Д. П. Бутурлин. История нашествия императора Наполеона на Россию
Прибытие к армии генерала князя Голенищева-Кутузова сделало тем благоприятнейшее впечатление на дух войск российских, что беспрерывные отступления, доселе производимые, отчасти уменьшили доверенность армии к своим начальникам. Одно имя Кутузова казалось уже верным залогом победы. Знаменитый старец сей, коего вся жизнь, посвященная на служение отечеству, была порукой за сию доверенность, по справедливости соединял в себе все качества, потребные для противовесия счастью Наполеона. К уму, сколь обширному, столько же и проницательному, присовокуплял он познания, собственной опытностью и опытом великих мужей, предшественников его, приобретенные; ибо глубокое исследование привело его в состояние ценить великие их подвиги. Кутузов, мудрый, как Фабий, проницательный, как первый Филипп Македонский, в состоянии был предузнавать и уничтожать предприятия нового Аннибала, доселе весьма часто торжествовавшего счастливым соединением хитрости с быстротой, - оружий, без сомнения опасных для противников с посредственным гением, но которые неминуемо долженствовала сокрушить благоразумная осторожность российского полководца. Новые права, недавно приобретенные Кутузовым на общественную признательность взятием в плен турецкой армии в 1811 году и миром, который успел он заключить с Портой Оттоманской 16 мая 1812 года, — миром, полезнейшим для России, нежели выигранные сражения, сделали его предметом любви и надежды сограждан. Войска имели причину обожать его: ибо, не ослабляя никогда необходимых уз воинской дисциплины, он старался не обременять их чрезмерной строгостью или стеснять бесполезными взысканиями. Истинно отеческое попечение его о подчиненных привязывало к нему сердца всех. Одним словом, назначение Кутузова в главнокомандующие одобряемо было всеми благомыслящими россиянами, а малое число тех, которые по личной вражде были противниками великого мужа, не осмелились обнаружить своего мнения в сей торжественный час, когда, облеченный несомненными знаками доверенности отечества, он готовился вступить на бессмертное поприще, для его старости провидением предназначенное.
Подвиг, предстоявший Кутузову, был труден. Армия находилась уже только в 170 верстах от Москвы. В такой близости от столицы нельзя было надеяться спасти оную иначе, как победой; но не легко было одержать сию победу по причине выгод, которые великое превосходство сил доставляло неприятелю. При всем том сражение соделалось уже необходимым: потеря Смоленска распространила страх внутри государства; если б к тому еще неприятельский корпус успел достигнуть Москвы прежде, нежели российская армия вступила с ним в генеральное сражение, то сие довершило бы ужас, и народ, приведенный в уныние, может быть, пожалел бы о великих пожертвованиях, им соделанных, которые, по мнению его, достались бы в руки предателей или людей неспособных. Самые войска твердо уверены были в том, что сохранение Москвы есть первейший долг их и не согласились бы без ропота на новые отступательные движения, следствием коих было бы оставление столицы. Таким образом, угасло бы и потерялось драгоценное чувство восторга, которое прибытие нового главнокомандующего воспламенило во всех сердцах. Впрочем, надлежало еще принять в уважение и то, что если армия была не столь многочисленна, чтобы могла надеяться на верную победу, то была достаточна к тому, чтобы сильно оспаривать оную и причинить неприятелю значительный урон, тем для него чувствительнейший, что, быв удален от средоточия могущества своего, он не имел средства заменить потерь, им понесенных, между тем как россияне, окруженные всеми способами своими, без затруднения могли выставить в поле новые силы.
Столь важные причины побудили Кутузова привесть в действо намерение генерала Барклая де Толли, состоявшее в том, чтобы без отлагательства вступить в генеральное сражение; однако же, он удержался произвести сие в открытой позиции при Царево-Займище, а рассудил за благо отыскать другую, крепчайшую, где выгоды местоположения могли бы хотя несколько заменить недостаток числа войск в сравнении с неприятелем. На сей конец, армия, 18 августа имевшая дневку при Царево-Займище, на другой день прошла город Гжатск и расположилась при деревне Ивашково. В сем лагере присоединился к ней корпус генерала Милорадовича; а как оный составлен был из новоизбранных войск, то сии и были распределены по другим корпусам армии. 20-го числа российская армия подвинулась к деревне Дурыкино.
Между тем и неприятель продолжал свое движение. 18 августа Наполеон вступил в Вязьму, а князь Понятовский подвинулся к Слукину. 19-го князь Понятовский перешел к Слободе, Наполеон с армией - к Величеву, а вице-король Итальянский - к Покрову. Здесь к сему последнему присоединилась Баварская кавалерийская дивизия генерала Прейсинга, которая не переставала следовать за армией, хотя 6-й корпус, к коему она принадлежала, оставлен был назади, для подкрепления маршала Удино. 20-го числа Наполеон вступил в Гжатск; король Неаполитанский расположился на большой Московской дороге, в 10 верстах впереди Гжатска; князь Понятовский дошел до Будаева, а вице-король - до Павлова. В сем положении неприятель оставался три дня. Один только вице-король сделал 21-го числа небольшое движение из Павлова к Воробьеву. Наполеон счел за нужное дать отдых войскам своим, дабы они имели время освежиться и приготовить оружие к сражению, которого он ожидал по причине близкого расстояния, в коем находился от Москвы.
Российская армия отступила 21 августа к Колоцкому монастырю, а 22-го заняла при селе Бородине позицию, избранную Кутузовым для сражения. Главная квартира переведена была в деревню Горки. Генерал-лейтенант Коновницын остался при деревне Гриднево с арьергардом, состоявшим из 25 батальонов и 98 эскадронов.
Позиция Бородинская примыкала правым флангом к лесу, находившемуся почти в 500 саженях от реки Москвы. Речка Колоча, текущая в весьма глубоком овраге, прикрывала фронт правого крыла и центра до самого села Бородина. Левое крыло, простиравшееся от высот Бородинских до кустарников, находившихся полевую сторону деревни Семеновское, было не столь прикрыто, однако ж несколько глубоких оврагов и кустарники, перед фронтом сего крыла лежащие, затрудняли доступ к оному. Россияне не пренебрегли также и помощью искусства, дабы увеличить оборону сей позиции, и без того уже укрепленной самой природой. Лес, к коему примыкал правый фланг армии, прикрыт был несколькими отдельными укреплениями. В центре, на высоком кургане перед деревней Горки, через который пролегает большая дорога, построена была батарея, прикрытая еще другою батареей, в 200 саженях впереди оной устроенной, на скате высот правого берега реки Колочи к селу Бородину. Но более всего занялись укреплением левого крыла как части слабейшей и наиболее подверженной неприятельскому нападению, ибо соединение стратегических причин с тактическими требовало, чтобы с сей стороны он употребил главные силы свои. Большая батарея в виде люнета, с частями куртин по сторонам оного, построена была впереди того места, где левое крыло смыкалось с центром на высоте, повелевавшей всем полем впереди левого крыла. На оконечности сего крыла, на высотах перед деревней Семеновское, построены были три другие батареи, назначенные служить подпорой для войск, долженствовавших подкреплять егерей, рассыпанных в кустарниках перед фронтом и на левом крыле. Деревня Семеновское была частью истреблена; а дабы удобнее было наблюдать движения неприятеля против левого крыла и затруднять наступление его колонн, то в 900 саженях перед фронтом построен был редут на кургане, лежащем между двух лесов, в 150 саженях за селом Шевардином. Генерал-лейтенант князь Горчаков получил поручение защищать сей редут с 27-й пехотной дивизией генерал-майора Неверовского, подкрепленной 2-й кирасирской дивизией.
23 августа французская армия опять двинулась вперед. После полудня король Неаполитанский явился перед российским арьергардом, расположившимся позади оврага у деревни Гриднево. Весьма жаркий бой завязался между обеими противными сторонами; но все усилия короля Неаполитанского овладеть позицией сокрушились перед твердостью войск российских, предводительствуемых генерал-лейтенантом Коновницыным, коей не могло поколебать даже и прибытие вице-короля Итальянского, вышедшего на правый фланг оных. Ночь прекратила сражение, и генерал Коновницын, пользуясь темнотой, отступил к Колоцкому монастырю. Наполеон с армией своей ночевал при Гридневе, а вице-король — у села Лусоси. В тот же день российская армия усилена была 7000 человек Московского ополчения, которые вместе с 3000 Смоленского составили 10-тысячный корпус ратников.
24-го числа французская армия начала движение свое в 6 часов утра. Генерал Коновницын, стоявший при Колоцком монастыре, атакован был авангардом оной в 3 часа пополудни. Сначала держался он с выгодой, и Изюмский гусарский полк, составлявший часть его арьергарда, с помощью казаков успел даже изрубить целые три эскадрона неприятельские. Но как вице-король Итальянский, продолжавший следовать полевую сторону большой дороги, угрожал обходом правому флангу российского арьергарда, то генерал Коновницын и нашелся принужденным отступить к селу Бородину и ввести войска свои в линии общего расположения армии. Неприятель приближался тремя колоннами: корпус князя Понятовского, составлявший правую колонну, следовал по старой Смоленской дороге к селу Ельня. Наполеон с главными силами своей армии шел в середине по большой дороге к селу Бородину. Вице-король Итальянский с левой колонной взял направление также к Бородину, через деревню Большие Сады. Огонь, производимый из редута, при селе Шевардине построенного, равно и российскими стрелками, засевшими в оврагах и кустарниках правого берега речки Колочи, и в селах Алексинки и Фомкино, весьма обеспокоивал прохождение неприятельских колонн по большой дороге. Наполеон, выведенный из терпения потерями, еще до сражения понесенными его войсками, и к тому еще решившийся действовать правым крылом своим, приказал королю Неаполитанскому перейти речку Колочу с его кавалерией и пехотной дивизией генерала Компана от корпуса маршала Даву, назначенной для овладения российским редутом.
Сия дивизия, опередив кавалерию, в 2 часа пополудни заняла село Фомкино и с жаром продолжала движение свое к российскому редуту. Генерал-лейтенант князь Горчаков, как уже сказано, начальствовавший войсками, назначенными для обороны сего поста, расположил пехотные полки 27-й дивизии генерал-майора Неверовского позади редута, занятого 12 батарейными орудиями. На правом фланге пехотной линии находились Харьковский и Черниговский драгунские полки с четырьмя орудиями конной артиллерии; а на левом фланге - 2-я кирасирская дивизия генерал-майора Дуки, построенная в полковых колоннах, и два эскадрона Ахтырского гусарского полка, с 8 орудиями конной артиллерии. Впереди кирасир поставлены были Новороссийский и Киевский драгунские полки для поддержания 5,42 и 50-го егерских полков, занимавших село Доронино, рощу, находящуюся полевую сторону оного, и кустарники, еще левее простирающиеся за дорогу, ведущую из села Ельня. Между тем как с обеих сторон производилась довольно сильная канонада, генерал Компан, построив дивизию свою в колонны к атаке, поддерживаемые кавалерией, в 4 часа учинил нападение на село Доронино и рощу, прилежащую к оному. В то же время и корпус князя Понятовского, выступив из села Ельня, теснил российских стрелков, рассыпанных в кустарниках. Российская кавалерия несколько времени с успехом поддерживала своих егерей. Полковник Эмануэль с Киевским драгунским полком дважды опрокидывал поляков, усиливавшихся выйти из кустарников в поле. С другой стороны Новороссийский драгунский полк пройдя между Доронином и рощей, сделал удачное нападение на две неприятельские пехотные колонны, стоявшие в подкреплении за стрелками, атаковавшими Доронино. Однако ж, несмотря на сии успехи, российские егеря принуждены были наконец отступить в лес, находящийся между деревней Утицы и селом Шевардином. Генерал Компан, овладев Доронином, послал для атакования редута 61-й линейный полк, который двинулся вперед в батальонных колоннах под покровительством батареи о 8 орудиях, поставленной французами перед Доронином, и с первого приступа овладел редутом; а как российские полки, стоявшие за сим укреплением, производили величайшие усилия для возвращения оного, то и завязался жестокий, упорный бой. Редут три раза переходил из рук в руки; но под конец остался за французами. Между тем князь Багратион, уведомившись, что неприятель обратил превосходные силы против князя Горчакова, послал к нему на подкрепление 2-ю гренадерскую дивизию, которая, придя к месту сражения около 8 часов вечера, сменила полки 27-й дивизии. Тогда начало уже смеркаться; однако ж, несмотря на сие, князь Багратион, лично прибывший к войскам, в деле находившимся, приказал гренадерам учинить новое нападение на редут. Две неприятельские пехотные колонны с решимостью двинулись вперед, дабы взять во фланг атакующих гренадеров; но опрокинуты были Малороссийским и Глуховским кирасирскими полками, которые, продолжая свои успехи, даже овладели батареей, впереди села Доронина поставленной, с коей только 5 орудий могли увезти с собой. На правом фланге россиян Харьковский и Черниговский драгунские полки равномерно опрокинули две неприятельские колонны, тянувшиеся отсела Фомкина к Доронину, и отбили у них две пушки. Под прикрытием сих кавалерийских атак гренадеры успели овладеть редутом, в коем и истребили целый батальон 61-го линейного полка.
Поелику оспариваемый редут построен был только с намерением удобнее открывать направление французских колонн во время прохождения оных, то и не следовало упорствовать в обороне сего поста, тем менее что за отдалением от главного расположения армии невозможно было с успехом защищать оный; к тому ж корпус князя Понятовского, уже пришедший засело Ельня, находился в готовности обойти левый фланг россиян. Вследствие сего князь Кутузов послал приказание, оставив редут, отвести войска, в деле находившиеся, в главную позицию. Князь Багратион, получив сие приказание в 10 часов вечера, тотчас начал приводить оное в исполнение. Россияне едва успели выйти из редута, как новые французские колонны, появившиеся для нападения на сие укрепление, без труда овладели оным. Россияне спокойно продолжали свое отступление. Потеря французов в сем бою простиралась свыше тысячи человек, выбывших из строя. Урон с российской стороны также был довольно значителен.
25 августа французская армия заняла следующее положение: король Неаполитанский с четырьмя кавалерийскими корпусами расположился в редких кустарниках по правую сторону редута, оставленного россиянами; пехотные дивизии генералов Компана, Фриана и Дессе, от корпуса маршала Даву, поставлены были между селами Фомкино, Алексинки и Доронино на месте сражения, происходившего накануне; того же корпуса пехотные дивизии генералов Жерара и Морана остались на левой стороне речки Колочи, перед селом Валуевом. Вице-король с итальянской гвардией, пехотными дивизиями генералов Дельзона и Брусье и легкой кавалерийской дивизией генерала Орнано стал влево от большой дороги, прямо против села Бородина, имея кавалерию свою по ту сторону ручья Война; императорская гвардия расположилась на бивуаках между селениями Валуево и Ратово, имея позади себя на большой дороге, при деревне Головино, корпуса маршалов Нея и генералаЖюно; князь Понятовский со своим корпусом остановился позади большого леса на правой стороне речки Колочи, перед деревней Рыкачево. Наполеон занял квартиру свою в селе Валуеве. Французы провели весь день в обозрениях, покровительствуемых сильной перепалкой их стрелков с российскими.
Наполеон, усмотрев, что слабейшая часть позиции россиян была на левом их крыле, вознамерился атаковать оное правым крылом своим, уклоняя левое. Впрочем, сие намерение основано было на правилах стратегии, определявших пункт атаки против левого крыла россиян как самый решительный; ибо, в случае одержанных в сем месте значительных выгод, российская армия нашлась бы принужденной к поспешному отступлению, дабы избегнуть несчастья быть припертой к реке Москве, с потерей всякого сообщения с городом Москвой и южными губерниями государства. От Наполеона зависело принудить россиян оставить сию позицию без боя; для сего стоило сделать только движение вправо и угрожать сообщениям их с Можайском и Москвой; но таковые маневры продолжили бы только войну, между тем как, напротив, Наполеон надеялся одним сильным ударом истребить армию князя Кутузова и, таким образом, устрашив россиян, принудить их к заключению поспешного и для него славного мира.
По сделании предначертания атаки правым крылом французские войска под вечер пришли в движение для занятия мест, в боевом порядке им назначенных. Корпус князя Понятовского, имевший поручение обойти оконечность левого крыла россиян, расположился позади короля Неаполитанского, оставшегося на прежнем месте с тремя из кавалерийских корпусов своих. Маршал Даву, долженствовавший напасть на левый фланг левого крыла россиян, с пехотными дивизиями Компана, Дессе и Фриана, стал между селом Шевардином и лесом, простирающимся к деревне Утицы. Маршал Ней, который со своим корпусом и корпусом генерала Жюно получил повеление атаковать правый фланг левого крыла позиции россиян, протянулся между Шевардином и Алексинками, имея 3-й корпус в первой, а 8-й корпус во второй линии. Вице- король Итальянский со своим 4-м корпусом, кавалерийским корпусом генерала Груши и пехотными дивизиями Жерара и Морана от 1-го корпуса должен был удерживать центр и правое крыло россиян и составить левое крыло французов на левой стороне речки Колочи. Поелику сие левое крыло могло подвергнуться нападению россиян, то и сочли за нужное укрепить его несколькими реданами, построенными на высотах, повелевающих селом Бородином. Дивизия Морана и за ней дивизия Жерара стали на большой дороге на правом фланге 4-го корпуса; генерал Груши с кавалерией остановился еще правее и более назади. Дивизия Брусье, имея позади в резерве итальянскую гвардию, расположилась уступом на левом фланге дивизии Жерара. Дивизия Дельзона стояла на оконечности левого крыла и подкрепляема была легкой кавалерийской дивизией генерала Орнано. Императорская гвардия, перейдя речку Колочу, расположилась по правую сторону села Фомкина.
Князь Кутузов, приметив сосредоточение главных сил неприятельских против левого крыла своей позиции, опасался быть обойденным по старой Смоленской дороге и, дабы обезопасить себя с сей стороны, послал на означенную дорогу генерал-лейтенанта Тучкова 1-го с 3-м пехотным корпусом, 7000 человек Московского ополчения под начальством генерал-лейтенанта Маркова и шестью казачьими полками генерал-майора Карпова. Генерал-лейтенант Тучков расположил свой корпус за деревней Утицы в четыре линии, из коих первые две составлены были из 3-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Коновницына, а последние две - из 1-й гренадерской дивизии генерал-майора графа Строганова. Московское ополчение поставлено было в 2 верстах за гренадерской дивизией, а казачьи полки — на левом фланге дивизии Коновницына. 20, 21, 11 и 41-й егерские полки, рассыпавшись по кустарникам, составили цепь для закрытия промежутка, около версты шириной, находившегося между корпусом генерала Тучкова и левым крылом главной позиции. Укрепления впереди деревни Семеновское, составлявшие оконечность сего левого крыла, защищаемы были сводной гренадерской дивизией генерал-майора графа Воронцова, за коей во второй линии стояла 27-я пехотная дивизия генерал-майора Неверовского. 2-я гренадерская дивизия принца Карла Мекленбургского поставлена была в две линии позади деревни Семеновское. 7-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Раевского протянулся в две линии от Семеновского до большой батареи. Он подкреплен был 4-м кавалерийским корпусом генерал-майора графа Сиверса, развернутым в две линии. Все сие левое крыло, составленное из войск Второй армии, находилось под начальством генерала от инфантерии князя Багратиона. 6-й пехотный корпус генерала Дохтурова составлял центр армии, расположенный прямо против села Бородина, от правого фланга 7-го пехотного корпуса до кургана у деревни Горки. Оный равномерно построен был в две линии и подкрепляем двумя линиями кавалерии, составленными 3-м кавалерийским корпусом. 4-й пехотный корпус генерал-лейтенанта графа Остермана-Толстого, также построенный в две линии, примыкал левым флангом к корпусу Дохтурова, имея перед фронтом речку Колочу. Позади его стоял 2-й кавалерийский корпус генерал-адъютанта барона Корфа, расположенный в две линии. 2-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Багговута, поставленный уступом по правую сторону 4-го пехотного корпуса впереди укрепленного леса, на правом фланге позиции находившегося, составлял правую оконечность армии. Правым крылом командовал генерал от инфантерии Милорадович, который, равно как и генерал Дохтуров, состоял под начальством генерала от инфантерии Барклая де Толли. Резерв правого крыла составлен был из 1-го кавалерийского корпуса генерал-адъютанта Уварова, протянувшегося в две линии позади леса, на правом фланге позиции лежавшего. С левой стороны сего корпуса находился войсковой атаман, генерал от кавалерии Платов, с 9 казачьими полками. Остальные 5 казачьих полков, расположившись при соединении рек Колочи и Москвы, наблюдали вдоль оных. 2-я кирасирская дивизия генерал-майора Дуки, развернутая в две линии позади 2-й гренадерской дивизии, составляла резерв левого крыла. Главный резерв, расположенный позади центра и состоявший из 5-го пехотного корпуса, построен был в три линии: первые две - из пехоты, а третья - из 1-й кирасирской дивизии генерал-майора Депрерадовича. Пять рот конной артиллерии находились в резерве позади 4-го кавалерийского корпуса. Главный артиллерийский резерв расположился перед сельцом Псаревом. Фронт позиции, особенно на левом крыле, защищаем был сильными батареями. Все егерские полки занимали кустарники, деревни и теснины, перед фронтом лежащие. Линейная пехота построена была побатальонно во взводных колоннах; но кавалерия, подкреплявшая оную, построилась развернутым фронтом. Главная квартира переведена была в сельцо Татариново. Российская армия простиралась до 132 тысяч человек, в том числе было 115 000 регулярных войск, 7000 казаков и 10 000 ополчения. Российская артиллерия состояла из 640 орудий. Во французской армии находилось около 190 тысяч человек в строю и до тысячи орудий артиллерии.
Предстоящее сражение было происшествие столь важное, что генерал Кутузов счел за долг приготовить войска к оному, возбудив в них самонадеяние всеми возможными способами. Для сего 25-го числа пополудни приказал он носить по всей армии чудотворную икону Богоматери, взятую из Смоленска при оставлении сего города. Воины российские, столь страшные вдень сражения, но теперь со смирением преклонившие колена пред Божественной иконой и присоединившие к священному пению духовенства усердные молитвы о спасении отечества, за которое готовились пролить кровь свою, представляли зрелище вместе величественное и трогательное — зрелище, исполнившее сердца всех чувством глубокого благоговения. Каждый солдат считал себя призванным или отмстить за отечество, одержав победу, или сподобиться мученического венца, погибнув за правое дело.
Обе армии провели ночь в том расположении духа, которое внушает ожидание происшествия, долженствующего или исполнить все желания, или ниспровергнуть все надежды. Одни полководцы, спокойные, но углубившиеся в помышления, обдумывали средства с помощью искусных распоряжений уменьшить влияние, которое случайность неминуемо должна была иметь на последствия встречи двух столь сильных громад.
Трудно было предвидеть, которая из двух противных армий одержит поверхность. Со стороны французов было превосходство числа, самонадеяние, внушаемое и оправдываемое частыми успехами, и, особенно, уверенность, что одна только победа может положить конец бедствиям, которые они ощущать уже начинали. Но сим побудительным средствам к успеху перевесом служили со стороны россиян: истинная любовь к отечеству, народное самолюбие, оскорбленное дерзким нашествием неприятеля, и пламенное желание защитить древнюю, священную столицу государства. Окончательное последствие сих противоположных выгод долженствовало ускользнуть от всех расчетов и могло оказаться только на самом деле.
26 августа, в 2 часа пополуночи, Наполеон, прибыв на высоты при селе Шевардине, сообщил маршалам своим последние приготовительные распоряжения к сражению. В ночи неприятель поставил позади и влево от Шевардина две батареи, каждую о 60 орудиях, дабы действием оных способствовать наступательному движению атакующих колонн своих.
В пять часов с половиной солнце, выйдя из густого тумана, поднявшегося на рассвете, показалось на небосклоне и осветило поля, на коих, может быть, долженствовала решиться участь прекраснейшей части мира. Тогда по сигналу, данному барабанным боем, вся французская армия вступила в ружье; полковники, став перед полками своими, приказывают бить объявление, и каждый капитан читает роте своей следующий дневной приказ:
«Воины! Вам предстоит сражение, которого вы столько ожидали! Теперь победа зависит от вас; она нам нужна; она доставит нам изобилие, хорошие зимние квартиры и скорое возвращение в отечество! Поступайте, как поступали вы при Аустерлице, Фридланде, Витебске, Смоленске, и позднейшее потомство с гордостью упомянет о подвигах ваших в сем сражении; да скажут о вас: он был в великой битве под стенами Москвы!
В императорском лагере на высотах Бородинских 7 сентября, в два часа пополуночи».
Вопли, тысячекратно повторяемые «Да здравствует император!» служили ответом на сие сильное воззвание.
Тотчас за сим князь Понятовский выступил в обход леса, к коему примыкало левое крыло позиции россиян. Маршал Даву также двинулся вперед вдоль опушки того же леса, имея пехотную дивизию генерала Компана впереди.
В 6 часов пополуночи генерал Сорбье, находившийся на большой батарее правого крыла, подал знак к сражению, открыв огонь. Генерал Пернеттю с 30 пушками шел в голове дивизии Компана, следовавшей вдоль по опушке кустарников, дабы приблизиться к окопам левого крыла россиян. Дивизия Дессе проходила через самые кустарники. Дивизия Фриана осталась в резерве, перед селом Шевардином. Князь Понятовский, выйдя на старую Смоленскую дорогу при селе Ельня, повернул к деревне Утицы. В то же время на левом крыле вице-король Итальянский дал генералу Дельзону приказание овладеть селом Бородином, занятым российским лейб-гвардии Егерским полком. Нападение сие, предпринятое в намерении обратить в ту сторону внимание россиян и отвлечь оное от главного пункта атаки - левого крыла их, - с успехом произведено было 106-м линейным полком, построившимся в колонну. Тщетно гвардейские егеря близ часа храбро оборонялись! Они принуждены были, оставив деревню, отступить за речку Колочу. 106-й полк, ободренный поверхностью, им одержанной, бросился преследовать егерей и перешел мост на Колоче; но гвардейские егеря, приметив, что сей полк слишком отваживается, обратились на него и с помощью 19-го и 40-го егерских полков, присоединившихся к ним, совершенно его разбили. 96-й полк, подоспевший на помощь к 106-му полку, с трудом спас остатки оного, уведя их в Бородино.
Между тем как сие происходило на большой Московской дороге, огонь усиливался на левом фланге позиции россиян. В сей стороне неприятель не мог одержать быстрых успехов по затруднительности местоположения, замедлявшей его наступление. Колонны неприятельские, по переходе через густой лес и кустарники, в коих не находилось даже троп, должны были потом перестраиваться в колонны к атаке почти под картечным выстрелом батарей российских; почему головы дивизий Компана и Дессе, поражаемые огнем сих батарей и егерей, рассыпанных в лесу, несколько раз прогоняемы были в густоту леса. Тут ранен был генерал Компан; да и сам маршал Даву, под коим убита была лошадь, получил контузию; однако же сие не воспрепятствовало ему остаться при своем корпусе.
В 7 часов неприятельское предначертание атаки приведено было в полное действие. Маршал Ней вступил налевый фланг корпуса Даву под покровительством большой батареи, поставленной влево от села Шевардина. Пехотная дивизия Ледрю, составлявшая голову корпуса маршала Нея, построена была в колонну к атаке, имея задний полк в колонне из батальонов, построенных развернутым фронтом, один за другим, на дивизионных дистанциях, дабы, в случае надобности, тотчас могли построить каре и служить резервом. Пехотные дивизии Маршана и Разу следовали за дивизией Ледрю одна за другой. Корпус генерала Жюно, по случаю сего сражения отданный в распоряжение маршала Нея, построился развернутым фронтом в две линии позади 3-го корпуса. Король Неаполитанский также привел в движение и свою кавалерию: корпус Нансути пошел вслед за корпусом Даву; корпус Монбрена назначен был к подкреплению атаки маршала Нея, а корпус Латур-Мобура следовал в резерве посередине, чтобы в случае надобности быть в готовности подкреплять первые два корпуса. Вице-король Итальянский, поручив оборону села Бородина дивизии Дельзона, сам вознамерился перейти речку Колочу с пехотными дивизиями Морана, Жерара, Брусье и кавалерийским корпусом Груши по четырем мостам, которые в ночи построены были генералом Пуатевеном между селами Бородиной Алексинки. Генерал Орнано с легкой кавалерийской дивизией остался для наблюдения на левом крыле за ручьем Войны, близ деревни Захарьиной и села Нового. Наполеон расположился при редуте, оставленном россиянами 24-го числа, имея впереди себя молодую гвардию и гвардейскую кавалерию, а позади - старую гвардию.
Князь Багратион коль скоро приметил, что неприятель собрал впереди его левого крыла столь превосходные силы, что дивизии графа Воронцова и Неверовского с трудом могли надеяться устоять против оных, то немедленно приказал генерал-лейтенанту Тучкову прислать к ним на подкрепление 3-ю пехотную дивизию генерал-лейтенанта Коновницына. В то же время приказал он 2-й кирасирской дивизии генерал-майора Дуки, чтобы, перейдя ручей Семеновский, стала на небольшой равнине, находящейся влево от деревни того же названия. Князь Кутузов сам приметил необходимость еще более подкрепить левое крыло, коему явно угрожала главная громада сил неприятельских. Для сего немедленно взял он из резерва кирасирские полки: Его Величества, Ее Величества и Астраханский, с 8 орудиями гвардейской конной артиллерии, и послал их влево от деревни Семеновское, где они и построились за 2-й кирасирской дивизией. За сим первым подкреплением следовало второе, состоявшее из полков лейб-гвардии Измайловского и Литовского, с бригадой сводных гренадерских батальонов, причисленной к 5-му корпусу, и артиллерийскими батарейными ротами его императорского высочества и графа Аракчеева. Князь Кутузов, видя, что с безопасностью может ослабить свое правое крыло, против коего находились только небольшие отряды неприятельские, приказал генерал-квартирмейстеру Толю поспешно перевести с правого крыла на левое весь 2-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Багговута. В ожидании же прихода сего корпуса левое крыло подкреплено было сильными батареями, взятыми из главного артиллерийского резерва. Таковое совокупление сил в одном месте ясно доказывает, что обе стороны совершенно постигнули, что высоты при деревне Семеновское были ключом позиции россиян.
Неприятель, вознамерившись учинить сильное нападение, вывел из леса многочисленные колонны, составляемые пехотными дивизиями Компана, Дессе и Ледрю, которые и устремились на окопы, построенные впереди деревни Семеновское. Пехота и артиллерия российская, подпустив их на картечный выстрел, встретили ужасным огнем; однако же оный не мог остановить неприятеля. Колонны его, с бешенством бросившись в промежутки укреплений, старались обойти их с тылу. Ему удалось даже овладеть на короткое время второй флешью, взятой 57-м линейным полком от дивизии Компана, между тем как 24-й легкий полк от дивизии Ледрю туда же ворвался с другой стороны; но сводные гренадерские батальоны графа Воронцова, построенные в батальонные густые колонны, с помощью полков 27-й пехотной дивизии Неверовского, кирасир генерала Дуки и 4-го кавалерийского корпуса ударили на неприятеля в штыки, опрокинули его и произвели в нем великое поражение. Французы не могли отвратить сего беспорядка иначе, как подкрепив дивизию Ледрю дивизией Маршана и легкой кавалерийской дивизией Бёрмана и остановив российских кирасир атакой 1-й бригады кавалерийской дивизии Брюера. Генерал-лейтенант Тучков 1-й, доселе остававшийся в бездействии, около того же времени вступил вдело с неприятелем. Князь Понятовский, выйдя из лесу к Утицам, оттеснил российских егерей, занимавших сию деревню, и, несмотря на сильный огонь российских батарей, построился на равнине впереди оной. Генерал Тучков принужден был, оставя равнину, отступить к самым высотам, ограничивающим оную, где и расположил бывшую у него 1-ю гренадерскую дивизию графа Строганова. Жестокий ружейный огонь, сопровождаемый весьма сильной канонадой, загоревшийся на сем пункте, продолжался до полудня.
Вице-король поставил на высотах Бородинских сильные батареи, назначенные к обстреливанию позиции россиян; но оные несколько раз приводимы были в молчание российскими, выгоднее расположенными батареями. Дивизии Морана, Жерара и Брусье, вто время переходившие речку Колочу, вступили в беспрерывную перестрелку с российскими егерскими полками и стрелками 26-й дивизии, оборонявшими кустарники, через которые они должны были проходить.
К 9 часам пополуночи маршалы Даву и Ней, подкрепившись дивизией Фриана, учинили новое нападение на укрепления впереди деревни Семеновское. Россияне, вспомоществуемые кавалерийскими атаками, произведенными Сумским и Мариупольским гусарскими, Курляндским и Оренбургским драгунскими полками под начальством генерал-майора Дорохова, которые присланы были генералом Барклаем де Толли на подкрепление левого крыла, близ целого часа с успехом сопротивлялись всем покушениям неприятеля; но сей последний, усугубив усилия свои, наконец около 10 часов успел овладеть тремя флешами, с коих россияне не успели свезти орудий. Генерал Дюфур с 15-м легким полком перешел даже овраг Семеновский и овладел деревней того же названия, а остаток дивизии Фриана, расположенный в резерве побригадно, подкреплял сие движение. Торжество неприятеля было непродолжительно: Киевский, Астраханский, Сибирский и Московский гренадерские полки под начальством генерал-лейтенанта Бороздина, ударив на него в штыки, опрокинули и прогнали до самого леса. При сем случае принц Карл Мекленбургский был ранен. Неудача сия не устрашила французских генералов; они двинули вперед новые пехотные колонны, которые, будучи подкрепляемы кавалерийскими корпусами генералов Нансути и Латур-Мобура, вторично овладели оспариваемыми флешами; но прежде, нежели успели они в них утвердиться, атакованы были во фланг 3-й дивизией генерала Коновницына и принуждены возвратиться в лес, оставя в числе убитых генерала Ромефа, начальника штаба корпуса маршала Даву. Со стороны россиян также был убит генерал-майор Тучков 4-й.
Между тем как на левом крыле россиян сражались с толиким ожесточением, в центре позиции происходил бой, столь же кровопролитный. Вице-король Итальянский, при неслыханных усилиях, успел наконец вытеснить из кустарников российских егерей 12-й и 26-й дивизий, замедлявших его наступление, и вышел на равнину прямо перед большой батареей, построенной в виде люнета. Дивизия Брусье засела в овраге, находящемся между сею батареей и селом Бородином; а дивизия Морана, подкрепляемая дивизией Жерара, расположилась на площадке перед батареей. Несмотря на ужасный картечный огонь российской артиллерии, дивизия Морана с удивительной неустрашимостью двинулась против 26-й дивизии генерал-майора Паскевича, которая хотя и более получаса удерживала неприятеля, однако же наконец одолена была превосходством числа, и генерал Бонами с 30-м линейным полком даже овладел люнетом. Генерал-майоры граф Кутайсов и Ермолов, уверенные в том, что несчастное происшествие сие, доставив неприятелю возможность пробиться в центре позиции, может утвердить за ним успех сражения, решились тотчас отвратить таковую опасность; для сего, взяв третий батальон Уфимского пехотного полка от корпуса генерала Дохтурова, они повели его на потерянное укрепление. Под прикрытием сего батальона рассеянные полки дивизии Паскевича опять собрались в колонны и, в свою очередь, устремились на неприятеля. Генерал-лейтенант Раевский подкрепил их 18-м егерским полком, и между тем как 19-й и 40-й егерские полки атаковали левый фланг неприятеля, занявшего люнет, генерал-адъютант Васильчиков с несколькими полками 12-й пехотной дивизии напал на него с правого фланга, а генерал-майор Паскевич с остальными полками 12-й дивизии пошел в тыл войск, засевших в люнете, и угрожал отрезать их от главных сил дивизии Морана, оставшейся на площадке перед укреплением. Сии совокупные меры доставили желаемый успех. 30-й полк, утесненный россиянами, в беспорядке опрокинут был на свою дивизию, оставя на батарее большую половину людей вместе с генералом Бонами, который и взят в плен. Бегущие живо преследованы были генерал-адъютантом бароном Корфом, по приказанию Барклая де Толли приспевшим к сему месту с Сибирским и Иркутским драгунскими полками. Сия кавалерия распространила беспорядок даже в самой дивизии Морана, так что вице-король принужден был подкрепить ее дивизией Жерара, выслав оную на правый фланг дивизии Морана. При сем поражении французы претерпели значительный урон: вся площадка устлана была их телами. С российской стороны, к общему сожалению, убит был генерал-майор граф Кутайсов.
Вице-король, не успевший овладеть люнетом посредством явного нападения, прибегнул к своей артиллерии: удвоив свои батареи, он открыл из них ужасный огонь по означенному укреплению и российским войскам, подкреплявшим оное. 26-я дивизия, и без того уже весьма ослабленная потерями, прежде сего ею понесенными, претерпела столь великое поражение, что принуждены были сменить ее 22-й дивизией генерал-майора Лихачева от корпуса генерала Дохтурова, которая и потянулась к сему месту левым флангом.
Между тем маршал Ней, видя, что атака флешей у деревни Семеновское не имела успеха, вознамерился обойти их, введя корпус генерала Жюно в промежуток, находившийся между левым флангом главной позиции россиян и войсками генерал-лейтенанта Тучкова. Если б удалось неприятелю пробиться в сем месте, то ход сражения принял бы оборот, тем пагубнейший для россиян, что тогда неприятель не токмо успел бы обойти окопы при Семеновском, но и генерал Тучков нашелся бы отрезанным от остатка армии и, следовательно, в величайшей опасности. По счастью, генерал-лейтенант князь Голицын, с кирасирскими полками оборонявший равнину по левую сторону деревни Семеновское, вовремя подкреплен был 4-й пехотной дивизией принца Евгения Вюртембергского от 2-го корпуса генерал-лейтенанта Багговута и успел не токмо опрокинуть, но и прогнать в лес головы колонн корпуса генерала Жюно, силившиеся выйти на равнину. Новые покушения, для того же предмета сделанные неприятелем, равномерно уничтожены были повторными атаками кирасир, подкрепленными огнем гвардейской конной артиллерии. А как вестфальцы ввели сильные колонны в кустарник, который положением своим с левой стороны российских кирасир доставлял возможность брать сих последних во фланг, то 2-го корпуса пехотные полки Брестский, Рязанский, Минский и Кременчугский, бросившись нате колонны, перекололи их штыками и удержали означенный лес за собой.
Нападение, учиненное корпусом генерала Жюно, хотя и сделалось само по себе бесплодным, однако же доставило более надежности нападению поляков. Князь Понятовский, видя у себя на левом фланге подкрепление, двинул свой корпус правым флангом вперед, дабы овладеть российской батареей, поставленной на кургане, при коем находилась 1-я гренадерская дивизия генерал-майора графа Строганова. Сей пост был тем важнее, что повелевал всеми окрестностями и что неприятель, по овладении оным, мог совершенно обойти левый фланг генерал-лейтенанта Тучкова и тем лишить его способа держаться на старой Смоленской дороге. Неприятельские колонны с жаром устремились в атаку под покровительством батареи о 40 орудиях, по приказанию князя Понятовского поставленной вправо от деревни Утицы. Сильный огонь российских батарей и стрельба Санкт-Петербургского и Екатеринославского гренадерских полков, составлявших оконечность левого фланга, не могли удержать порыва нападающих. Курган был занят ими, и неприятель, продолжая движение свое, угрожал взять во фланг и в тыл российских гренадер. Генерал-лейтенант Тучков, видя всю великость опасности, ему угрожавшей, решился соединить все способы свои для возвращения потерянного поста. Между тем как сам он с Павловским полком спереди остановил неприятеля, приказал он генералам графу Строганову и Олсуфьеву равномерно атаковать его: первому с Санкт-Петербургским и Екатеринославским, подкрепленными лейб-гренадерским и графа Аракчеева полками, ударить в правый фланг неприятеля; а второму с Вильманстрандским и Белозерским пехотными полками от 2-го корпуса, по его приказанию приведенными на то место, обойти курган справа и устремиться влевый фланг и втыл поляков, взошедших на оный. Таковым единовременным нападением неприятель прогнан был с кургана, на коем граф Строганов тотчас поставил 6 батарейных орудий. Поляки, обезохоченные потерями, понесенными ими, отступили на дальний пушечный выстрел от кургана и ограничили действия свои одной пальбой. Генерал Тучков, смертельно раненный при сем случае, сдал начальство генерал-лейтенанту Олсуфьеву до прибытия генерала Багговута, приспевшего вскоре засим.
Битва продолжалась уже близ шести часов. Неприятель сделал уже великие пожертвования и при всем том не успел еще выиграть ни одного шага земли от настоящей позиции российской армии. Наполеон, приведенный в нетерпение, повелел новые усилия. Огонь неприятельский, ослабевший около полудня, снова загорелся сильнее прежнего; французы собрали более 400 орудий против левого крыла россиян, и под покровительством сих ужасных батарей сильные колонны опять появились на равнине впереди флешей. Россияне, видя, что неприятель намеревается произвесть решительный удар, сблизили свои резервы и умножили до 300 число орудий на батареях левого крыла. Князь Кутузов приказал даже генералу Милорадовичу потянуться влево с 4-м пехотным и 2-м кавалерийским корпусами, дабы оные могли служить резервом в центре армии. Кроме сего, приказано было генералу Платову с его казаками и генерал-адъютанту Уварову с 1-м кавалерийским корпусом, дабы, перейдя речку Колочу вброд ниже села Бородина, атаковать левый фланг вице-короля Итальянского. Цель сего движения состояла в том, чтобы, угрожая нападением левому крылу неприятеля, отвлечь его внимание от правого крыла.
Сражение при деревне Семеновское опять возобновилось с беспримерным ожесточением. 700 огнедышащих жерл, на пространстве не более одной квадратной версты собранных, обстреливали во всех направлениях небольшую равнину, находящуюся впереди Семеновского, и изрыгали смерть в громады обороняющихся и нападающих. В сей страшный час многочисленные колонны неприятельской пехоты и кавалерии с твердостью двинулись на сию роковую равнину, на которую, казалось, ад изрыгал все ужасы свои. Тщетно надеялись россияне остановить нападающих, обратив на них жесточайший огонь. Неприятельские колонны, жестоко поражаемые картечью, стесняли ряды свои, убавляющиеся от истребления, производимого в них пушечным и ружейным огнем россиян, и продолжали наступать с удивительным постоянством. Увеличение опасности только что усугубляло жар и храбрость французских солдат, которые с бешенством бросились на флеши, попирая ногами трупы товарищей своих, предшествовавших им на пути славы! Князь Багратион, видя, что неприятель выигрывает место, приказал войскам своим выступить к нему навстречу. Вся линия колонн левого крыла россиян, двинувшись вперед скорым шагом, ударила в штыки на линию неприятельскую. Натиск был ужасен: ни одна из противных сторон не хотела уступить победы, которая, казалось, зависела от сей минуты; оттого воспоследовала ужасная сеча, в коей и с той и другой стороны истощены были чудеса почти сверхъестественной храбрости. Пешие, конные и артиллеристы обеих сторон, вместе перемешавшись, представляли ужасное зрелище неправильной громады воинов, препирающихся один на один с бешенством отчаяния. Резервы, кипящие храбростью, но удерживаемые дисциплиной, одни только соблюдали ряды свои и стояли неподвижно. Хотя неприятель был в превосходном числе, однако же россияне с выгодой держались, доколе несчастья, случайно приключившиеся, не переменили всего положения дел. Князь Багратион, начальник его штаба генерал-майор граф Сен-При и многие другие генералы, быв ранены, нашлись принужденными оставить место сражения. Войска, не управляемые более начальниками, начали отступать. Сей оборот счастья мог бы иметь самые пагубные следствия, если б генерал-лейтенант Коновницын не принял тотчас начальства, упраздненного отсутствием князя Багратиона. Он отвел все войска, в деле находившиеся, за овраг Семеновский, занял высоты при сей деревне и, с неимоверной скоростью поставив на оных сильные батареи, через то самое удержал неприятеля.
Французы, наконец овладевшие оспариваемыми флешами, вознамерились далее распространить свои успехи: кавалерийские корпуса генералов Нансути и Латур-Мобура получили приказание двинуться вперед, за овраг Семеновский. Наполеон надеялся сими великими громадами кавалерии довершить поражение нашего левого крыла и тем самым утвердить победу за собой. Корпус Нансути особенно назначен был к обходу оконечности левого крыла, что и мог он учинить, опрокинув лейб-гвардии Измайловский и Литовский полки, построившиеся на левом фланге дивизии Коновницына. Но храбрые полки сии оказали столь редкую неустрашимость, что заслужили быть образцом твердости и усердия для всей армии. Поражаемые сначала неприятельской артиллерией и вскоре потом окруженные многочисленной его кавалерией, они построились побатальонно в каре и с успехом отразили три, одна задругой последовавшие, атаки французской кирасирской дивизии Сен-Жермена. Кирасирские же полки Его Величества, Ее Величества и Астраханский, подкреплявшие их, произвели несколько удачных атак против неприятельской кавалерии и пехоты, а Екатеринославский и Орденский кирасирские полки довершили поражение неприятеля, прогнав его обратно за овраг.
В самое то время Наполеон получил известие, что левое крыло французов атаковано было кавалерией российского правого крыла, почему и рассудил за благо приостановить усилия, производимые его правым крылом, дабы сперва высмотреть, к чему клонится сие движение россиян? Генерал-адъютант Уваров, исполняя данное ему приказание, перешел речку Колочу при селе Малом с 1-м кавалерийским корпусом и несколькими казачьими полками, с помощью коих принудил легкую кавалерийскую дивизию Орнано поспешно отступить за ручей Войну. Генерал Дельзон, державшийся у села Бородина с пехотной дивизией своей, едва успел построить в каре четыре полка, составлявшие оную; а вице-король, лично приспевший к левому крылу своему, сам бросился в каре 84-го линейного полка. Генерал Уваров сделал несколько атак против сих каре; но, видя себя не довольно сильным, чтобы одолеть оные, решился возвратиться за Колочу.
Тогда неприятель, уверенный в безопасности своего левого крыла, обратил главные усилия свои против большого люнета, находившегося перед центром позиции россиян. Король Неаполитанский приказал генералу Коленкуру, начальствовавшему 2-м кавалерийским корпусом (на место генерала Монбрена, убитого не задолго перед сим), чтобы, перейдя овраг между деревней Семеновское и большой дорогой, старался пробиться к помянутому укреплению, которое вице-король готовился в то же время со своей стороны атаковать пехотными дивизиями Жерара, Морана и Брусье. Дабы придать более силы нападению вице-короля, Наполеон подкрепил его еще легионом Вислы, доселе стоявшим в резерве вместе с молодой гвардией. При виде ужасных сил, которые неприятель готовился ввести в дело против центра, генерал Барклай де Толли счел за нужное подкрепить его последними резервами российскими. 4-й пехотный корпус генерал-лейтенанта графа Остермана-Толстого получил приказание войти в первую линию, между деревней Семеновское и большим люнетом, на смену 7-го корпуса генерал-лейтенанта Раевского, который был почти уничтожен. Лейб-гвардии Преображенский и Семеновский полки поставлены были за 4-м корпусом; позади сих двух полков построились 2-й и 3-й кавалерийские корпуса; а сии последние поддерживаемы были лейб-гвардии Кавалергардским и Конным полками. Таковое сближение резервов, конечно, подвергало их сильному огню неприятельских батарей; но оное сделалось необходимым, дабы с успехом защищать часть позиции, коей неприятель угрожал нападением.
Французская кавалерия 2-го корпуса самым блистательным образом исполнила данное ей приказание. Она с дерзостью перешла овраг Семеновский и бросилась на линию россиян; но пехота 4-го корпуса, особенно Перновский, Кексгольмский и 33-й егерский полки, с неустрашимостью встретив кавалерию, на них несущуюся, открыла по неприятельским эскадронам столь беспрерывный огонь, что сии не могли выдержать оного. Генерал Коленкур, с кирасирской дивизией Ватье успевший пробиться за люнет и даже войти в оный с тылу с 5-м кирасирским полком, нашел там смерть; а кирасиры его принуждены были оставить сие укрепление. Российские 2-й и 3-й кавалерийские корпуса преследовали неприятельскую кавалерию; причем полковник Засс с Псковским драгунским полком, подкрепленным 4 орудиями гвардейской конной артиллерии, гнал бегущих до самой их пехоты.
В то время, когда сии удачные нападения производились с одной стороны люнета, с другой подступили к нему пехотные колонны вице-короля Итальянского и линейные полки - 21-й от дивизии Жерара, 17-й от дивизии Морана, а 9-й и 35-й от дивизии Брусье спереди и во фланг атаковали оный. Батальоны 24-й пехотной дивизии генерал-майора Лихачева, оборонявшие сие укрепление, уже ослабленные потерями, прежде сего ими понесенными, не могли долее сопротивляться. Вице-король с 9-м и 35-м полками, обойдя люнет слева, овладел оным; а как россияне, находившиеся в укреплении, не отдавались в плен, то и были побиты наголову. Генерал-майор Лихачев, хотя одержим был жестокой болезнью и покрыт ранами, однако же бросился в ряды неприятельские, в надежде разделить участь храбрых солдат своих, получив славную смерть; но знаки его достоинства изменили сему великодушному намерению, и французские солдаты, ревнующие о чести взять знатного пленника, спасли Лихачева против его желания. Неприятель хотя и овладел люнетом, но от сего дела его мало подвинулись: ибо 4-й пехотный корпус графа Остермана-Толстого, построенный за Горицким оврагом, имея на правом фланге своем 7-ю пехотную дивизию генерал-лейтенанта Капцевичаот корпуса Дохтурова, представлял еще грозный фронт. Генерал Груши, с кавалерийским корпусом своим подкреплявший левое крыло вице-короля, желая воспользоваться первой минутой изумления, в которое, полагал он, потеря большого люнета долженствовала ввергнуть россиян, бросился на дивизию Капцевичас легкой кавалерийской дивизией Шaстеля; но встречен был сильным огнем, и в то же время генерал-майор Шевич с Кавалергардским и Конногвардейским полками выступил к нему навстречу, сквозь интервалы пехоты. Оба отборные полки сии повторными атаками своими против многочисленной кавалерии неприятельской успели удержать ее до прихода 2-го и 3-го кавалерийских корпусов, с помощью коих, наконец, опрокинули ее и гнали до самой пехоты. Таковая поверхность остановила успехи неприятеля, который и ограничил себя тем, что огнем артиллерии своей отвечал батареям, поставленным генералом Милорадовичем на высотах на картечный выстрел позади большого люнета.
Было уже 3 часа пополудни. Неприятель хотя и овладел люнетом и флешами при деревне Семеновское, однако же окопы сии были, так сказать, только внешними укреплениями позиции, занимаемой российской армией позади Горицкого и Семеновского оврагов, которая и осталась еще неприкосновенной. Дабы решить победу, французы должны были или вступить в новый бой, дабы открытой силой вытеснить россиян, или, подкрепив надлежащим образом корпус князя Понятовского, привести его в состоянйе совершенно опрокинуть войска генерал-лейтенанта Багговута и потом, угрожая тылу российской армии и пути отступления оной к Москве, тем самым принудить князя Кутузова к оставлению позиции. Но обе армии, равно изнуренные и утомленные от кровопролития, не имели намерения возобновлять своих усилий. Сам Наполеон, устрашенный ужасным уроном, претерпенным его войсками, приказал удержаться от всякого нападения. Однако же жестокий пушечный огонь продолжался еше несколько часов и прекратился не прежде шести часов пополудни. В 9 часов вечера неприятель сделал последнее покушение и, выйдя из деревни Семеновское, успел на короткое время засесть в лесу, находящемся за сим селением, но был оттуда вытеснен лейб-гвардии Финляндским полком, который, ударив на него в штыки, прогнал в деревню.
Между тем князь Понятовский, извещенный о успехе, одержанном центром неприятельской армии, вознамерился возобновить и свои нападения на российские войска, под начальством генерал-лейтенанта Багговута защищавшие старую Смоленскую дорогу. Польские батальоны опять двинулись против кургана, к коему примыкало левое крыло россиян. Атака сия вспомоществуема была кавалерией Польского корпуса, которая подошла с задней стороны кургана, почти в одно время с пехотой. Курган занят был неприятелем, и как усилия генерала Багговута к возвращению оного оказались тщетными, то сей генерал и нашелся принужденным отступить на высоту, лежащую при вершине ручья Семеновского.
С наступлением ночи французские корпуса возвратились в позицию, которую занимали в начале сражения. Передовые посты их остались в селе Бородине, деревне Утицы и в кустарниках перед фронтом российской армии. С другой стороны, генерал Барклай де Толли занялся построением своей линии. 6-й пехотный корпус генерала Дохтурова получил приказание примкнуть правым флангом к кургану Горок. 4-й пехотный корпус генерал-лейтенанта графа Остермана-Толстого стал между 6-м корпусом и деревней Семеновское. С правой стороны кургана Горок расположился полковник Потемкин с четырьмя егерскими полками, имея правый фланг, прикрытый казаками генерала Платова. Генерал от инфантерии Дохтуров, сменивший князя Багратиона в командовании Второй армией, получил приказание построить ее на левом фланге 4-го корпуса, дабы связать его со 2-м и 3-м пехотными корпусами, которые под начальством генерал-лейтенанта Багговута занимали, как выше сказано, высоту при вершине ручья Семеновского. Кавалерийские корпуса поставлены были позади сей новой линии.
Гвардейская пехотная дивизия, имея за собой обе кирасирские дивизии, составила резерв позади центра.
Кажется достоверным, что князь Кутузов располагался продолжать битву и в следующий день, дабы удержать новую позицию, занятую россиянами; но донесения, полученные им в ночи от корпусных начальников, показав ужасную потерю, понесенную армией, заставили его переменить сие намерение. Армия исполнила уже долг свой в отношении Москвы блистательными опытами усердия, оказанными в кровопролитной битве 26 августа. Новые усилия с войсками столь ослабевшими не обещали уже счастливых последствий, а только довершили бы расстройство армии, которую всего важнее было удержать в порядке. Причины сии побудили главнокомандующего начать отступление к Москве, дабы сблизиться с подкреплениями, долженствовавшими прийти к нему изнутри государства. 27-го числа, в 6 часов пополуночи, все российские корпуса, оставя позиции свои, отступили на высоты, за городом Можайском лежащие. Главная квартира переведена была в село Кожухово. Неприятель, приметив сие отступление, около 10 часов пополуночи атаковал российский арьергард под начальством генерала от кавалерии Платова, оставленный на месте сражения. Платов отступил к Можайску, куда и прибыл в 4 часа пополудни. Получив от главнокомандующего приказание оборонять сей город до последней крайности, он ввел в него всю пехоту свою, поставил на выгодных местах батареи, а кавалерию построил в поле елевой стороны города. Российский арьергард, несмотря на сильный огонь неприятельской артиллерии, удержался в Можайске до самой ночи, прекратившей сражение.
Ужасная битва Бородинская может почесться одной из кровопролитнейших, какие только бывали. Трудно, наверное, определить потерю, понесенную с обеих сторон; однако же по приблизительным исчисленьям, не могущим много разнствовать от истины, должно полагать урон с российской стороны почти в 50 000 человек выбывших из строя, в том числе 15 000 убитых, более 30 000 раненых и около 2000 человек пленных. Генерал-майоры граф Кутайсов и Тучков 4-й были убиты. В числе раненых находились генерал-лейтенанты Тучков 1-й, князь Голицын, князь Горчаков и генерал-майоры принц Карл Мекленбургский, граф Воронцов, граф Сен-При, Кретов, Бахметев 2-й, Ермолов, граф Ивелич и Лихачев. Последний попал в плен. Но чувствительнее всего для армии была потеря генерала от инфантерии князя Багратиона, раненного пулей в левую ногу. Рана сия, казавшаяся сначала неопасной, день ото дня становилась хуже и вскоре лишила Россию одною из лучших ее генералов. Он скончался 12 сентября в поместье Симе во Владимирской губернии. Генерал-лейтенант Тучков 1-й также умер от ран, им полученных. Урон, понесенный неприятелем должен простираться свыше 60 000 человек, выбывших из строя. Он потерял убитыми до 20 000 и пленными более 1000 человек. Генералы Монбрен, граф Коленкур, Плозонн, Гюар, Компер, Марион, Ланабер, Ромеф и граф Лепель были убиты. 30 генералов ранено, в том числе генералы Груши, Нансути, Латур-Мобур, Рапп, Компан, Моран, Дессе и Лагуссе. Генерал Бонами, покрытый ранами, достался в руки россиян. Военные трофеи, приобретенные на поле сражения, в таком же нашлись равновесии, как и самая победа. Россияне отбили у неприятеля 10 пушек, а сей, в отплату, овладел 13 российскими орудиями.
Император Александр, желая изъявить монаршее благоволение свое войскам, со стольким мужеством подвизавшимся на поле чести и славы, соизволил пожаловать всем рядовым денежное награждение; князь Кутузов произведен был в генерал-фельдмаршалы и получил единовременно 100 тысяч рублей. Генералы и офицеры равномерно награждены были.
Кажется, что Наполеон мог бы совсем решить победу в свою пользу, если б вместо того, чтобы, в самом деле, атаковать левое крыло позиции, занимаемой российской армией, он произвел против сего крыла только сильные, притворные нападения и в то же время двинул бы главную громаду войск по старой Смоленской дороге для поддержания действий князя Понятовского против российского 3-го пехотного корпуса генерал-лейтенанта Тучкова. Сей последний, конечно, не мог бы противопоставить продолжительного сопротивления превосходным силам, на него наступающим, и тогда неприятель, живо преследуя его, получил бы возможность выйти на большую Московскую дорогу, в тыл российской армии, которая, будучи отрезана от Можайска и оттеснена в угол, составляемый реками Москвой и Колочей, нашлась бы в самом бедственном положении.При сем, однако же, должно заметить, что Наполеон находился в стране совершенно ему неизвестной, не имел верных карт, лишен был способов доставать себе надежных проводников, а потому и не осмеливался почти никогда сворачивать в сторону с большой дороги. Но если причины сии могут служить в оправдание Наполеону, что не обратил главных действий своих на старую Смоленскую дорогу, то ничто не может извинить его в том, что он в 3 часа пополудни, так сказать, прекратил сражение, в то самое время, когда, произведя новые усилия, неминуемо склонил бы победу на свою сторону. Последние резервы россиян введены уже были вдело, между тем как старая и молодая французские гвардии, вместе с их кавалерией составлявшие более 30 000 человек, еще не участвовали в сражении. То неоспоримо, что, употребив в дело свежие 32 батальона и 27 эскадронов, составлявшие сей отборный корпус, Наполеон успел бы наконец опрокинуть российскую армию и довершить ее расстройство в продолжение четырех часов, остававшихся еще до наступления темноты.
<< Назад Вперёд>>
