Заключение
Россия по традиции поставляла на мировой рынок продукцию своего сельского хозяйства, природное сырье и полуобработанные материалы, сбыт которых зависел от технологических нововведений и от конкуренции со стороны продукции, ввозимой в Западную Европу из Нового Света. До некоторой степени Россия отвечала на этот вызов расширением экспорта более ценной аграрной продукции, такой как домашняя птица и молочные продукты, увеличением вывоза леса, а также возросшим, особенно на рубеже XIX—XX вв., экспортом минеральных ресурсов.
Как было показано, на потребительском рынке, эволюция которого характеризовалась влиянием процессов глобализации и обострением конкуренции, распределение инвестиций между железнодорожным строительством, оборудованием портов, усовершенствованием условий складского хранения товаров и оснащением торгового флота создавало затруднения для сохранения Россией своих позиций. Здесь роль государства в качестве покровителя российской внешней торговли была в лучшем случае малозаметной. Усилия правительства, направленные на содействие внешней торговле, оказывали минимальное воздействие на успех торговых фирм в ключевые периоды развития этой отрасли — в конце 1820-х, в конце 1860-х и в начале 1890-х гг.; лишь в последнем случае можно констатировать более-менее заметное влияние правительственной политики.
В конце XVIII в. в российской внешней торговле преобладало британское коммерческое сообщество, особенно в экспортной торговле, заметную роль играли также коммерсанты немецкого происхождения. Британский интерес к этой сфере вполне понятен. Россия была ведущим мировым поставщиком таких товаров, как морской такелаж, железо и сало, жизненно необходимых не только собственно для экономики Великобритании, но и для поддержания статуса Соединенного Королевства в качестве ведущей военно-морской державы. Технологические перемены влекли за собой и эволюцию британских интересов в России на протяжении XIX в. Революция средств сообщения с 1860-х гг. принесла «решающее изменение расстановки сил на мировом рынке, где экспортер потребительских товаров отступал перед импортером в стране-потребителе»1017. Поэтому для международных торговых фирм, занятых импортом основных российских товаров, больше не было необходимости сохранять собственные отделения в России.
В начале XIX в. британские торговцы уступили свои позиции в российской внешней торговле немецким конкурентам. Лишившись в связи с Континентальной блокадой возможности вывозить из России интересующие их товары, британские фирмы, как того и следовало ожидать, переключили внимание на другие регионы, в частности на владения Британской империи. Примечательно, что до Первой мировой войны позиции Германии на международном рынке, помимо Европы и России, были не слишком впечатляющи. Не обладая крупным рынком в собственных колониях и менее интенсивно по сравнению с Великобританией расширяя экспансию на «нейтральных» рынках, Германия на рубеже XIX—XX вв. столкнулась с серьезной опасностью потерять экспортный рынок в Европе и России, поскольку промышленность там развивалась под защитой высоких таможенных тарифов. Неудивительно поэтому, что немецкая коммерческая активность в России отличалась столь высокой динамикой. Учитывая же географическое преимущество Германии перед Великобританией в отношении этого рынка, немецкое превосходство здесь вполне объяснимо1018.
Как стремился показать автор настоящей книги, падение доли британского участия в этой области само по себе не являлось свидетельством нехватки предпринимательской инициативы. Причина, по которой некоторые британские фирмы остались в России, заключалась в том, что они расширили здесь сферу своих интересов за пределы торговли, занявшись промышленным производством и наиболее выгодным банковским бизнесом. Их экономические интересы в России требовали сохранения здесь филиальных отделений, тогда как их чисто торговые операции побуждали к перемещению активности в другие части земного шара. Такая экономическая диверсификация, как было показано, внесла важный вклад в экономическое развитие России, будучи до некоторой степени независимой от воздействия со стороны государства.
Как и следовало ожидать, российская внешняя торговля в XIX в., подобно этой отрасли экономики множества других стран, финансировалась лондонским Сити, но существенным вопросом являлся состав группы банков, доминировавших в этом бизнесе. Поначалу ведущие позиции здесь занимала небольшая группа англо-немецких банкирских домов, часто имевших исторические торговые связи с Россией. В начале XX в. состав этой группы существенно изменился. Как мы стремились показать, предоставление такого торгового кредита банкирами Сити сыграло важную, но пока недооцененную роль в экономическом развитии России.
Информация о составе персонала торговых домов, представленная в данном исследовании, опровергает утверждение о замкнутом, корпоративном характере организации британских коммерсантов, избегающих якобы контактов с представителями других наций. Отличительной чертой западноевропейских по происхождению коммерсантов, осуществлявших операции в российских портах на Балтийском и Белом морях, являлась высокая степень интеграции как в торговом бизнесе, так и в частной жизни через матримониальные связи. Уже на начало XIX в. этот слой с полным основанием можно классифицировать как космополитическую буржуазию. Вследствие этого понятие национальной принадлежности стало менее значимым для оценки характера коммерческого развития. Более существенным вопросом для идентификации частных фирм является направление торговли. Ряд крупных «немецких» торговых домов, таких как фирмы Блессигов (Blessigs), Брандтов (Brandts) и Кнопов (Knoops), по большей части являлись посредниками в русско-британской торговле, и основание ими филиалов в Великобритании подтверждает англо-германскую ориентацию этих фирм. В торговле на Черном море тяготение к Лондону греческих фирм братьев Ралли (Ralli Bros.), Родоканаки (Rodocanachis) и Скараманги (Scaramangas) подчеркивает англо-греческую природу их коммерческих интересов. В этом пестром космополитическом коктейле отсутствовал только один компонент — русский. Торговые циркуляры, выпущенные в 1826—1914 гг. иностранными по происхождению фирмами, которые вели торговые операции в российских портах, свидетельствуют, что среди нескольких тысяч совладельцев, директоров или прокуристов этих фирм лишь дюжина персоналий носили собственно русские имена. И большинство из них появилось лишь в последние 25 лет существования царской империи. Кроме того, из числа немногих совместных фирм, основанных русскими и западноевропейскими предпринимателями, таких как «Кардаков, Брандт и Кo» (Kardakov, Brandt & Сo), «Бурджем, Семенов и Кo» (Buijam, Semenov & Сo), «Эгеннан и Болотин» (Egennan & Bolotin) и «Грибанов, Фонтэн и Кo» (Gribanov, Fontaines & Сo), лишь последняя просуществовала длительное время1019. По разным причинам русские были практически исключены из числа ответственных руководителей в фирмах, основанных иностранными коммерсантами. Вследствие этого для них был фактически закрыт важный канал приобретения коммерческого опыта и завоевания деловой репутации в Западной Европе, дающий доступ к источникам кредита на Западе. По общему признанию, лишь отдельные русские фирмы в Петербурге, такие как «Братья Елисеевы» и «С. и Г. Беляевы», стали частью космополитического коммерческого сообщества и vice versa фактором его частичной русификации.
В нашем исследовании был также сделан акцент на вклад иностранного по происхождению коммерческого сообщества (expatriate trading community) в экономическое развитие Российской империи. Западноевропейским торговцам принадлежит существенная заслуга в создании кредитно-банковской системы России, где они шли проторенным путем от коммерции к финансам, а также в развитии российской промышленности1020. Установив, что процесс промышленной диверсификации наметился на ранней стадии эволюции западного предпринимательства в России, мы поставили под сомнение тезис о том, что переход западных коммерсантов к промышленности был их ответом на снижение нормы торговой прибыли. Гораздо более вероятно, что это явление было результатом следования стратегии распределения рисков, хорошо усвоенной коммерсантами и применяемой ими и в других странах1021.
Коммерческая тайна, тщательно оберегаемая торговыми фирмами, затрудняет, к сожалению, процесс сбора информации о рентабельности этих фирм, и потому подавляющая часть представленного нами материала касается деятельности наиболее успешных торговых домов. Предварительный вывод, который можно извлечь из этого ограниченного набора данных, заключается в том, что уровень рентабельности в международной торговле был в целом выше, чем в российском промышленном секторе, однако отличался значительными колебаниями и был подвержен повышенному риску банкротства. Кроме того, динамика развития таких торговых фирм, наиболее успешно внедрившихся в промышленную сферу, как «Уильям Миллер и Кo» (William Miller & Сo), «Л. Кноп и Кo» (L. Knoop & Сo) и «Вогау и Кo» (Wogau & Сo), позволяет отнести их к числу ведущих коммерческих фирм начала XX в.1022
Другой проблемой, затронутой в нашем исследовании, является вопрос о структуре менеджмента международной торговли, т. е. о том, каким образом наиболее оптимально осуществлялся контроль за коммерческими операциями: либо из центра, допустим из Лондона, либо непосредственно на периферии. Проведенное исследование истории отдельных фирм подводит к выводу о том, что, как только торговый дом диверсифицировал свои интересы в той области экономики, где требовалось непосредственное и постоянное наблюдение за предприятием, например в промышленном производстве, оптимальным вариантом становился сильный менеджмент на месте. Те фирмы, которые стремились управлять своими российскими предприятиями из Лондона, обнаруживали тенденцию к упадку. Но это наблюдение не входит в противоречие с тем общим тезисом, что фирмы, концентрировавшиеся на международной торговле товарами широкого спроса, как, например, фирма Л. Дрейфуса (L. Dreyfus) в хлеботорговле, успешно действовали, размещая свою штаб-квартиру в стране-потребителе и ведя торговые операции на глобальной основе.
Хотя данные таблицы 2 Приложения I убедительно свидетельствуют о снижении доли «старомодных» торговых домов во внешнеторговом обороте под натиском фирм-комиссионеров со второй четверти XIX в., успех таких фирм, как «Уильям Миллер и Кo» (William Miller & Сo) наводит на мысль о том, что старые торговые дома могли все же приспособиться и продолжать свою деятельность в изменившихся условиях. Сочетание передовых и отсталых черт ведения бизнеса у фирм, действовавших на российском внутреннем рынке, прослежено нами в данном исследовании, но пока неосвещенным остается вопрос о связи этого явления с их коммерческими и промышленными интересами за рубежом.
Характер частного по форме предпринимательства коммерческих фирм отчетливо проявился в их отказе от разработки российских полезных ископаемых на рубеже XIX—XX вв., хотя фирма Вогау представляет здесь известное исключение. Вследствие неспособности частных торговых домов аккумулировать громадный капитал, необходимый для создания горнодобывающих предприятий, эта сфера бизнеса досталась специализированным компаниям, зафиксированным, например, на Лондонской фондовой бирже. Этот аспект международных коммерческих отношений России также остается до сих пор малоизученным.
В ходе исследования автор пришел к выводу о необоснованности стереотипного взгляда относительно неспособности русских предпринимателей вести международные торговые операции. Степень участия русских в этой области, как того и следовало ожидать, напрямую зависела от достигнутого Россией уровня экономического развития. У российских фирм было мало шансов занять доминирующие позиции в импорте промышленных изделий и полуфабрикатов. Иностранные экспортеры русских товаров, в данном случае западноевропейцы и американцы, предпочитали работать в России через свои филиалы, руководимые выходцами из стран Западной Европы, для которых был облегчен доступ к источникам кредита на Западе. Наиболее успешные экспортеры своих товаров в Россию в любом случае предусматривали создание на местном рынке собственной сбытовой сети, как то сделали ниточный трест «Дж. и П. Коуте» (J. & P. Coats), фирма по производству швейных машин Зингер (Singer) и Международная компания жатвенных машин (International Harvester's agricultural machinary). При создании сбытовой организации такие компании ссылались на необходимость крупного оборотного капитала. Потребность в оборотном капитале в странах со слаборазвитой кредитной системой выдвигает на первый план проблему существенных издержек капитала, с которой должны были считаться российские производители, заинтересованные в освоении экспортного рынка. Огромное значение для экономического развития России оборотного капитала, предоставляемого иностранными фирмами, или, в более общем плане, коммерческое измерение экономического роста России, до сих пор недостаточно оценивается историками. Относящееся к истории Великобритании запоздалое признание того, что экономическое развитие страны в эпоху индустриальной революции базировалось равным образом как на промышленности, так и на торговле, в известной мере уместно и для характеристики экономического роста Российской империи.
В нашем исследовании показано также, что было бы нереалистично ожидать от русских ключевой роли в экспортной торговле их страны, хотя несомненен успех российского предпринимательства в этом секторе, где отечественные коммерсанты смогли установить контроль над торговыми путями от места производства товара до экспортного порта. Успешная экспортная торговля тем не менее подразумевала доступ к иностранным источникам кредита. В частности, это было особенно важно после 1825 г. для фирм, желавших заняться комиссионерско-агентским бизнесом. В этот период фирме требовался не столько собственный капитал (было достаточно около 5 тыс. ф. ст.), сколько заграничный кредит. Это обстоятельство служило труднопреодолимым препятствием для русских внешнеторговых фирм. Наметившаяся же с конца 1870-х гг. в международной торговле потребительскими товарами тенденция возрастания роли специализированных фирм со штаб-квартирой в стране-потребителе, фирм, деятельность которых концентрировалась скорее на рынке определенной продукции, нежели в географическом регионе, лишала привлекательности русскую экспортную торговлю в глазах отечественных предпринимателей. Участие российских железнодорожных компаний и банков в комиссионерско-агентском бизнесе, как было показано, еще более сужала перспективы этой сферы экономической деятельности для русского частного капитала. Железные дороги и банки стремились использовать комиссионерские отделения для того, чтобы укрепить свои позиции в основной области своих интересов.
Наиболее многообещающей отраслью внешней торговли для отечественных предпринимателей, как мы стремились показать в данной работе, являлась импортная торговля товарами широкого спроса. Фирма Елисеевых, например, была ведущим импортером колониальных товаров. Но наибольшего успеха русские достигли в торговле чаем. Приобретенный опыт и капиталы, накопленные в ходе защищенной правительством торговли по сухопутной границе с Китаем в первой половине XIX в., в сочетании с непревзойденным знанием внутреннего рынка позволили им дать достойный ответ на вызов со стороны западноевропейской конкуренции.
Как того и следовало ожидать, открытие китайских портов, сооружение Суэцкого канала и широкое применение пароходов серьезно ослабили русскую сухопутную торговлю с Китаем, а вместе с тем и экономическое могущество кяхтинской торговой корпорации. Неожиданным, впрочем, оказалось то обстоятельство, что некоторые русские чаеторговцы оказались готовы оставить привилегированную торговлю в Кяхте и сумели утвердиться в китайских портах, где им пришлось выдержать конкуренцию со стороны западноевропейских компаний, которые имели возможность воспользоваться предоставляемыми их соотечественниками услугами по финансированию торговых операций, отгрузке и страхованию грузов. Тем более примечательно то, что русские компании быстро достигли хорошего кредитного рейтинга у банкиров лондонского Сити. Разумеется, значительный объем чая доставлялся на российский рынок английскими, немецкими и голландскими посредниками, однако готовность русских коммерсантов к конкурентной борьбе с западными соперниками в китайских портах и способность одержать верх действительно представляются замечательным явлением в российской внешней торговле.
В отношении международной торговли России в целом было продемонстрировано, что суждения о слабой конкурентоспособности российских предпринимателей, делаемые на основе подсчетов их удельного веса на рынке, вызывают серьезные сомнения. Фактически Россия в этом отношении мало отличалась от США, где предприниматели аналогично воспринимали международную торговлю «чрезвычайно пассивным образом»1023. Более того, представленные нами данные о прибылях и предпринимательском риске свидетельствуют, что для торговцев, действующих на внутреннем рынке России, не существовало очевидных преимуществ для расширения своих операций на внешнеторговую сферу. Не способствовала развитию отечественного предпринимательства во внешней торговле и экономическая политика царского правительства, прежде всего таможенно-тарифная.
Исследование истории внешнеторговых компаний также позволило откорректировать распространенное представление о низком уровне деловой этики у русских коммерсантов. Отзывы о русских торговцах, представленные для лондонских торговых банков, расходятся с традиционной точкой зрения и подкрепляют наблюдение Ф. Карстенсена о том, что, вероятно, подмеченный Гершенкроном невысокий уровень честности коммерсантов в России «отражает скорее узость правовой базы, нежели культурные традиции делового сообщества»1024.
Наиболее часто случаи коммерческой недобросовестности встречались у мелких и средних коммерсантов в портах Черного моря, где подобная практика была распространена среди хлеботорговцев. Тем не менее в 1860-х гг. агенты одесских фирм поражались «замечательной честности» днепровских перевозчиков зерна в выполнении ими обязательств, принятых ими по доставке грузов для фирмы «Братья Вальяно» (Vagliano Bros.), которая выдавала в 1880-х гг. в регионе бассейна Дона кредитов на 4 млн руб. ежегодно, рассматривая операцию как «вполне обеспеченную»1025. Эта уверенность в конечном итоге смягчала страх перед неизбежными деловыми рисками.
1016 Rieber A.J. Merchants and Entrepreneurs in Imperial Russia. North Carolina, 1982. P. 119.
1017 Rees G.L. Britain’s Commodity Market. London, 1972. P. 414.
1018 Platt D.C. Latin American and British Trade, 1806—1914. London, 1972. P. 100-101.
1019 Brandt Circulars. 1826—1915, passim.
1020 Ashton T.S. An Economic History of England; The 18th Century. London, 1959. P. 138.
1021 Divine T.M. The Tobacco Lords: A Study of the Tobacco Merchants of Glasgow and their Trading Activities, 1740—1790 // History Today. Vol. 40. May. 1990. P. 17-21.
1022 Chapman S.D. Merchant Enterprise in Britain. From the Industrial Revolution to World War I. Cambridge University Press, 1992. Представленные С. Чэпменом данные о ведущих международных торговцах свидетельствуют о том, что Вогау, Кнопы, Брандты и Миллеры соответствовали уровню интернациональной коммерческой элиты начала XX в.
1023 Business History of General Trading Companies / S. Yonekawa and H. Yoshihara (Eds.). Tokyo, 1987. P. 111 — 112.
1024 Carstensen F.V. American Enterprise in Foreign Markets. North Carolina, 1984. P. 251.
1025 Янсон Ю.[Э.] Статистическое исследование о хлебной торговле в Одесском районе СПб., 1870. С. 35; Федоров М.П. Хлебная торговля в главнейших русских портах и Кенигсберге. М., 1888. С. 18.
<< Назад Вперёд>>
