1
Время действия – 1970 год. Место действия – Баку, завод лакокрасочных покрытий. Схема проста: компоненты изготовляемой краски – белила и растительное масло – заменялись суррогатами – мелом и асидолом, стоимость которых в десятки раз ниже. Действующие лица – начальник цеха Даждамиров и заведующий складом Осипов. Как пишет Земцов, один из них периодически выезжал на предприятия, вырабатывающие полуфабрикаты, в частности на Ярославский химический комбинат. Взятка в 2–3 тысячи рублей – и вместо положенных по нормативам снабжения 200 тонн белил, в Баку отправлялись 100 тонн белил и 400 тонн мела.
Дальше – проще: вместо необходимых по плану 300 тонн краски цех изготовлял 600 тонн. Учтем при этом, что себестоимость краски заметно ниже официально утвержденной – ведь в качестве сырья использовали некачественные, но более дешевые заменители. Учетчик продукции и лаборатория – в доле. Они регистрируют изготовление лишь 300 тонн, ну и, как правило, еще 20–30 тонн дополнительно – для перевыполнения плана. Для чего, спросите вы, расхитителям социалистической собственности нужны сверхплановые поставки? Все очень просто: начальник цеха – член райкома партии, а кладовщик – народный депутат, член местного райсовета. Чтобы двигать партийную карьеру, им нужно быть в передовиках производства.
Изготовленные вне плана 300 тонн краски распродаются через сеть магазинов торговой кооперации. Директора магазинов, естественно, проверенные люди, и они в доле. У них оседает часть выручки. Кое-что перепадает продавцам. Ну а большая часть дохода, около 70 %, – пишет Илья Земцов, – возвращается в цех-производитель.
Обороты бизнеса? Можно прикинуть. Один килограмм краски продавался за 2 рубля. Умножаем на 300 тонн – получаем годовой объем продаж 600 000 рублей. Доход создателей схемы – около 420 000 рублей. Колоссальные деньги, учитывая, что инженер в год получает максимум 1500 рублей.
Характерная деталь – масштабы бизнеса цеха, задействованные схемы, доход участников схемы примерно одинаков и в описанном Земцовым производстве «левой» краски, и в «шабановском» цехе. Два эти эпизода, напомню, разделяет более 10 лет.
Меняется номенклатура товаров, география, технология производства, но структура преступления неизменна – подмена дорогих компонентов дешевыми, тайная скупка вне-фондового сырья, внесение изменений в технологические процессы. А зачастую и то, и другое, и третье вместе. Одинаковая, в общих чертах и схема реализации – через знакомых директоров магазинов, фальсифицируя отчетность.
Вот еще примеры.
Дальше – проще: вместо необходимых по плану 300 тонн краски цех изготовлял 600 тонн. Учтем при этом, что себестоимость краски заметно ниже официально утвержденной – ведь в качестве сырья использовали некачественные, но более дешевые заменители. Учетчик продукции и лаборатория – в доле. Они регистрируют изготовление лишь 300 тонн, ну и, как правило, еще 20–30 тонн дополнительно – для перевыполнения плана. Для чего, спросите вы, расхитителям социалистической собственности нужны сверхплановые поставки? Все очень просто: начальник цеха – член райкома партии, а кладовщик – народный депутат, член местного райсовета. Чтобы двигать партийную карьеру, им нужно быть в передовиках производства.
Изготовленные вне плана 300 тонн краски распродаются через сеть магазинов торговой кооперации. Директора магазинов, естественно, проверенные люди, и они в доле. У них оседает часть выручки. Кое-что перепадает продавцам. Ну а большая часть дохода, около 70 %, – пишет Илья Земцов, – возвращается в цех-производитель.
Обороты бизнеса? Можно прикинуть. Один килограмм краски продавался за 2 рубля. Умножаем на 300 тонн – получаем годовой объем продаж 600 000 рублей. Доход создателей схемы – около 420 000 рублей. Колоссальные деньги, учитывая, что инженер в год получает максимум 1500 рублей.
Характерная деталь – масштабы бизнеса цеха, задействованные схемы, доход участников схемы примерно одинаков и в описанном Земцовым производстве «левой» краски, и в «шабановском» цехе. Два эти эпизода, напомню, разделяет более 10 лет.
Что это значит? Лишь одно – схемы ведения подпольного частного бизнеса внутри советской экономики были, если можно так сказать, вполне стандартными. И по крайней мере, с конца 60-х годов до самой кончины СССР принципиально не менялись. «Все, что я описал на модели одного цеха, переведите в масштаб страны: тысячи и тысячи цехов, фабрик, заводов – и вы получите близкую к действительности картину гигантского организованного подпольного бизнеса», – пишет Земцов.Cхемы ведения подпольного частного бизнеса внутри советской экономики с конца 60-х годов до самой кончины СССР принципиально не менялись.
Меняется номенклатура товаров, география, технология производства, но структура преступления неизменна – подмена дорогих компонентов дешевыми, тайная скупка вне-фондового сырья, внесение изменений в технологические процессы. А зачастую и то, и другое, и третье вместе. Одинаковая, в общих чертах и схема реализации – через знакомых директоров магазинов, фальсифицируя отчетность.
Вот еще примеры.
<< Назад Вперёд>>
