Подпольные миллионеры: вся правда о частном бизнесе в СССР

   Забавная штука – советское государство вытравливало частнособственнический инстинкт почти семьдесят лет, но так в результате и не преуспело. Возможно, потому, что при постоянно декларируемом отрицательном отношении к частной деловой активности, границы допустимого постоянно менялись.

   …Очень жаль, но приходится лгать. Ложь у нас доминирует всегда и во всем. А начало этому процессу положили события 17-го года. Изначально мы пошли по пути противоестественному. Пытаясь из телеги древности изобразить автомобиль, мы к автомобилю пристроили колесо от телеги. На черное мы говорили белое и наоборот. Все наше развитие – это скачки какие-то. Крайности и шараханья. Но мы выдавали и выдаем развитие страны как планомерное и якобы историческое.

   Обобществленный социализм не может быть товаропроизводительным. В свое время мы убили главное – свободных товаропроизводителей. А раз общественное, то конкретных виновников нет. И заведомую ложь и вину за нее обзывали ошибками. 73 года – это была плохая игра. Но при плохой игре мы делали умную морду. Таким образом, ложь порождала именно ложь. Чем дальше, тем больше. Мы сотканы из лжи и противоречия. Сплошной антагонизм…

«Записки советского брокера», Марк Шерман

   Первыми декретами советская власть национализировала банки, заводы и фабрики. В гражданскую войну ЧК устраивала облавы на спекулянтов, комиссары пробовали строить «военный коммунизм», провели огосударствление оптовой и вообще всей крупной торговли. Но при этом де-факто были разрешены «блошиные» рынки и малый частный бизнес. Дальше наступил НЭП. Было ли это вынужденное отступление, тактический маневр – не так важно. Предпринимательская инициатива была почти на десятилетие выпущена из подполья.

   Cоветское государство вытравливало частнособственнический инстинкт почти семьдесят лет, но так в результате и не преуспело.

   Дальше? Сталин победил в схватке за власть в советской верхушке, НЭП был свернут. Начались индустриализация и коллективизация. Казалось бы, частный бизнес должен был быть ликвидирован, а те, кто им занимался, поголовно отправлены рыть каналы. Но нет… В сталинские десятилетия в СССР процветали так называемые кустари и их артели, если говорить простым языком – разного рода малый и очень малый бизнес. Что в свете устоявшегося мнения об СССР 3050-х годов как о тоталитарном государстве, безжалостно подавляющем любые ростки самостоятельности и инакомыслия (в экономике, политике, искусстве), выглядит несколько неожиданно. Но фактом остается то, что в конце 40-х – начале 50-х годов разного рода малым частным предпринимательством занимались сотни тысяч, если не миллионы человек.

   Конечно, кустари, как классово чуждый и априори сомнительный элемент, находились под чутким надзором органов. Но команды на тотальную ликвидацию этого слоя так и не поступило.

   Более того, «в послевоенный период был всплеск предпринимательской активности, народ сам себя обшивал, одевал», – говорит Леон Косалс, профессор Высшей экономической школы, автор нескольких исследований о теневой экономике СССР и России. После войны советская экономика лежала в руинах. Начавшаяся гонка вооружений требовала ускоренного восстановления тяжелой промышленности, которая пожирала все наличные ресурсы государства. Власти по необходимости смирились с существованием обширного частного сектора в экономике. К концу 50-х годов прошлого века в СССР было зарегистрировано около 150 000 артелей (кооперативов) и частников-кустарей.

   Артели должны были работать, используя отходы производства крупных предприятий. Таково, по крайней мере, было официальное оправдание существования такой формы организации производства. Но за этой «ширмой» скрывались обычные малые предприятия – цеха по пошиву одежды, выделке обуви и т. п.

   К концу 50-х годов прошлого века в СССР было зарегистрировано 150 000 артелей (кооперативов) и частников-кустарей.

   Естественно, работали они не только на отходах. Швейные артели, например, которым нужна была высококачественная резиновая тесьма, доставали ее на предприятиях авиационной промышленности, которым она выделялась в числе прочих материалов для производства парашютов. В многих случаях артели существовали непосредственно при заводах-«донорах», через которые и было налажено их снабжение. Уследить за десятками тысяч мелких производств по всей стране было просто нереально. В результате за пределами легальной, официальной экономики функционировали целые секторы и отрасли промышленности.