. в районе Лозовой с целью прикрыть Донбасс от наступавших австро-немецких войск. После бегства П. Лазарева в середине апреля командование принял Е. Чикваная. В конце апреля разбитые части 3-й армии отошли на территорию РСФСР и влились в состав 1-й Особой армии и 5-й армии.
4 Одесская советская республика (ОСР) была создана на территории части Херсонской и Бессарабской губерний 18 января 1918 г. после победы мятежа большевиков, анархистов и левых эсеров. Высшим органом власти стал свой Совет народных комиссаров во главе с В. Юдовским. Руководители ОСР заявили, что будут подчиняться непосредственно Петрограду, а не правительству Советской Украины. Однако ОСР не была признана самостоятельной государственной единицей. В феврале 1918 г. власть в республике была частично ограничена командующим М. Муравьевым и реорганизацией Одесского СНК в облисполком. С февраля 1918-го ОСР воюет с румынскими войсками в Бессарабии, а с марта — с австро-немецкими войсками. 13 марта 1918 г. ОСР прекратила свое существование в связи с оккупацией Одессы австро-немецкими войсками. большевиков выступили против Брестского мира, продразверстки и диктатуры ленинской партии. Они требовали отставки Ленина. Анархистские газеты шокировали лозунгами свержения диктатуры Ленина, призывали к

В середине апреля 1918 года анархистские военные отряды Москвы и Петрограда были внезапно разгромлены, Сотни анархистов

<< Назад   Вперёд>>