Второй важнейшей позицией, хранившейся в Кладовой № 2 Камерального отделения, являлись драгоценные камни. С одной стороны, закупаемые Кабинетом драгоценные камни являлись рабочим материалом, выдаваемым придворным ювелирам для изготовления заказных вещей, с другой стороны, – закупаемых драгоценных камней, наиболее выдающихся по своим характеристикам, включалась в коллекцию драгоценных камней, которая подбиралась на протяжении длительного времени.
Если приводить конкретные факты, связанные с масштабами оборота драгоценных камней, то в качестве примера обратимся к документам конца 1830-х гг. Это было блестящее время николаевского царствования, когда российский Императорский двор, по общему мнению, являлся одним из самых роскошных дворов Европы.
Например, за весь 1837 г. в Кладовую № 2 поступило бриллиантов на 1 633 152 руб. 26 коп. В черновом документе, написанном «для себя», очень небрежным почерком, эти поступления бриллиантов подробно «разнесены» по месяцам. Кроме бриллиантов, в Кладовую № 2 поступило в 1837 г. ювелирных бриллиантовых «роз» на сумму в 105 352 руб. 90 коп.244 В конце документа указывалось общая стоимость камней, хранившихся в Кладовой № 2 на 1 января 1838 г. Поскольку документ явно составлялся как черновик для последующего отчета, то часть надписей совершенно не читается, поэтому мы приводим только те наименования камней, которые читаются «надежно». Итак, на 1 января 1838 г. в Кладовой № 2 хранилось: бриллиантов на 606 353 руб. 48 коп.; алмазов на 21 205 руб. 43 коп.; бриллиантовых роз на 9472 руб. 50 коп.; изумрудов на 164 258 руб. 41 коп.; яхонтов красных и рубинов на 96 589 руб. 93 коп.; аквамаринов на 12 487 руб. 50 коп.; аметистов на 50 409 руб. 20 коп.; хризолитов на 227 руб.; бирюзы на 29 439 руб. 2 коп.; опалов на 239 737 руб.; хризопразов на 300 руб.; Лабрадора на 1480 руб.; сердолика на 125 руб. 36 коп.; жемчугов на 209 693 руб. 50 коп. Общая же стоимость хранимых в Кладовой № 2 драгоценных камней составляла 1 574 228 руб. 80 коп.245 Эта разница в суммах, на начало 1837 г. и начало 1838 г., показывает насколько интенсивен был оборот драгоценных камней, проходивших через Кладовую № 2.
Поскольку в Кладовой № 2 хранились ювелирные вещи и драгоценные камни, то и те и другие активно использовались в качестве исходного материала для создания новых ювелирных украшений. Из старых вещей выламывались драгоценные камни, к ним добавлялись камни из коллекции кладовой, и из этого исходного материала ювелиры делали новые вещи. Поэтому две составляющие – расходные ювелирные изделия и коллекцию драгоценных камней мы рассматриваем как некое единое целое, поскольку процесс «кругооборота» ювелирных изделий шел непрерывно. Это был очень противоречивый процесс. С одной стороны, даже в самые тяжелые, в финансовом отношении для Кабинета годы приобретались целые коллекции уникальных ювелирных изделий. А с другой стороны, через несколько лет их бестрепетно отправляли «в лом».
Драгоценные камни
Приведем один яркий пример подобной практики. Когда в 1861 г. в Кладовую № 2 Камерального отделения поступила коронационная корона умершей императрицы Александры Федоровны ценой в 132 070 руб. ассигнациями, или 37 784 руб. серебром, эту корону, «по резолюции Кабинета», сломали в 1865 г. и полученные бриллианты на 60 029 руб. записали в приход и предназначили «для делания вещей».246
Вместе с тем, когда одни уникальные вещи «с историей» ломались ради камней «на делание вещей», одновременно Кабинет тратил очень приличные деньги на пополнение своей коллекции драгоценных камней. Например, в мае 1874 г. в Петербурге у ювелира Болина купили сапфир-кабошон весом 57 3/4 карата за 21 700 руб. В июне 1874 г. в Лондоне у ювелирной фирмы «Гаррот и К0» приобрели бриллиантовый кулон с двумя жемчужинами за 3500 ф. ст. (25 121 руб.). В 1877 г. у великой княгини Александры Иосифовны купили две булавки и браслет за 27 145 руб. В 1879 г. у ювелира Вальяно приобрели: сапфир весом 59 7/8 карата за 40 000 руб. и жемчужное ожерелье из 237 зерен за 63 000 руб.
Все перечисленные закупки финансировались из специального фонда на пополнение драгоценных камней, образованного в 1874 г. на сумму в 730 135 руб. Этот «целевой» капитал получил название «Неприкосновенного для покупки бриллиантов», и 1 января 1881 г. в нем оставалось еще 338 262 руб. После смерти Александра II оставшиеся деньги расходовали столь интенсивно, что к 1883 г. весь капитал исчерпали.247
Если говорить о динамике «движения» драгоценных вещей, драгоценных камней, каменных вещей и «мягкой рухляди» в Кладовой № 2 Камерального отделения, то картина за последнее десятилетие существования Кабинета складывалась следующая248 (см. табл. 32).
Таблица 32
Комментируя таблицу по главной позиции – «драгоценные вещи», следует отметить устойчивый рост количества как самих драгоценных вещей, так соответственно и суммарную стоимость вещей. Что, конечно, не случайность, поскольку речь шла об огромных суммах. Во-первых, это связано со вступлением страны в период социальных потрясений и войн, которые повлекли за собой инфляционные процессы. В такой ситуации руководство Кабинета, с санкции царя, вкладывало значительные средства в закупку драгоценных вещей. Это особенно наглядно в период после 1914 г., когда стабильно сохранялся достигнутый «уровень» и по числу вещей, и соответственно по их суммарной стоимости.
Во-вторых, руководство Кабинета начало загодя готовиться к празднованию 300-летия Дома Романовых, предполагавшее большое количество статусных награждений и подарков. В связи с этим в 1912 г. последовало высочайшее повеление, чтобы все подарочные вещи, жалуемые из Кабинета в 1913 г., «несли эмблемы в память 300-летия царствования Дома Романовых».249 Начиная эту ответственную работу, руководство Кабинета Е.И.В. ориентировалось на «проверенные кадры» ювелиров-поставщиков Высочайшего двора. «Места» среди них распределились следующим образом: фирма К. Фаберже получила заказы на сумму до 120 000 руб.; фирма К. Болина250 – на сумму до 40 000 руб.; фирма Иванова251 – до 45 000 руб.252
В-третьих, в период с 1906 по 1916 г. Камеральное отделение приобрело значительное количество коллекционных ювелирных изделий. Например, с 1908 по 1910 г. Камеральным отделением Кабинета постепенно скупалась ювелирная коллекция великой княгини Веры Константиновны. Вера Константиновна была вдовой герцога Вильгельма-Евгения Вюртембергского. Если говорить о крупных вещах, приобретенных из ее ювелирной коллекции, то 4 января 1908 г. от «Ея Императорского Высочества Великой Княгини Веры Константиновны» приобретена бриллиантовая лучистая диадема за 35 700 руб. и 4 февраля 1908 г. – медальон с портретом императора Николая I, украшенный бриллиантами, за 18 000 руб.253 Общая сумма покупки составила 53 700 руб. Эти деньги уплатили с процентов с капитала в 1 075 000 руб., полученных от парижского ювелира Сакса в 1906 г.
Решение о покупках на таком уровне цен принималось с санкции министра Императорского двора. Но когда в Кладовую № 2 Камерального отделения 10 июня 1910 г. поступила ювелирная «жемчужина» коллекции Веры Константиновны – изумрудное с бриллиантами ожерелье стоимостью в 160 000 руб., то для выплаты такой огромной суммы «за единицу товара» понадобилось высочайшее повеление (от 22 мая 1910 г.).254
Очень крупной покупкой Кабинета, и по деньгам, и по художественному значению, стало приобретение в 1908 г. ювелирной коллекции великого князя Алексея Александровича. Оставляя в стороне темы его увлечения женщинами, ресторанами и очень противоречивой служебной деятельностью, отметим, что великий князь был человеком тонкого художественного вкуса, всю сознательную жизнь коллекционировавший различные произведения искусства.
Перстень с вензелем Александра I. Из коллекции вел. кн. Алексея Александровича
Сам великий Фаберже признавал художественное и антикварное «чутье» великого князя. После его смерти (Алексей Александрович был холостяком) художественную коллекцию покойного выкупили за 500 000 руб. Следует подчеркнуть, что вся эта коллекция, с санкции Николая II, была полностью передана Императорскому Эрмитажу, где ее поместили в Галерею драгоценностей.
В 1911 г. Кладовая № 2 Камерального отделения пополнилась разными вещами «в Бозе почившей великой княгини Александры Иосифовны», всего на сумму в 297 000 руб. Среди купленных вещей значились: фермуар с изумрудом-кабошоном (150 карат); фермуар с фацетированным изумрудом, четырехугольный, с бриллиантовыми листочками, изумруд в 132 карата; фермуар с сапфиром-кабошоном (192 карата); фермуар со светлым сапфиром-кабошоном (63 15/32 карата); фермуар с овальным светлым сапфиром-кабошоном (118 1/4 карата); нитка бриллиантовая из 23 шатонов; три шатона бриллиантовых (55 карат); нитка из 26 крупных жемчугов (484 30/32 карата); брошь в виде цветка шиповника с одной большой жемчужиной.
Следует отметить, что после покупки этой коллекции, «ювелирного обломка» Николаевской и Александровской эпох, ее целиком передали камер-фрау М.Ф. Герингер для «представления» императрице Александре Федоровне. Более чем вероятно, что императрица оставила коллекцию у себя «в Комнатах» Александровского дворца в Царском Селе. Вполне возможно, что эти компактные вещи могли быть вывезены царской семьей в Тобольск в августе 1917 г.
В это же время от придворных ювелиров покупались и совершенно новые и дорогие вещи. Так, 4 сентября 1911 г. в Кладовую № 2 Камерального отделения из мастерских Карла Фаберже поступили две диадемы из бриллиантов: одна предназначалась для великой княгини Татьяны Константиновны за 9650 руб., другая – для королевы сербской Елены за 10 300 руб. Примечательно, что обе вещи фактически предназначались «Константиновичам», поскольку Елена Сербская вышла замуж за Иоанна Константиновича и ей по традиции готовилось «русское бриллиантовое приданое».
Таким образом, с учетом «залежавшейся» (приобретена Кабинетом 6 апреля 1889 г.) диадемы, «украшенной бриллиантами и 25 жемчужинами», стоимостью в 51 268 руб. в Кладовой № 2 Камерального отделения Кабинета на 1 января 1913 г. хранилось 5 экземпляров ожерелий и колье на сумму 174 627 руб.255
Работа по пополнению коллекции драгоценных вещей Камеральной части велась постоянно, обеспечивая петербургских ювелиров стабильными заказами. Но и борьба за эти заказы шла ожесточенная, поскольку «денег много не бывает». Большое число заказов придворным ювелирам связано с тем, что из Кладовой № 2 ежегодно изымалось значительное количество ювелирных изделий. Например, за 1914 г. «расход кладовой драгоценных вещей выразился в сумме 549 620 руб. 66 коп. (на 225 066 руб. 53 коп. менее 1913 г.), в том числе за счет посторонних ведомств отпущено подарков на 127 365 руб. 40 коп. (на 49 350 руб. менее 1913 г.)».256
Что касается драгоценных камней, то мы видим отчетливую динамику к сокращению количества хранимых в Кладовой № 2 Камерального отделения драгоценных камней. Если стоимость хранимых камней в 1906 г. составляла 964 709 руб., то в 1916 г. только 88 254 руб., то есть сокращение произошло более чем в 10 раз. Принципиально важно, что эта динамика отчетливо обозначилась в 1906 г., когда в стране полыхала Первая русская революция и Николай II начал постепенно выводить семейные капиталы в европейские банки. Может сложиться отчетливое впечатление, что распродажа драгоценных камней Кабинета также была связана с операциями по выводу капиталов царской семьи за границу. Однако это не так.
Официальным поводом для колоссальной распродажи послужило то, что коллекция драгоценных камней Кладовой № 2 лежала 10 лет «без употребления». По поводу «без употребления» необходимы комментарии. Дело в том, что оборот драгоценных камней, проходивших через кладовую, был довольно большим. В процессе этого движения у хранителя кладовой и оценщиков Кабинета имелась возможность за многие годы подобрать уникальную коллекцию драгоценных камней, буквально «камень к камню». По свидетельству современников, это была коллекция, «богатая редкими, дорогими экземплярами, из которых могли быть изготовлены разные ювелирные драгоценные вещи».257 Когда на нужды Министерства Императорского двора из Государственного казначейства отпускались практически любые просимые суммы, то руководство Кабинета мирилось с этим фондом «невостребованных» драгоценных камней. После того как в 1906 г. суммы, отпускавшиеся на содержание Министерства двора, были жестко зафиксированы и министерство вынужденно перешло на режим жесткой экономии, то сразу вспомнили о коллекции драгоценных камней в Кладовой № 2 Камерального отделения.
Поскольку в министерстве в 1906 г. началась кампания по тотальной экономии средств, то руководство Кабинета выдвинуло идею о продаже коллекции камней и об образовании на вырученные средства особого капитала, на проценты с которого предполагалось приобретать ювелирные подарочные изделия для Кладовой № 2. Идея, мягко говоря, была недальновидная, поскольку в период социальных потрясений, в который тогда вступила Россия, именно такие «твердые» ценности, как драгоценные камни, оставались залогом финансовой стабильности, а те ценные бумаги, на которые предполагалось «поменять» драгоценные камни, подвергались всем негативным последствиям колебаний котировок и периодических биржевых паник. Политическая катастрофа 1917 г. это наглядно подтвердила, когда у уцелевших Романовых, бежавших из России, на руках фактически остались только фамильные драгоценности, да и то далеко не у всех. Но в 1906 г., конечно, никто и помыслить не мог о подобном сценарии развития событий в России.
12 мая 1906 г. министр Императорского двора В.Б. Фредерике представил Николаю II доклад, подготовленный заведующим «Камеральной частью Кабинета Его Величества в должности гофмейстера Высочайшего двора» подполковником Новосельским: «Об образовании особого капитала от продажи коллекции драгоценных камней, хранящихся в кладовой Камеральной части Кабинета Его Величества».
В докладе констатировалось, что в Камеральной части хранится «…значительная коллекция драгоценных камней, богатая редкими, дорогими экземплярами, из коих могли бы быть изготовлены, по представляемым неоднократно на благовоззрение Вашего Императорского Величества рисункам, на случай особых пожалований.
Между тем вышеупомянутая коллекция на крупную сумму до 773 651 р., за последнее 10-летие, лежала без употребления».258
Далее в докладе указывается, что в марте 1906 г. проводилась переоценка всех драгоценных камней, хранящихся в Кладовой Камеральной части Кабинета. Видимо, эта «акция» была связана с поисками «внутренних резервов» в процессе «компании по экономии» средств. В результате переоценки общая сумма стоимости коллекции драгоценных камней (на 1 марта 1906 г.) составила 982 938 руб. 19 коп., оценка десятилетней давности давала общую сумму в 963 382 руб. 20 коп. Следовательно, общая стоимость хранящихся в Кабинете драгоценных камней за 10 лет увеличилась на 19 555 руб. 98 коп. Сравнение этих сумм стало основой главного аргумента для ликвидации коллекции – процент с денежного капитала мог дать значительно больший доход. Отсюда следовал незатейливый вывод: «…Представлялось бы возможным и наиболее выгодным озаботиться постепенною продажею коллекции, хранящихся в Кабинете, драгоценных камней для образования на вырученные суммы особого капитала, %% с которого могли бы быть отчисляемы на предмет приобретения ценных подарочных вещей…».259
Николай II не сразу дал «добро» на продажу коллекции. Однако пауза оказалась очень небольшой, поскольку уже 13 мая 1906 г. последовало «Высочайшее соизволение» на эту операцию. Тщательно подобранную лучшими ювелирами России коллекцию драгоценных камней предполагалось продавать оптом. Коллекцию выставили на аукционные торги, в которых приняли участие ведущие ювелирные фирмы Петербурга и Парижа.
Надо заметить, что это решение Николая II – одно из множества, которые он как император Всероссийский принимал в течение своего рабочего дня. Для него это была неизбежная «текучка», или, как тогда говорили, «канцелярская лапша». В своем дневнике за 13 мая 1906 г. он только мимоходом упомянул: «Вернулся домой и принял Фредерикса».
Возникает вопрос, чем руководство Кабинета, да и сам государь император отличались от большевиков образца 1920-1930-х гг., которые в гораздо худшей экономической и политической ситуации пошли на такой же шаг, связанный с оптовыми распродажами ювелирных изделий? Следует учесть, что большевики решали колоссальную задачу модернизации страны в кратчайшие исторические сроки, разумно используя ситуацию «Великой депрессии», скупая на западе по бросовым ценам самые передовые технологии, и для этого им «любой ценой» требовались валютные резервы. А что выигрывало руководство Кабинета, принимая подобное решение? В результате Кабинет получил пачку ценных бумаг, превратившихся в пыль в 1917 г., и десяток «лишних» тысяч рублей в период с 1906 по 1917 г. Поэтому, когда мы будем говорить о «ювелирных» распродажах большевиков, следует помнить и это высочайшее решение от 13 мая 1906 г.
Есть основания предполагать, что руководство Камерального отделения, понимая безнадежность попыток спасти всю коллекцию драгоценных камней, пыталось воспрепятствовать продаже хотя бы отдельных камней-уникумов. Невольно возникают аналогии с 1920-ми годами, когда хранители Эрмитажа и Оружейной палаты всеми правилами и неправдами пытались спасти наиболее значимые экспонаты. И по большей части так же неудачно, как и их коллеги в 1906 г. Но, как говорится, «за попытку спасибо…». Вполне возможно, что это были одни и те же люди.
Так, в 1906 г. готовился к продаже изумруд весом в 13 17/32 карата, который поступил в кладовую еще в 1841 г. с оценкой в 773 руб. Этот изумруд в 1906 г. предварительно оценили в 6781 руб. 25 коп. В попытке спасти камень его привезли (беспрецедентный сам по себе шаг) в Александровский дворец Царского Села для «представления» императрице Александре Федоровне с целью «сохранения его в Кабинете» как камня выдающегося качества. Однако императрица «не соизволила» и этот камень продали среди прочих камней по оптовой цене, то есть практически за бесценок.260 Кроме этого камня продали и другие уники – коллекцию прекрасных русских изумрудов, старинные аметисты Екатерины II и много других ценностей, «историческую, научную, да и материальную ценность которых не знал, а может быть, не хотел знать «Кабинет Его Величества»». Кстати говоря, последнюю фразу написал в 1925 г. один из организаторов распродаж коронных бриллиантов.
Поскольку стоимость коллекции была огромна, то в торгах приняло участие ограниченное число участников. Европу представляли парижские ювелиры Ситроэн и Герман, а российскую сторону – поставщики Двора Его Величества Болин и Фаберже. Причем последние объединили свои финансовые ресурсы. Обе стороны накануне торгов представили «свои предложения на покупку полностью вышеозначенной коллекции».
Для проведения тендера организовали специальную комиссию в составе чиновников Камеральной части под председательством «уполномоченного Министерства Императорского Двора гофмейстера Высочайшего Двора Смельского и заведующего Камеральной частью в должности гофмейстера подполковника Новосельского».
На протяжении трех дней (14,15 и 16 августа 1906 г.) в присутствии указанных ювелиров провели «пробную оценку по каталогу всех камней коллекции». 17 августа 1906 г. комиссия приступила к рассмотрению «…покупных цен коллекции драгоценных камней Кабинета и к опросу и установлению заключительных цен конкурса покупателей – тремя последующими переторжками, согласно министерским правилам, подробно обозначенным в протоколе на французском языке». Третья «окончательная переторжка была произведена посредством одновременной подачи закрытых письменных предложений». В результате вскрытия конвертов выяснилось, что высшую цену в 1 000 000 руб. предложили петербургские ювелиры Болин и Фаберже.
Однако министра Императорского двора В.Б. Фредерикса этот миллион не устроил, и поэтому результаты торгов аннулировали. По распоряжению Фредерикса назначается «вторичное состязательное сравнение предлагаемых покупных цен коллекции между ювелирами Болин и Фаберже и г. Сакс, который письмом на имя г. Министра Императорского Двора от 19 августа предложил покупную цену коллекции драгоценных камней Кабинета в 1 075 000 руб.».261 В этот же день (19 августа) Болин и Фаберже письменно заявили Фредериксу об их отказе участвовать «во вторичных переторжках предлагаемых цен». На следующий день, 20 августа, ювелиры Болин и Фаберже уже лично заявили заведующему Камеральным отделением Кабинета, что «предложенная ими цена, упомянутая в протоколе комиссии от 17 августа, не может быть ими увеличена и они, вследствие сего обстоятельства, должны были заявить об их отказе от второй переторжки предложений, хотя таковая была назначена вследствие личной их просьбы Министру Императорского Двора». Трудно сказать, почему Болин и Фаберже отказались от «вторичной переторжки», хотя, как следует из документа, они лично просили Фредерикса об этом. Ведь Болин и Фаберже как оценщики Кабинета прекрасно знали «в лицо» многие уникальные камни из продававшейся коллекции. Мы можем только строить предположения, почему владельцы крупнейших российских ювелирных фирм отказались от дальнейшей борьбы «за камни».
Версия 1 – возможно, Фаберже и Болин исчерпали заранее взаимно согласованный финансовый лимит, отпущенный ими на эту операцию? Тогда почему они просили Фредерикса о вторичной переторжке, видимо, будучи готовыми поднимать цену? Версия 2 – возможно, отказ от дальнейшей борьбы за коллекцию драгоценных камней (отказ от второй переторжки) был эмоциональным выплеском старейших поставщиков Императорского двора, годами бесплатно работавших на Кабинет в качестве оценщиков этих же драгоценностей, которым отказались продать коллекцию камней за очень приличную сумму? Версия 3 – возможно, Болин и Фаберже, обладавшие огромными связями как в аристократической, так и в ювелирной среде, получили какую-то конфиденциальную информацию, заставившую их отказаться от дальнейшей борьбы за камни? Версия 4 – возможно, это были согласованные действия Кабинета и российских ювелиров с целью «раскрутить» парижан на максимальную сумму сделки?
Как меняются времена! Если бы сегодня происходило нечто подобное, мы могли бы предложить еще одну версию – Фредерике получил «откат» (смысл этого понятия Фредериксу пришлось бы долго объяснять с риском получить канделябром по физиономии) от Сакса с суммы сделки, поэтому камни и ушли в Париж.
Все это мы можем только предполагать, но, так или иначе, «предложенная письмом от 19 августа г. Сакс покупная цена всей коллекции драгоценных камней запаса Кабинета, по прилагаемой подробной ведомости, за сумму 1 075 000 руб. получила 20 августа утверждение министра Императорского Двора. 22 августа Камеральная часть Кабинета Его Величества, получив уведомление о внесении в Кассу Министерства Императорского Двора г. Сакс всей покупной суммы (1 075 000 руб.), передала ему всю коллекцию драгоценных камней кладовой Кабинета Его Величества, согласно прилагаемой подробной ведомости, за надлежащими подписями…».262
Через короткое время вырученный от продажи коллекции капитал был «записан на особый счет для приобретения ценных подарочных вещей в случаях особых пожалований от Высочайшего Е.И.В. Имени»263. А через три года подвели первые финансовые итоги этой операции. Согласно справке, составленной в конце 1909 г.: «В депозитах Кабинета Его Величества, по счету капитала за проданную коллекцию драгоценных камней Кабинета Его Величества, к 1 декабря 1909 г. числится 1 110 327 руб. 49 коп., в том числе процентов 35 327 руб. 49 коп.».264 Таким образом, доход Кабинета по процентам с образованного капитала за три года составил 35 327 руб. 49 коп. При этом никто не мог даже предположить (кроме, конечно, В.И. Ленина), что Романовым история отпустила только 7 лет. И через эти 7 лет процентные бумаги, приносящие твердый доход, превратятся в пыль. Хотя, если бы эти камни и остались бы в Кладовой № 2, их с таким же «успехом» продали бы большевики на рубеже 20-30-х гг. Правда, решая совершенно иные задачи.
<< Назад Вперёд>>
