3
Первые несколько операций Шерман прокрутил со знакомыми директорами. Затем, когда слухи о человеке, который может достать дефицитную доску, распространились достаточно широко, на «трейдера» стали выходить и люди со стороны. Шерман встречался с ними у себя на квартире. Здесь в самой маленькой из трех комнат он оборудовал кабинет. Тут же принимал деньги. Обычно люди их приносили уже с собой – в банковских пачках. Кто платил тысячу рублей, кто пять, кто шесть. Большей частью платежи оформлялись как наряды на рубку леса.
Всего Шерман заработал за три года активных операций около 90 000 рублей. Или в среднем по 2500 рублей в месяц. Но он их именно заработал. Ведь после того как деньги были получены, за них надо было проделать адову работу. Начать с того, что требовалось быть все время в разъездах. В месяц Шерман накручивал тысяч по двадцать километров по дорогам Сибири и Казахстана. Ему пришлось раскошелиться на транспорт – подержанные «Жигули» четвертой модели и новенькую «Ниву».
Подписав договор на поставку леса в совхозе, Шерман садился в свою «Ниву» и ехал из Кургана в Красноярский край, в Лесосибирск, на ЛДК. Завизировав бумажки там, отправлялся в краевую столицу – это еще 400 километров. Там оформлял наряды на отгрузку леса в головном тресте. Оттуда – обратно в Лесосибирск.
Получив наряды, ЛДК мог начинать погрузку. Но сначала ему нужно было подогнать вагоны. Значит, нужно ехать на узловую станцию, там брать вагоны, лимит на которые уже «выбит». Со станции обратно на комбинат – следить, чтобы выгоны загрузили именно тем, чем нужно. А не гнилью и обрезками доски. Проконтролировать, чтобы вагон был загружен полностью. Все 50 кубов и все нужного сорта: 25 кубов «тридцатки» (доска толщиной 30 мм), 20 кубов – «сороковка» и 5 кубов бруса. Именно то, что заказывал совхоз.
Груженые вагоны шли обратно на станцию, на «горку». Там формировался состав, на отправку потребителям. Когда вагоны уходили, Шерман мчался на телеграф – отбить телеграмму заказчику, чтобы ждали. Ведь от казахских совхозов, например, до станции назначения – еще километров 700. Пока не подгонят «КамАЗы», вагоны с лесом будут стоять. Каждый день простоя убивает шансы получить лимит на вагоны в следующий раз.
Станция, почта, телеграф, комбинат… Это в городе все рядом. Пешком дойти. В степях и тайге, где мотался Шерман, дорога занимает бесконечные часы, а то и сутки. Сезонные дороги – лежневки, практически непролазные летом. Тучи мошкары. Осыпи в Саянских горах.
Зимой – мороз минус сорок, и надо за ночь три-четыре раза выйти прогреть мотор, а то утром не заведется. А в пять утра на комбинат. Затем – на грузовую площадку. Затем – на станцию. Изо дня в день. Из недели в неделю. Жизнь за рулем. Мозоли от «баранки» у Шермана сошли только в колонии, лет через пять после вынесения приговора.
Всего Шерман заработал за три года активных операций около 90 000 рублей. Или в среднем по 2500 рублей в месяц. Но он их именно заработал. Ведь после того как деньги были получены, за них надо было проделать адову работу. Начать с того, что требовалось быть все время в разъездах. В месяц Шерман накручивал тысяч по двадцать километров по дорогам Сибири и Казахстана. Ему пришлось раскошелиться на транспорт – подержанные «Жигули» четвертой модели и новенькую «Ниву».
Подписав договор на поставку леса в совхозе, Шерман садился в свою «Ниву» и ехал из Кургана в Красноярский край, в Лесосибирск, на ЛДК. Завизировав бумажки там, отправлялся в краевую столицу – это еще 400 километров. Там оформлял наряды на отгрузку леса в головном тресте. Оттуда – обратно в Лесосибирск.
Получив наряды, ЛДК мог начинать погрузку. Но сначала ему нужно было подогнать вагоны. Значит, нужно ехать на узловую станцию, там брать вагоны, лимит на которые уже «выбит». Со станции обратно на комбинат – следить, чтобы выгоны загрузили именно тем, чем нужно. А не гнилью и обрезками доски. Проконтролировать, чтобы вагон был загружен полностью. Все 50 кубов и все нужного сорта: 25 кубов «тридцатки» (доска толщиной 30 мм), 20 кубов – «сороковка» и 5 кубов бруса. Именно то, что заказывал совхоз.
Груженые вагоны шли обратно на станцию, на «горку». Там формировался состав, на отправку потребителям. Когда вагоны уходили, Шерман мчался на телеграф – отбить телеграмму заказчику, чтобы ждали. Ведь от казахских совхозов, например, до станции назначения – еще километров 700. Пока не подгонят «КамАЗы», вагоны с лесом будут стоять. Каждый день простоя убивает шансы получить лимит на вагоны в следующий раз.
Станция, почта, телеграф, комбинат… Это в городе все рядом. Пешком дойти. В степях и тайге, где мотался Шерман, дорога занимает бесконечные часы, а то и сутки. Сезонные дороги – лежневки, практически непролазные летом. Тучи мошкары. Осыпи в Саянских горах.
Зимой – мороз минус сорок, и надо за ночь три-четыре раза выйти прогреть мотор, а то утром не заведется. А в пять утра на комбинат. Затем – на грузовую площадку. Затем – на станцию. Изо дня в день. Из недели в неделю. Жизнь за рулем. Мозоли от «баранки» у Шермана сошли только в колонии, лет через пять после вынесения приговора.
«…В тайге раз «летал». В Саянах, в Кемеровской области. На «Ниве». Долго летел. Сам машину направил – и прыгнул. Выхода не было…
Впереди шел «КамАЗ». Прилично топил, километров сто с лишним. За ним аж вьюном снег завивает. А я давай его обходить. У меня где-то 140 км в час было. 5,5 тысячи оборотов на тахометре. Там был левый поворот. Достаточно плавный. Градусов 65–70.
Хожу я за рулем крепко. Расстояния же покрывать надо, а если держать 80–90 км в час, то сколько будешь еще «пилить» до Хабаровска, скажем? Так что скорость надо держать максимальную. Обхожу я этого «дальнобойщика». Глянули друг на друга. Я ему еще подмигнул. А вперед-то как посмотрел…. Встречно прут в лоб «КамАЗы»… Уж сколько не знаю. Колонна. Хвост за хвостом. Тормозить? Боже тебя упаси! Закрутит, в такую «кашу» попадешь. Беда.
Ну дальнобойщики это знают. На стоянках мы всегда вместе отдыхаем. «Посидим», у кого что есть. Я вот всегда маринованное мясо в термосах имел, на вине, на уксусе, для шашлыков. У кого-то водочка всегда. Одним словом, знаем мы друг друга. А этот парень – незнакомый. Глаза его, вижу, от страха округлились. Я переключаюсь на третью, на вторую. На спидометре 80! 50! Завожу вправо и… Смотрю, стоп-сигнал у него красный! Все… Иду ему под кузов.
Мгновенно принимаю решение: руль влево! И прыгаю вниз. А там – макушки елей только видно. Метров 50–60. А может, и больше. Дальше считаю только, сколько раз перевернулся. 13! Счастливое число… Снизу встал на колеса. Глянул наверх – все шофера стоят на обочине. Смотрят на меня, стало быть.
Тогда дуги спасли. Под крышу дополнительные трубы дюймовые подвожу. У нас тут автобусный парк, там по блату и делают…»
«Записки советского брокера», Марк Шерман
<< Назад Вперёд>>
