Перелом

В начале 1919 года большевики в полной мере оценили значение конницы противника. Весной и летом с предельной быстротой была сформирована и собрана в мощный кулак кавалерия красных. Во главе ее был поставлен Семен Михайлович Буденный.

Родился Буденный в 1883 году и происходил из иногородних, перебравшихся в область Войска Донского из Воронежской губернии. Поселились они в районе станицы Платовской неподалеку от реки Маныч. В 1903 году Буденный был призван в армию, участвовал в войне против Японии, служил в Приморском драгунском полку. Оттуда в 1907 году отправлен в Петербургскую школу наездников при Высшей офицерской кавалерийской школе, начальником которой за год до этого был генерал Брусилов. Школа наездников готовила инструкторов по выездке молодых верховых лошадей. Эта работа очень привлекала Буденного. Она давала возможность по возвращении с солдатской службы устроиться берейтером при одном из больших конных заводов. Закончив обучение в школе наездников, Буденный вернулся в свой полк и остался служить в нем сверхсрочно в звании старшего унтер-офицера. В начале войны 1914 года его перевели в 18-й Северский драгунский полк взводным унтер-офицером 5-го эскадрона, во взвод, которым командовал поручик Кучук Улагай, впоследствии генерал и выдающийся кавалерийский начальник в армии генерала Деникина. Таким образом, будущие противники сначала были однополчанами и близкими боевыми соратниками. В конце 1914 года Кавказскую кавалерийскую дивизию, в которую входил полк Буденного, перебросили с Западного фронта на Кавказский фронт против турок. Там за боевые отличия и храбрость он был награжден Георгиевскими медалями и Георгиевскими крестами всех степеней, которые солдат получал только за личную храбрость. Он стал обладателем полного банта Георгиевского кавалера. С приходом к власти большевиков Буденный встал на сторону Советов и быстро выдвинулся на гражданской войне. Он оказался находчивым и лихим кавалерийским начальником, умеющим ухватить главное. Для него лошадь являлась "не столько средством передвижения, сколько оружием", и, когда он формировал конный корпус, развернувшийся затем в Первую Конную армию, лошади в его частях были самые лучшие, специально отобранные на конных заводах Центральной России.

Во время гражданской войны Буденный подружился с Климентием Ворошиловым, назначенным членом Реввоенсовета Конной армии, и близко познакомился со Сталиным, который с осени 1919 года был членом Реввоенсовета Южного фронта. Но отношения его с Троцким не клеились, и в дальнейшей карьере Буденного, когда Сталин захватил бразды правления страной в свои руки, это пошло ему на пользу. Советский военный министр, руководивший назначениями на ответственные посты, Троцкий не слишком высоко оценивал интеллектуальные способности необразованного Буденного. Он видел в нем военную смекалку старого кавалерийского унтер-офицера, но сомневался, сможет ли этот "безграмотный Буденный"(собственные слова Троцкого) руководить большой конной массой. Однако другого выбора не было и, кроме того, Буденный обладал важным "преимуществом" — пролетарским происхождением. Без особого восторга Троцкий выдвинул его на роль советского Иоахима Мюрата, не скрывая, однако, от Буденного свое высокомерно-презрительное к нему отношение. В своих воспоминаниях Буденный это ему припомнил. По всем правилам советского хорошего тона он окатил Троцкого ушатом грязи, связав его имя с сознательным вредительством и умышленным саботажем.

И все же какими бы ни были качества у Семена Буденного, он оправдал в тот момент возложенную на него миссию. В поражении Вооруженных Сил Юга России его Конная армия сыграла огромную роль.

Главным контрударом в начале октября красные намечали охватить Добровольческую армию с флангов. Советский план преследовал две цели: стратегическую и политическую. Первая — прорвав деникинский фронт на стыке Добровольческой и Донской армий, разъединить их. Вторая — отрезав добровольцев от казачества, раз и навсегда устранить связь между этими двумя главными силами белого движения, парализовать их. Для проведения в жизнь планов красное командование образовало две мощные группы. 14-я Красная армия, получив сильные подкрепления и резервы, должна была ударить с северо-запада от Орла в левый фланг 1-го армейского корпуса генерала Кутепова. Одновременно с востока предполагалось бросить конный корпус Будённого в направлении на Воронеж, а затем Касторную (узловую станцию на железной дороге между Курском и Воронежем), чтобы прорваться в тыл добровольческим войскам и отрезать их от Донской армии.

В штабе генерала Деникина расстановка сил противника не являлась тайной. Но нет сомнения, что грозившая опасность сильно преуменьшалась, также как и успехи неприятеля в области стратегии. Советских стратегов, бывших полковников Каменева и Шорина, бывшего подполковника Егорова, удавалось нещадно бить в течение последних месяцев, поэтому никто не предполагал, что эти люди могли в конце концов многому научиться на собственном опыте и направить этот опыт, приобретенный благодаря Деникину, против него же. Советские полководцы оказались одаренными учениками. Они усвоили методы неприятеля, в особенности его искусство маневрировать, и применили это искусство в широком масштабе. Однако после своей победы они не последовали примеру Петра Великого, который, разбив Карла XII под Полтавой, поднял бокал за своих шведских учителей, научивших его побеждать.

Тем временем генерал Деникин, будучи уверенным в стойкости Кутеповского корпуса, решил не приостанавливать его наступление к северу от Орла. Он не слишком беспокоился о намечавшемся ударе 14-й армии по левому флангу Кутепова. Угрозу же конницы Буденного он считал более серьезной, но опасность от нее видел не столько для правого фланга добровольцев, сколько для левого фланга Донской армии, менее стойкой, хотя и гораздо более многочисленной. И чтобы ее подкрепить, передал ей конницу генерала Шкуро.

Встречные бои начались в центре у корпуса генерала Кутепова и, как искры пожара, перекинулись на другие участки фронта. Вскоре все его огромное протяжение было охвачено зловещим пламенем. И белое, и красное командования отлично сознавали, что разыгравшемуся сражению суждено решить участь всей кампании.

Войска генерала Кутепова вели упорные и ожесточенные бои. Села переходили из рук в руки в рукопашных схватках. И тут в полной мере сказалось численное превосходство противника. Густые и непрерывные цепи его двигались на разбросанные по длинной линии фронта батальоны и роты марковцев, корниловцев, дроздовцев, стараясь смять и охватить их фланги. Белые доблестно отбивались от красных, но потери их росли с невероятной быстротой. Воинские части Кутепова таяли на глазах, а оперативные резервы оказались израсходованными.

Тем временем конница Буденного к северо-востоку от Воронежа перешла в наступление. Готовясь захватить этот город, а затем вместе с частями 13-й армии овладеть железнодорожной станцией Касторная и нанести удар в общем направлении на Курск, она сильно потрепала части генерала Шкуро и угрожала тылу Кутеповского корпуса. Упорные, жестокие бои длились 30 дней. Под давлением противника пришлось отходить, оставляя города, местечки, селения-

Положение на фронте становилось чрезвычайно серьезным. Однако генерал Деникин, переживший на своем веку немало труднейших ситуаций, не терял бодрости духа. Он сознавал, что только разгром корпуса Буденного мог вернуть ему "инициативу действий, возможность маневра и широкого наступления" и что "для этого необходимо было собрать сильный кулак". А потому Деникин двинул против большевиков последние подкрепления с Северного Кавказа и с фронта против Грузии, возле Сочи. Основным ядром ее были конные части генерала Мамонтова. С переброшенными на помощь им подкреплениями образовался отряд в семь тысяч сабель, три тысячи штыков и пятьдесят восемь орудий. В распоряжение отряда были отданы танки, бронепоезда и авиационные средства.

К тому времени Май-Маевский был удален со своего поста, и, "желая использовать кавалерийские способности генерала Врангеля", Деникин назначил его командующим Добровольческой армией, включив в нее конную группу Мамонтова.

И тут мы предоставим генералу Деникину самому рассказать о том, как не оправдались его надежды на казачью конницу:

«Перед отъездом в (Добровольческую) армию в Таганроге генерал Врангель заявил мне, что он не потерпит присутствия в ней генералов Шкуро и Мамонтова, как главных виновников расстройства конных корпусов. Генерал Шкуро находился тогда на Кубани в отпуске по болезни. Что касается Мамонтова, я предостерегал от резких мер по отношению к лицу, как бы то ни было пользующемуся на Дону большой популярностью.

По прибытии в армию генерал Врангель назначил начальником конной группы достойнейшего и доблестного кубанского генерала Улагая. И хотя отряд этот был временный и назначение начальника его, всецело зависевшее от командующего армией, не могло считаться местничеством, оно вызвало крупный инцидент, Мамонтов обиделся и телеграфировал по всем инстанциям: "...учитывая боевой состав конной группы, я нахожу несоответствующим достоинству Донской армии и обидным для себя замечание, как командующего конной группой, без видимых причин лицом, не принадлежащим к составу Донской армии и младшим меня по службе. На основании изложенного считаю далее невозможным оставаться на должности командира 4-го Донского корпуса".

Копии этой телеграммы Мамонтов разослал всем своим полкам, а на другой день, самовольно покидая корпус, не без злорадства сообщал, как полки под давлением противника панически бежали.

Этот неслыханный поступок не встретил, однако, осуждения на Дону. Я отдал приказ об отрешении Мамонтова от командования и встретил неожиданную оппозицию со стороны Донского атамана и генерала Сидорина. Они указывали, что помимо крайне неблагоприятного впечатления, произведенного удалением Мамонтова, на Донскую армию, 4-й корпус весь разбегается.

А между тем конница Буденного все глубже и глубже вклинивалась между добровольцами и донцами. Неудачи вызывали недовольство. Сперва робко, а вскоре и открыто некоторые стали высказывать мнение о необходимости замены старого командования новым. Кандидатом на пост Главнокомандующего был генерал барон Петр Николаевич Врангель.

<< Назад   Вперёд>>