Во второй половине 1942 года к производству Т-34 подключились новые предприятия. Причина была очевидной: немецкое наступление на юге и возможная потеря СТЗ – второго по значимости производителя танков Т-34. Первым «подставил плечо» Сталинградскому тракторному знаменитый «Уралмаш» – Уральский завод тяжёлого машиностроения (УЗТМ).
Танк Т-34 с «улучшенной» башней из состава 106-й танковой бригады. Сентябрь 1942 года
К бронекорпусному производству для Т-34 и KB Уралмашзавод был подключен в соответствии с распоряжением ГКО от 31 октября 1941 года. Однако до марта 1942-го он выдавал только раскрой корпусов, который поставлял на «Красное Сормово» и в Нижний Тагил. В апреле 1942 года здесь началась полная сборка корпусов и изготовление башен танка Т-34 для завода № 183. А 28 июля 1942 года УЗТМ поручили организовать производство уже всего танка Т-34 и удвоить выпуск башен для него ввиду остановки завода № 264. Серийный выпуск Т-34 начался на «Уралмаше» в сентябре 1942-го. При освоении серийного производства танка возникало немало проблем, например, с башнями – из-за увеличения программы литейные цехи не могли обеспечить выполнение плана. По решению директора завода Б. Г. Музурукова были задействованы свободные мощности 10 000-тонного пресса «Шлеман» (на таком же прессе – их в СССР было два – в Мариуполе накануне войны штамповали башни для Т-34М). Конструктор И. Ф. Вархрушев и технолог В. С. Ананьев разработали конструкцию штампованной башни из 45-мм броневого листа, и с октября 1942 по март 1944 года их выпустили 2 050 единиц. При этом завод не только полностью обеспечил свою программу, но и поставил значительное число таких башен на ЧКЗ. Следует отметить, что снарядостойкость штампованной башни была выше, чем у литой, несмотря на меньшую толщину стенок. Танки УЗТМ выпускал недолго – до августа 1943 года. Затем это предприятие стало основным по выпуску САУ на базе Т-34.
Принятые экипажами танки на железнодорожных платформах в сдаточном цеху завода № 183. Нижний Тагил, зима 1943 года
В июле 1942 года ГКО дал задание Челябинскому Кировскому заводу приступить к выпуску Т-34. На ЧКЗ сборку танков организовали на базе тракторного производства, сохранив при этом в полном объёме выпуск тяжёлых танков КВ. 22 августа первые «тридцатьчетвёрки» покинули цеха ЧКЗ. В марте 1944 года их выпуск на этом предприятии прекратили с целью наращивания производства тяжёлых танков ИС-2.
В 1942 году к производству Т-34 подключился и завод № 174 в Омске. Конструкторскую и технологическую документацию ему передали завод № 183 и УЗТМ.
Постоянный количественный рост выпуска танков и привлечение к нему всё новых и новых заводов и привели в итоге к резкому снижению качества танков, причём процесс этот начался уже в конце 1941 года. Так, уже с января 1942 года, из действующей армии всё чаще стали поступать акты рекламаций о низком качестве танка Т-34, особенно производства СТЗ и завода № 112. Особенно удручающим положение было на СТЗ, где количественный рост производства танков был особенно быстрым. Начальник ГАБТУ генерал-лейтенант Я. Федоренко 27 апреля 1942 года писал по этому поводу В. Молотову, курировавшему в ГКО танковую промышленность:
«Из предъявленных в марте 290 танков 55 машин забракованы (15 из-за низкого давления масла, 22 – разрыв картера КПП, 2 – заклинивание двигателя).
После снятия белого камуфляжа в 31 машине Т-34 в 90, 6, 107, 48-й танковых бригадах обнаружились трещины в броне корпуса и башни, прошу ваших срочных мер по устранению дефектов и улучшения качества изготовления и сборки корпусов Т-34 на СТЗ и заводе № 264».
В итоге скандал с качеством достиг уже самого высшего уровня. Вникнув в суть вопроса и узнав, например, о невзаимозаменямости (либо полной, либо частичной) даже таких крупных узлов, как танковые башни, И. В. Сталин впал в ярость.
5 июня 1942 года военный комиссар ГАБТУ Н. И. Бирюков записал в своём рабочем дневнике:
«Указания т. Сталина:
1. Полтора-два месяца проводить улучшение существующего танка Т-34.
2. Основной дефект наших танков в том, что они не могут совершать больших переходов.
3. Слабым местом в танках является ненадёжность механизмов передачи, трансмиссии.
4. Танк должен быть простым, грубым, выносливым, рассчитанным на среднего танкиста.
5. Сосредоточить внимание на улучшении танков».
30 июня 1942 года ГАБТУ РККА поставило вопрос о качестве Т-34 в правительстве и предъявило «основные требования по улучшению танка:
а) произвести сверку чертежей и технических условий;
б) изъять из производства не проверенные испытаниями заменители;
в) усилить отделы ОТК на заводах;
г) заменить на танках производства СТЗ, находящихся в армии, бесструнное крепление (бортовых редукторов.– Прим. авт.) на струнное;
д) ввести на всех танках масляные радиаторы».
Однако и эти требования не возымели должного действия отчасти потому, что фронт вплотную приблизился к Сталинграду, и требовать от завода, работавшего под бомбёжками, повышения качества выпускаемых танков было бессмысленно. Хорошо, что он вообще их выпускал.
Оставляло желать лучшего и качество сормовских танков. В связи с этим уместно будет привести слова Сталина, который в июне 1942 года писал В. Малышеву: «…и в заключение, товарищ Малышев, очень хочется надеяться, что вам наконец удастся что-то сделать с «сормовским уродом», на котором боятся воевать наши танкисты…»
С 11 по 13 сентября 1942 года на УТЗ в Нижнем Тагиле была проведена конференция заводов НКТП, посвящённая качеству Т-34. Вёл её замнаркома танковой промышленности Ж. Я. Котин. В выступлениях его и главного инспектора НКТП Г. О. Гутмана прозвучала жёсткая критика в адрес заводских коллективов. Причём многие из перечисленных недостатков до странности совпали с указанными в отчёте НИБТПолигона после испытаний трёх серийных танков Т-34 осенью 1940 года.
Танк Т-34 со штампованной башней производства УЗТМ покидает сборочный цех Челябинского Кировского завода. Август 1943 года
Критика возымела действие: в течение второй половины 1942-го – первой половины 1943 года на Т-34 было введено много изменений и усовершенствований. С осени 1942-го начали устанавливать кормовые наружные топливные баки прямоугольной или бортовые цилиндрической (на танках выпуска ЧКЗ) формы. С конца ноября на танк вернули ведущее колесо с роликами, ввели штампованные опорные катки с резиновыми бандажами. Воздухоочистители «Циклон» начали устанавливаться с января, а пятискоростная коробка передач – с марта-июня 1943 года. Кроме того, до 100 артвыстрелов был увеличен боекомплект, введён вытяжной башенный вентилятор, в 1943 году перископический прицел ПТ-4-7 заменили командирской панорамой ПТК-5, внедрили много других более мелких усовершенствований, как, например, десантные поручни на башне. Серийное производство танков Т-34 образца 1942 года (так неофициально, но наиболее часто они именуются в литературе) осуществлялось на заводах № 183 в Нижнем Тагиле, № 174 в Омске, УЗТМ в Свердловске и ЧКЗ в Челябинске. До июля 1943 года был выпущен 11 461 танк этой модификации.
265 Сравнительные размеры танков Т-34 и М3с
Летом 1943 года на Т-34 начали устанавливать командирскую башенку. Интересная деталь: свой приоритет в этом вопросе отстаивают в заводских отчётах по танкостроению за период Великой Отечественной войны три завода – № 183, «Уралмаш» и «Красное Сормово». На самом деле тагильчане предложили установить башенку в корме башни за люками и разместить в башне третьего танкиста, как на опытном танке Т-43. Но и двум членам экипажа было тесно в «гайке», какой уж там третий! Уралмашевская башенка хоть и размещалась над левым командирским башенным люком, но была штампованной конструкции, и её тоже отвергли. И лишь литая сормовская «прописалась» на «тридцатьчетвёрке».
В таком виде танк Т-34 состоял в серийном производстве до середины 1944 года, причём дольше всех его выпускал завод № 174 в Омске.
В конце 1942-го – начале 1943 годов продолжала совершенствоваться и организационная структура бронетанковых и механизированных войск Красной Армии.
Загрузка боеприпасов в танк. Воронежский фронт, 1943 год
В сентябре 1942 года было начато формирование механизированных корпусов. Необходимость создания таких соединений вызывалась рядом причин, основу которых составляли факторы оперативно-тактического характера. При формировании механизированных корпусов нашим командованием учитывался опыт создания танковых корпусов. Поэтому уже в самом начале в новые соединения включались части и подразделения специальных войск, чтобы обеспечить корпусам необходимую оперативно-тактическую самостоятельность. Однако в связи с тем, что первоначальный состав корпусов определялся директивами на их формирование, их организация была неодинаковой. Так, например, 1-й и 2-й мехкорпуса имели по три механизированные и по одной танковой бригаде, противотанковый артполк, зенитно-артиллерийский полк, дивизион гвардейских миномётов, бронеавтомобильный и ремонтно-восстановительный батальоны, а также инженерно-минную роту, роты управления и подвоза ГСМ. 3-й и 5-й мехкорпуса вместо одной имели по две танковые бригады, а 4-й и 6-й – вместо танковых бригад были укомплектованы двумя отдельными танковыми полками каждый.
Таким образом, из шести механизированных корпусов, полностью сформированных к началу 1943 года, имелись три типа организации. Это, в свою очередь, сказалось на численном составе новых соединений. В 1-м и 2-м мехкорпусах насчитывалось по 175 танков, в 3-й и 5-м – по 224, в 4-м и 6-м – по 204 танка разных типов. Однако основным являлся штат, по которому содержались два первых корпуса. Формирование новых мехкорпусов осуществлялось уже только по этой организации, и на неё в последующем постепенно переводились все корпуса, которые были созданы по другим штатам.
Всего же в течение 1942 года были сформированы две танковые армии, 25 танковых и 8 механизированных корпусов, 106 отдельных танковых бригад, 6 отдельных механизированных бригад, 51 отдельный линейный танковый полк, 57 отдельных танковых батальонов. Формирование последних во втором полугодии 1942 года было прекращено.
Выводы, сделанные из опыта применения танковых армий в операциях 1942 года, были положены в основу последующей реорганизации этих соединений.
В конце января 1943 года состоялось специальное заседание ГКО, посвящённое выработке положений о формировании танковых армий. Предварительно по этому вопросу были заслушаны мнения некоторых видных военачальников. Все сошлись на том, что из танковых армий необходимо прежде всего изъять немоторизованные стрелковые дивизии и организационно выделить танковое ядро новых формирований. Считалось, что такой подход к определению боевого состава танковых армий позволит обеспечить им высокую подвижность и большую ударную силу. В итоге однородные танковые армии, создававшиеся вместо танковых армий смешанного состава, как правило, состояли из двух танковых и одного механизированного корпусов, ряда частей усиления и обслуживания.
К июлю 1943 года в действующей Красной Армии насчитывалось 9 580 танков и самоходно-артиллерийских установок.
Как известно, решающие события 1943 года развернулись летом в районе Курского выступа или, как его чаще называют, Курской дуги. Немецкое командование сосредоточило в этом районе большие силы – 50 дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных. Эта группировка имела в своём составе около 900 тыс. солдат и офицеров, около 2 700 танков, до 10 тыс. орудий и миномётов.
В свою очередь, советское командование также сосредоточило в районе Курской дуги немалое количество войск. Так, на 1 июля 1943 года в состав Центрального фронта входили 2-я танковая армия, 9-я и 19-я отдельные танковые бригады, 15 отдельных танковых и 6 самоходно-артиллерийских полков. В общей сложности фронт располагал 1 678 танками и 103 САУ.
В составе Воронежского фронта на эту дату имелась 1-я танковая армия, 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса, 6 отдельных танковых бригад, 8 отдельных танковых и 3 самоходно-артиллерийских полка – всего 1 841 танк и 49 САУ.
Танк Т-34 и члены его экипажа. Орловско-Курское направление, июнь 1943 года. В период боёв на Курской дуге на большинстве танков уже были установлены радиостанции
За войсками Центрального и Воронежского фронтов восточнее реки Кшень располагались крупные резервы Ставки, объединённые в Степной фронт. К 1 июля 1943 года Степной фронт имел 5-ю гвардейскую танковую армию, 4-й гвардейский и 10-й танковые корпуса, 1-й механизированный корпус. Всего во фронте насчитывалось 1 380 танков и самоходных установок.
При этом «рабочей лошадкой» советских танковых войск в 1943 году стали танки Т-34. В танковом парке двух фронтов в июле 1943 года «тридцатьчетвёрки» составляли уже 62% и вынесли на себе основную тяжесть жесточайших танковых сражений на Курской дуге.
5 июля 1943 года началось наступление немецких войск на Курской дуге – операция «Цитадель». В полосе Центрального фронта главный удар был нанесён по войскам 13-й армии. Уже в первый день сражения противник бросил в бой до 500 танков, включая около 30 «Тигров» 505-го тяжёлого танкового батальона. Однако ощутимых результатов противнику достичь не удалось. Ценой больших потерь к исходу дня немцы смогли вклиниться в нашу оборону на направлении главного удара на глубину 6– 8 км. Чтобы остановить дальнейшее продвижение противника, 6 июля части 2-й танковой армии (367 Т-34 и 240 Т-60/Т-70) и 19-го танкового корпуса нанесли контрудар, в результате которого противник понёс большие потери в живой силе и технике. За четыре дня кровопролитных боёв противнику удалось продвинуться всего на 12 км. Уже 9 июля измотанная и обескровленная группировка немецких войск была вынуждена перейти к обороне.
Оборонительные бои на южном фасе Курской дуги отличались ещё большим ожесточением. Главный удар немецкие войска наносили в полосе обороны 6-й гвардейской армии, вдоль шоссе Белгород – Обоянь. Наступавший здесь 48-й немецкий танковый корпус к исходу 5 июля сумел вклиниться в её оборону. В ночь на 6 июля советским командованием было принято решение об усилении 6-й гвардейской армии двумя корпусами 1-й танковой армии (420 Т-34 и 203 Т-60/Т-70) генерала Катукова – 6-м танковым и 3-м механизированным. В приказе, подписанном командующим Воронежским фронтом генералом Н. Ф. Ватутиным, в частности, говорилось:
«1. Командующему 1 ТА генерал-лейтенанту т. Катукову к 22.00 5.7.1943 г. два своих корпуса выдвинуть на второй оборонительный рубеж 6-й гв. А и прочно занять оборону: 6 гв. тк (так в приказе– Прим. авт.) на рубеже Меловое, Раково,Шепелёвка; 3 мк – на рубеже Алексеевка, Сырцев, Яковлево. 31 тк расположить в обороне на месте 3 мк на рубеже Студенок, свх. Сталинский, Владимировка, Орловка. Штаб армии – в районе Зоринских дворов.
Задача: ни при каких обстоятельствах не допустить прорыва противника в направлении Обояни.
Быть в готовности с рассветом 6.7.1943 г. перейти в контрнаступление в общем направлении на Томаровку.
2. Танки в обороне окопать и тщательно замаскировать.
3. Потребовать от войск максимального напряжения для выполнения поставленной боевой задачи».
Честно говоря, есть ощущение, что сам командующий фронтом отдавал этот приказ без всякого напряжения, во всяком случае умственного. Совершенно непонятно, как можно одновременно прочно занимать оборону, окапывая и маскируя танки, и готовиться к переходу в контрнаступление. Причём окапываться нужно было ночью с тем, чтобы перейти в наступление утром. Бред какой-то!
Танки Степного фронта на марше. 1943 год
Озадачен и обеспокоен этим решением командующего фронтом был и командарм 1-й танковой М. Е. Катуков, который по этому поводу вспоминал: «Нашей армии ставилась задача – 6 июля нанести контрудар в общем направлении на Томаровку. Этот пункт приказа очень волновал нас. И не потому что пугали большие по масштабам наступательные действия.
К этому времени в 1-й танковой сложилось общее мнение, что наносить танковым бригадам и корпусам контрудар при сложившейся обстановке просто нецелесообразно.
Ну, хорошо, мы двинемся на немцев… Но что из этого получится? Ведь их танковые силы не только превосходят наши численно, но и по вооружению обладают значительным преимуществом! Этого никак не сбросишь со счёта. Вражеские «тигры» могут бить из своих 88-мм орудий по нашим машинам на расстоянии до 2 километров, находясь в зоне недосягаемости огня 76,2-мм пушек наших «тридцатьчетвёрок». Словом, гитлеровцы в силах и с дальних рубежей вести с нами успешный огневой бой.
Так следует ли давать им в руки такой сильный козырь? Не лучше ли в этих условиях повременить с контрударом, делать по-прежнему ставку на нашу тщательно подготовленную глубоко эшелонированную оборону?
Эти соображения мы доложили командующему фронтом. Ждали ответа, но не получили его и к исходу ночи. А между тем срок выполнения пункта приказа о контрударе наступил, и нам ничего не оставалось, как выдвинуть танки.
Скрепя сердце я отдал приказ о нанесении контрудара. И степь, минуту назад казавшаяся безлюдной, пустынной, наполнилась гулом сотен моторов. Из-за укрытий выползли «тридцатьчетвёрки» и, на ходу перестраиваясь в боевой порядок, ринулись на врага. За танками двинулись цепи пехоты.
Уже первые донесения с поля боя под Яковлево показывали, что мы делаем совсем не то, что надо. Как и следовало ожидать, бригады несли серьёзные потери. С болью в сердце я видел с НП, как пылают и коптят «тридцатьчетвёрки».
Танк Т-34 «утюжит» немецкую артиллерийскую батарею. Судя по положению станин 105-мм гаубицы, её расчёт пытался покинуть позицию, но сделать этого не успел. Центральный фронт, 1943 год
Нужно было во что бы то ни стало добиться отмены контрудара. Я поспешил на КП, надеясь срочно связаться с генералом Ватутиным и ещё раз доложить ему свои соображения. Но едва переступил порог избы, как начальник связи каким-то особенно значительным тоном доложил:
– Из Ставки… Товарищ Сталин.
Не без волнения взял я трубку.
– Здравствуйте, Катуков! – раздался хорошо знакомый голос. – Доложите обстановку!
Я рассказал Главнокомандующему о том, что видел на поле боя собственными глазами.
– По-моему, – сказал я, – мы поторопились с контрударом. Враг располагает большими неизрасходованными резервами, в том числе танковыми.
– Что вы предлагаете?
– Пока целесообразно использовать танки для ведения огня с места, зарыв их в землю или поставив в засады. Тогда мы могли бы подпустить машины врага на расстояние триста – четыреста метров и уничтожать их прицельным огнём.
Сталин некоторое время молчал.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Вы наносить контрудар не будете. Об этом вам позвонит Ватутин.
Вскоре командующий фронтом позвонил мне и сообщил, что контрудар отменяется. Я вовсе не утверждаю, что именно моё мнение легло в основу приказа. Скорее всего, оно просто совпало с мнением представителя Ставки и командования фронта».
Отдадим должное скромности М. Е.Катукова. Однако, по мнению автора, именно его мнение оказалось для Сталина определяющим.
В последующие двое суток основной удар 48-го танкового корпуса немцев пришёлся по 3-му механизированному корпусу 1-й танковой армии. Судя по воспоминаниям М. Е. Катукова и Ф. В. фон Меллентина, бывшего тогда начальником штаба 48-го корпуса, бои носили крайне ожесточённый характер. Вот что пишет по этому поводу немецкий генерал:
«7 июля, на четвёртый день операции «Цитадель», мы наконец добились некоторого успеха. Дивизия «Великая Германия» сумела прорваться по обе стороны хутора Сырцев, и русские отошли к Гремучему и деревне Сырцево. Откатывающиеся массы противника попали под обстрел немецкой артиллерии и понесли очень тяжёлые потери. Наши танки, наращивая удар, начали продвигаться на северо-запад, но в тот же день были остановлены сильным огнём под Сырцево, а затем контратакованы русскими танками. Зато на правом фланге мы, казалось, вот-вот одержим крупную победу: было получено сообщение, что гренадерский полк дивизии «Великая Германия» достиг населённого пункта Верхопенье. На правам фланге этой дивизии была создана боевая группа для развития достигнутого успеха.
8 июля боевая группа в составе разведотряда и дивизиона штурмовых орудий дивизии «Великая Германия» вышла на большак (шоссе Белгород – Обоянь.– Прим.авт.) и достигла высоты 260,8; затем эта группа повернула на запад, с тем чтобы оказать поддержку танковому полку дивизии и мотострелковому полку, которые обошли Верхопенье с востока. Однако село всё ещё удерживалось значительными силами противника, поэтому мотострелковый полк атаковал его с юга. На высоте 243.0 севернее села находились русские танки, имевшие прекрасный обзор и обстрел, и перед этой высотой атака танков и мотопехоты захлебнулась. Казалось, повсюду находятся русские танки, наносящие непрерывные удары по передовым частям дивизии «Великая Германия».
За день боевая группа, действовавшая на правом фланге этой дивизии, отбила семь танковых контратак русских и уничтожила двадцать один танк Т-34. Командир 48-го танкового корпуса приказал дивизии «Великая Германия» наступать в западном направлении, с тем чтобы оказать помощь 3-й танковой дивизии, на левом фланге которой создалась очень тяжёлая обстановка. Ни высота 243,0, ни западная окраина Верхопенья в этот день не были взяты – больше не оставалось никаких сомнений в том, что наступательный порыв немецких войск иссяк, наступление провалилось».
Танк Т-34 с десантом автоматчиков устремляется в атаку. Курская дуга, июль 1943 года. Из-за сильной раскачки удержаться на броне Т-34 в движении было довольно трудно, поэтому пехотинцы часто привязывали себя ремнями к десантным поручням
А вот как выглядят эти же события в описании М. Е. Катукова: «Едва забрезжил рассвет (7 июля. – Прим. авт.), как противник снова предпринял попытку прорваться на Обоянь. Главный удар он наносил по позициям 3-го механизированного и 31-го танкового корпусов. А. Л. Гетман (командир 6-го танкового корпуса. – Прим. авт.) сообщил, что на его участке противник активности не проявляет. Но зато позвонивший мне С. М. Кривошеин (командир 3-го механизированного корпуса. – Прим. авт.) не скрывал тревоги:
– Что-то невероятное, товарищ командующий! Противник сегодня бросил на наш участок до семисот танков и самоходок. Только против первой и третьей механизированных бригад наступает двести танков.
С такими цифрами нам ещё не приходилось иметь дела. Впоследствии выяснилось, что в этот день гитлеровское командование бросило против 3-го механизированного корпуса весь 48-й танковый корпус и танковую дивизию СС «Адольф Гитлер». Сосредоточив столь огромные силы на узком, 10-километровом участке, немецкое командование рассчитывало, что ему удастся мощным танковым тараном пробить нашу оборону.
Каждая танковая бригада, каждое подразделение приумножили свой боевой счёт на Курской дуге. Так, 49-я танковая бригада только за первые сутки боёв, взаимодействуя на первой оборонительной полосе с частями 6-й армии, уничтожила 65 танков, в том числе 10 «тигров», 5 бронетранспортёров, 10 орудий, 2 самоходные пушки, 6 автомашин и более 1 000 солдат и офицеров.
Прорвать нашу оборону противнику так и не удалось. Он лишь потеснил 3-й механизированный корпус на 5-6 километров».
Сравнительные размеров танков Т-34 и «Тигр»
Будет справедливым признать, что для обоих приведённых отрывков характерна определённая тенденциозность в освещении событий. Из воспоминаний советского военачальника следует, что наша 49-я танковая бригада за один день подбила 10 «Тигров», а ведь у немцев в 48-м танковом корпусе их было всего 15! С учётом 13 «Тигров» моторизованной дивизии «Лейб-штандарт СС Адольф Гитлер», также наступавшей в полосе 3-го мехкорпуса, получается только 28! Если же попытаться сложить все «Тигры», «уничтоженные» на страницах мемуаров Катукова, посвящённых Курской дуге, то получится намного больше. Впрочем, дело тут, по-видимому, не только в желании различных частей и подразделений записать на свой боевой счёт побольше «Тигров», но и в том, что в боевых донесениях «Тиграми» часто именовали «Пантеры».
После неудачных попыток прорваться к Курску вдоль шоссе на Обоянь немцы решили сделать это восточнее, через Прохоровку. Вечером 10 июля 1943 года командование Воронежского фронта получило приказ Ставки ВГК о проведении контрудара по группировке немецких войск, наступавшей на прохоровском направлении. Для этой цели из состава резервного Степного фронта в состав Воронежского фронта были переданы 5-я гвардейская армия генерал-лейтенанта А. С. Жадова и 5-я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта танковых войск П. А. Ротмистрова. 5-я гвардейская танковая армия была первой танковой армией однородного состава. Её формирование началось 10 февраля 1943 года, и к началу Курской битвы она дислоцировалась в районе Острогожска (Воронежская обл.). В состав армии входили 18-й и 29-й танковые корпуса и 5 гвардейский механизированный корпус.
Командиры танков 22-й танковой бригады 6-го танкового корпуса получают боевое задание. Воронежский фронт, лето 1943 года
6 июля в 23.00 был получен приказ, требовавший сосредоточения армии на правом берегу реки Оскол. В 23.15 передовой отряд армии уже начал движение, а спустя 45 минут тронулись с места и главные силы. Необходимо отметить безукоризненную организацию марша. По маршрутам движения колонн было запрещено встречное движение. Армия двигалась круглосуточно, с короткими привалами для заправки машин. Марш надёжно прикрывался зенитной артиллерией и авиацией и благодаря этому остался незамеченным вражеской разведкой. За трое суток армия переместилась на 330– 380 км. При этом почти не было случаев выхода боевых машин из строя по техническим причинам, что свидетельствует как о возросшей надёжности танков, так и о грамотном техническом обслуживании техники.
9 июля 5-я гвардейская танковая армия сосредоточилась в районе Прохоровки. Предполагалось, что армия с двумя приданными ей танковыми корпусами – 2-м и 2-м гвардейским – в 10.00 12 июля нанесёт удар по немецким войскам и совместно с 5-й и 6-й гвардейскими общевойсковыми армиями и 1-й танковой армией уничтожит вклинившуюся на обоянском направлении группировку противника, не допустив её отхода на юг. Однако подготовка контрудара, начавшаяся 11 июля, была сорвана немцами, которые нанесли по нашей обороне два мощных удара: один – в направлении Обояни, второй – на Прохоровку. В результате частичного отхода наших войск артиллерия, которой в контрударе отводилась значительная роль, понесла потери и на позициях развёртывания, и в движении к линии фронта.
Рано утром 12 июля из-за нанесения немцами удара в полосе 69-й армии возникла угроза левому флангу разворачивавшихся юго-западнее Прохоровки главных сил 5-й гвардейской танковой армии. Это 6-я и 19-я танковые дивизии (около 200 танков) из 3-го танкового корпуса противника перешли в наступление из района Мелехово на Ржавец. В связи с этим в полосу 69-й армии были выдвинуты две бригады 5-го гвардейского мехкорпуса, танковая бригада 2-го гвардейского танкового корпуса и резерв 5-й гвардейской танковой армии (танковый, мотоциклетный, истребительно-противотанковый и гаубичный полки). Эти силы, объединённые в группу под командованием генерал-майора К. Г. Труфанова (около 100 машин, в том числе 71 Т-34), не только приостановили продвижение врага на север, но и почти полностью отбросили его на исходные позиции.
12 июля в 8.30 после 15-минутной артподготовки немецкая группировка была атакована основными силами 5-й гвардейской танковой армии. Несмотря на внезапность удара, советские танки были встречены сосредоточенным огнём противотанковой артиллерии и штурмовых орудий. Однако 18-й танковый корпус на большой скорости прорвался в совхоз «Октябрьский» и, несмотря на большие потери, захватил его. При дальнейшем продвижении он встретил танковую группировку противника, в которой было 15 тяжёлых танков «Тигр», в течение нескольких часов вёл с ними встречный бой и к 18.00 перешёл к обороне.
Танки 22-й танковой бригады перед атакой. Воронежский фронт, лето 1943 года
29-й танковый корпус в течение всего дня вёл манёвренный бой за высоту 252,5 с танками дивизии СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», но после 16.00 был потеснён подошедшими танками дивизии СС «Мёртвая голова», а с наступлением темноты также перешёл к обороне.
2-й гвардейский танковый корпус, наступавший в направлении пос. Калинин, в 14.30 внезапно столкнулся с двигавшейся навстречу моторизованной дивизией СС «Рейх», которая отбросила его на исходные позиции. 2-й танковый корпус, прикрывавший стык между 2-м гвардейским и 29-м танковыми корпусами, смог несколько потеснить немецкие части, но, попав под огонь подтянутых из второго эшелона штурмовых и противотанковых орудий, понёс потери и остановился.
Несмотря на то, что 5-я гвардейская танковая армия, действовавшая в полосе 17– 19 км, смогла добиться плотности атакующих боевых порядков до 45 танков на 1 км, выполнить поставленную задачу она не смогла. Потери армии без учёта группы генерала Труфанова составили 328 танков и САУ, а вместе с приданными соединениями достигли 60% первоначальной численности.
Ни одна из противоборствующих сторон не добилась 12 июля решающего успеха. Несмотря на то, что 2-й танковый корпус СС отразил контрудар 5-й гвардейской танковой армии и даже несколько расширил плацдарм на северном берегу реки Псел, выполнить задачу по прорыву обороны советских войск и захвату Прохоровки он не смог. Начавшееся 12 июля наступление Центрального и Брянского фронтов на северном фасе Курской дуги и наличие в полосе Воронежского фронта крупных резервов поставили перед немецким командованием вопрос о целесообразности продолжения операции «Цитадель».
18 июля в бой на орловском направлении была введена свежая танковая группировка – 3-я гвардейская танковая армия (475 Т-34, 224 Т-70).
Танки Т-34, оборудованные противоминными тралами ПТ-3. Харьковское направление, 1943 год
На белгородско-харьковском направлении к 23 июля наши войска вышли на позиции, которые занимали до начала немецкого наступления. 3 августа началось контрнаступление Воронежского и Степного фронтов. К этому времени танковые соединения были пополнены боевой техникой. Так, 1-я танковая армия имела в своём составе 549 танков (из них 412 Т-34).
В целом же в Курской битве и последовавших за ней в 1943 году операциях на Украине танки Т-34, вооружённые 76-мм пушкой, использовались в наиболее массовом количестве. Следует, однако, отметить, что основным их противником были не танки по причине малочисленности последних, а немецкая противотанковая артиллерия. Именно на огонь противотанковых и танковых пушек приходилось в 1943-1945 годах около 90% потерь наших танков.
<< Назад Вперёд>>
