Сотрудничество фирмы "Крупп" с Ленинградским заводом "Большевик" (Обуховский завод) в 1930-1931 гг.
Сотрудничество Советской России и Веймарской Германии, начавшееся в 1922 году, к концу десятилетия достигло своего пика. Две страны-изгои постепенно выходили из международной изоляции. Контакты Москвы и Берлина шли по трем основным направлениям: военному, научно-техническому и торговому. Советской России этот союз помогал преодолевать трудности индустриализации и создавать военно-промышленный комплекс, совершенствовать вооружение и повышать квалификацию комсостава армии, а Германии, ограниченной Версальским договором, разрабатывать новое оружие, готовить военные кадры и обеспечивать работой своих граждан.
Ленинградский завод «Большевик» не остался вдали от этих событий. Наиболее плодотворно и успешно военно-технические связи с немецкой стороной были реализованы на «Большевике» в 1930-1931 годах. В это время там трудилась группа специалистов концерна «Крупп» и действовало «опытное танковое бюро» под руководством немецкого инженера Эдварда Гротте.
Первые контакты России с Круппом начались в 1863 году. Русское правительство обратилось за помощью в создании нарезной артиллерии к малоизвестной тогда немецкой фирме «Крупп». С крупповских заводов в Россию стали поступать орудия, документация к ним, и здесь их не просто слепо копировали, а дорабатывали, и на выходе изделия получались даже с лучшими тактико-техническими характеристиками. Большинство крупповских орудий изучались и совершенствовались на Обуховском сталелитейном и орудийном заводе (с 1922 до 1992 год «Большевик»). [Завод был назван в честь русского ученого-металлурга П.М.Обухова, который изобрел способ производства литой стали для изготовления артиллерийских орудий, а также участвовал вместе с Н.И. Путиловым в создании завода. - прим statehistory.ru]
Обуховский завод, 1902 г.
Павел Матвеевич Обухов
Так рождалась наша нарезная артиллерия.
Но и во многом благодаря русским заказам и русским деньгам небольшая фирма «Крупп», со временем превратилась в военно-промышленный концерн мирового уровня. Дружба России с Круппом продолжалась вплоть до Первой мировой войны.
Ренессанс этого союза состоялся в конце 1920-х. Пережив в 1927 году вполне реальную угрозу вторжения западных стран во главе с Англией, Советская Россия встает на путь милитаризации экономики. В тот момент из промышленно развитых стран мира к полноценному диалогу с Красной Россией была готова только Германия. У СССР в наличии имелась огромная сырьевая база, миллионы по сути бесплатных рабочих рук и энтузиазм большинства населения, верившего в светлое коммунистическое будущее. Германия обладала высокоразвитой тяжелой промышленностью и высокопрофессиональными научными и техническими кадрами. Производство требовало сырья, а люди - работы, и все это могла дать Советская Россия. Корпорация «Крупп» еще в 1922 году подписала договор на эксплуатацию сельскохозяйственных угодий на Северном Кавказе. Но этот непрофильный проект для металлургического концерна оказался неудачным во многом из-за административных препон с советской стороны. В последующие несколько лет происходят незначительные контакты Круппа и Москвы в различных сферах производства. Главным образом дело касалось закупки стали у Круппа. А в 1929-м был подписан договор о сотрудничестве в области производства различных видов стали. И это уже было серьезно.
Орудийные мастерские Обуховского завода
В марте 1929-го советская делегация посетила Германию с целью заключения соглашений на оказание технической помощи для организации современного военно-промышленного производства. Были достигнуты предварительные договоренности с фирмами Круппа, Юнкерса, Цейса и «Рейнметалл». В том же году через крупповский филиал в Швеции - фирму «Бофорс» - были закуплены несколько образцов немецких пушек и артиллерийские боеприпасы для исследования и изучения их характеристик.
За послевоенное десятилетие фирма «Крупп» перестроилась на выпуск мирной продукции: локомотивы и вагоны, станки и оборудование, мостовые конструкции и трубопроводы. Однако она, нарушая Версальский договор, участвовала и в перевооружении рейхсвера, выпуская малыми партиями различную военную технику и боеприпасы. К началу 1930-х в концерне «Крупп» работало около 70 тысяч человек, и кроме металлургических заводов в него входили угольные шахты, железные рудники и транспортные организации. Головной офис и главное конструкторское бюро располагалось в городе Эссен.
В апреле 1929-го в Москве прошли переговоры между ВСНХ (Высший Совет народного хозяйства) и фирмой «Крупп» об оказании технической помощи в военном производстве и в производстве легированных сталей и чугуна для гражданских целей сроком на десять лет. В результате Крупп отказался от сотрудничества в военной области, ссылаясь на то, что этим он нарушает Версальский договор, но согласился на совместные работы по специальным сталям. Как говорится, «свято место пусто не бывает», и куда не пошел Крупп - туда пошел «Рейнметалл».
В июне 1929-го между Круппом и СССР, который представляло ГОМЗ (Государственное объединение машиностроительных заводов) был подписан договор о технической помощи. По нему фирме «Крупп» должны были выплатить 1,15 миллиона американских долларов, частями, до 1939 года. Крупп же обязывался присылать своих специалистов на заводы ГОМЗ для консультаций и технической поддержки, а также давать советским инженерно-техническим работникам подробные наставления на своих заводах и в лабораториях по производству специальных марок стали. Производство стали было одной из главных составляющих военной промышленности. Разворачивая в конце 1920-х военное производство, СССР столкнулся с проблемой получения высококачественных сталей. Металлурги страны к этому времени освоили производство более 100 марок легированных сталей, количество металлургических заводов увеличилось в шесть раз, но в то же время около 4 миллионов тонн стали было закуплено за рубежом. Советское руководство тяжелой промышленностью выбрало ленинградский завод «Большевик» как основную базу, где будут изучаться крупповские методы в сталелитейном производстве. В первый год завод должен был принять двенадцать немецких специалистов.
Стоит отметить, в каких условиях находился завод в то время. Известный конструктор двигателей Микулин, прибыв сюда в 1927 году для контроля производства танковых моторов, был поражен тем, что рабочие могут делать такие сложные вещи, не имея порой даже простых измерительных приборов. К тому же надо добавить, что завод испытывал нехватку квалифицированной рабочей силы, не говоря уже об инженерно-технических специалистах. И это был ведущий оборонный завод СССР, находившийся всегда на виду у высшего руководства страны. Можно себе представить, что творилось на обычных советских предприятиях.
В апреле 1930-го на «Большевике» работала инспекция от Наркомата вооружений РККА. В отчете комиссии была дана развернутая картина состояния завода. Вот довольно любопытный отрывок из этого документа: «...В прошлом завод был казенным, единственным в морском ведомстве работал вне конкуренции и находился на государственном бюджете. Эти обстоятельства создали на заводе своеобразную установку дела, свои традиции, которые в общежитии обычно охарактеризовываются - «работать по казенному», т.е. работать дорого, с «прохладцей» и по «старинке». Перечисленные факторы на заводе сильно укоренились и, к сожалению, частично сохранились до нашего времени, ломка их и перестройка общего уклада производственной жизни завода происходит крайне медленным темпом...» (вся орфография и пунктуация здесь и далее сохранены).
Первый завод в СССР, освоивший выпуск авиамоторов, ведущее танкостроительное предприятие страны (а звание «ленинградский рабочий» было своего рода эталоном для трудящихся Союза) - и вдруг такая нелестная характеристика. И вот что еще интересно: в феврале этого же года заводу было присвоено звание Ударного за повышение производительности труда.
Количество рабочих и служащих на заводе к 1 апреля 1930 года составляло 9270 человек. В 1929 году предприятие выпустило 87,5 процента военной и 12,5 процента гражданской продукции. К моменту приезда крупповцев «Большевик» занимался сталелитейным производством, крупнокалиберной и зенитной артиллерией, выпуском снарядов, авиамоторостроением, танкостроением и тракторостроением.
Поначалу планировалось, что немцы начнут работу в СССР в конце января 1930-го, но организационные проблемы и неурядицы приезд немецких специалистов затянули до конца марта. 18 марта ГОМЗ направило служебное письмо на завод «Большевик». В нем сообщалось, что в Москву в ближайшие дни приезжают 12 крупповских специалистов. Интересны некоторые указания, данные в письме, по поводу организации работы и бытовому устройству немцев. «...Особое внимание руководства предприятий должно быть сосредоточено на предоставлении крупповским специалистам полной возможности осуществлять поставленные перед ними задания, отнюдь не загружая их частыми совещаниями, как в рабочее время, так и вне этого времени. Такое же внимание должно быть обращено на создание для крупповских специалистов самых благоприятных условий, чисто бытового характера, а именно: им должна быть предоставлена чистая и хорошая квартира со всеми удобствами. Вопрос с продовольствием должен быть им настолько гарантирован, чтобы они имели возможность получать продукты питания, не теряя время на стоянку в очередях и т.д. Имевшие место на наших предприятиях недоразумения и конфликты с иностранными специалистами, возникшие на почве мелких, но досадных неувязок в обслуживании этих специалистов, создавали нередко такую тяжелую обстановку, что работа того или иного иностранца на наших предприятиях делалась совершенно невозможной...».
Дирекция завода «Большевик» сделала главный упор на обеспечение бытовых условий немецким работникам и... совсем забросила производственную суть дела. Что до «чистой и хорошей квартиры со всеми удобствами», то руководство «Большевика» сняло несколько номеров в гостинице «Европейская». Шесть раз в неделю туда и обратно ездила машина от гостиницы в район, где сегодня находится станция метро «Пролетарская». Все это удовольствие выходило заводу в копеечку, так как питание и проживание немцев оплачивались из заводской кассы.
30 марта состоялось совещание представителей металлургических заводов города, на котором обсуждался приезд крупповских специалистов в Ленинград. Было решено, что в связи с инспекцией Наркомата вооружений, проводимой на «Большевике», первые две недели немцы будут работать на «Красном Путиловце». В итоге крупповцы приступили к работе на «Большевике» только в середине апреля.
Москва постоянно держала на контроле пребывание немцев на заводе. В течение апреля и мая было несколько проверок из ГОМЗ и Оружейного объединения. И судя по служебным письмам из центра, дирекция завода не уловила всю серьезность момента. Первое предупреждение было вынесено телеграммой от 5 мая на имя помощника директора «Большевика» по технической части Файберга и главного инженера Клемма. «Ко мне поступил доклад о безобразном даже более - преступном отношении руководства завода по отношению прикомандированных специалистов Круппа и 2 инженеров немцев, приглашенных к вам на работу. Вы являетесь в первую очередь ответственными за правильное использование указанных работников и не принимаете никаких мер, как ответственные технические руководители завода, ставя Вам на вид за такое отношение, приказываю принять решительные меры полного использования, находящихся на В/заводе иностранных специалистов, повторный контроль со стороны Объединения и обнаружения подобного рода упущений повлечет за собой предания Вас к судебной ответственности. Начальник Оружобъединения Урываев».
Телеграмма не из приятных еще и потому, что уже было «Шахтинское дело», в которое, кстати, вовлекли и троих немцев, а 25 февраля 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О ходе вредительства на предприятиях военной промышленности», и на пороге уже стоял процесс «Промпартии». Именно в это время нарастает кампания по поиску вредителей на государственных предприятиях и стройках. Условия первых лет индустриализации с ее грандиозными планами, авральными работами, использованием неквалифицированной рабочей силы и отсутствием грамотных руководителей в итоге приводило к различным авариям, поломкам оборудования, техногенным катастрофам. Руководство страны в лице карающих органов начало списывать все неудачи в промышленном производстве на преднамеренную вредительскую деятельность буржуазных сил, которые находили себе сподвижников на советских предприятиях. Тогда же и появились печально знаменитые «шарашки» - тюрьмы, где трудились инженерно-технические работники на благо обороны страны.
Но пользуясь закрытостью предприятий, руководство военных заводов очень мало внимания уделяло вопросам улучшения организации производства. Еще 4 апреля 1928 года СНК (Совет Народных Комиссаров) СССР принял постановление, которым надзор за качеством всего производственного процесса и условиями труда на предприятиях военной промышленности возлагался на Наркомат труда совместно с ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление). И главная роль в этом дуэте принадлежала госбезопасности.
Небольшое пояснение по поводу «2 инженеров немцев». Один из них - инженер Эдвард Гроте - начал работать на «Большевике» просто в одно время с крупповцами. Здесь он был руководителем опытного конструкторского машиностроительного отдела и создал первый отечественный танк с противоснарядным бронированием. Второй в списке иностранцев, работавших на «Большевике» в 1930-м, значится под № 1: «Полак Фриц - инженер, член ВКП(б) с 1910 г., немец».
Деятельность Полака на «Большевике» не ограничивалась чисто производственными обязанностями, он был еще и своего рода смотрящим за всеми заводскими иностранцами, благо его партийный стаж внушал доверие и уважение не только руководству завода, но и ВСНХ с Оружобъединением. Об этой роли свидетельствует такой документ: «От завода «Большевик» в Оружобъединение - интехпомощь (7.12.30) - секретно. Из прибывших инспециал. Немецких рабочих, Вэндланд Герман 5.12 с.г. подал заявление об увольнении его 6.12 с.г. на родину с отходящим пароходом, ссылаясь на болезнь и данную справку от доктора Кооперативной артели, что ему требуется смена климата и вторая операция. К этому заявлению была приколота записка Зав.Бр. МО тов.Полака, что быстрый отъезд его является подозрительным, о чем он просил проверить. В настоящее время Вэндланд изъявил желание находиться в номере и ждать разрешения об отпуске. На предложение лечь в больницу в Ленинграде отказался. О чем Заводоуправление просит В/срочного распоряжения».
Справедливости ради заметим, что порой проблемы с иностранными работниками возникали не на пустом месте. В основном это касалось их чрезмерной любознательности, как по политическому устройству страны, так и по ее экономической составляющей.
«ВСНХ СССР Металлургическое бюро по иностранной техпомощи (Металлбюро) заводу «Большевик» - 10 сентября 1930 г.
1. Металлбюро ставит Вас в известность, что некоторые специалисты, прибывающие в порядке обслуживания технической помощью по договору с фирмой «Крупп», во многих случаях проявили излишнее любопытство в вопросах к их прямому делу не относящихся. (Например: количество рабочих занятых на том или ином производстве, бытовые условия рабочих, процент партийцев и пр.). Поэтому Метбюро рекомендует на все вопросы крупповцев ссылаться на Металлбюро, которое имеет точные данные по всем этим вопросам и может заинтересованное лицо снабдить необходимыми сведениями...»
В течение мая на «Большевик» шли служебные письма рекомендательного характера, касающиеся максимального использования немецких специалистов в производственном процессе. У центра главная задача была одна - «выжать из них как можно больше». Этот своего рода мини-лозунг в той или иной форме встречается в большинстве документов.
Руководство страны, приглашая иностранных специалистов, вправе было рассчитывать на полную отдачу ими своего опыта и знаний, а также вправе было требовать и от принимающей стороны (в данном случае завод «Большевик») создания приемлемых условий для совместной работы «в деле освоения техпомощи». Какие надежды связывала Москва с Круппом, можно судить хотя бы по небольшим отрывкам из служебных писем ВСНХ, отправленных на «Большевик» в мае 1930-го. «...Для дальнейшего правильного использования техпомощи Крупна Вам необходимо развернуть эту работу не только в направлении разрешения отдельных технических вопросов, связанных с текущей производственной программой, а главным образом, в направлении решительного повышения всей техники Вашей металлургии на базе опыта Круппа и в первую очередь в решительном оздоровлении производственных условий...». «...В течение ближайшего периода Вами должна быть проведена с немцами специальная экспертиза по состоянию оборудования металлургических цехов, в результате которой завод должен наметить пути его модернизации и увязать их с вопросами пятилетки...», «...считаем нужным обратить Ваше внимание на то, что немецкие специалисты призваны не только для консультаций, но и для проведения определенных работ оперативно в полном объеме со всеми деталями технического руководства, что Вы и должны от них требовать...».
Увы, на эти рекомендации дирекция завода реагирует довольно вяло. И после очередной комиссии и беседы проверяющего с немецкими работниками последовало предупредительное письмо от 1 июня 1930 года, теперь уже лично директору завода «Большевик» Сальникову. «...Не взирая на указания треста заводоуправление не сумело наладить должным образом работу крупповцев, приглашенных на непродолжительное время, что тем более настоятельно диктует необходимостью использовать каждый день, каждый час их работы... Между тем, отсутствие до сих пор ожидаемых нами от Вас материалов, равно как и упорное уклонение от посылки нам обстоятельных отчетов о работе крупповцев с конкретными выводами о технико - экономическом эффекте - все это характеризует взятый и продолжаемый администрацией В/завода в этой области темп - с прохладцей. Еще раз категорически подчеркивая настоятельную необходимость взять, наконец, в отношении работающих у Вас крупповских специалистов, курс на максимальное использование их знаний и опыта... ...обращаем Ваше
внимание на то, что согласно приказа по ВСНХ за № 113/с, ответственность за правильное, наиболее эффективное использование иностранных специалистов лежит всецело на Вас...».
В СССР уже вовсю гремит лозунг «Пятилетку в четыре года», а здесь директор известного металлургического завода взял темп «с прохладцей». Для того времени это было серьезным обвинением. Следует добавить, что «Большевик» был ведущим военным заводом страны и всегда находился под пристальным вниманием высшего руководства. В то время это был, по сути, единственный завод в СССР, выпускавший танк МС-1(Т-18) - основной танк РККА в начале 1930-х. Надо заметить, что у «Большевика» имелся завод-дублер - Мотовилихинский механический завод в Перми, но там не смогли наладить крупносерийный выпуск МС-1.
Танк МС-1
8 апреля 1930 года на «Большевике» было проведено собрание партийного и беспартийного актива завода с участием Калинина и Ворошилова. Первый тогда был председателем ЦИК, а второй занимал должность наркома по военным и морским делам и был председателем Реввоенсовета СССР. Речь в основном шла о выпуске танка МС-1, брак по этой машине был ужасающим.
В оправдание руководства «Большевика» следует сказать, что к концу 1920-х заводское оборудование сильно устарело и требовало замены, технологические процессы были не разработаны, к тому же завод испытывал кадровый голод. Плюс ко всему множество комиссий различного уровня и визиты партийных чиновников создавали администрации завода дополнительные проблемы.
Что же касается немецких инженерно-технических работников, то, действительно, в первые недели отношение к ним было поверхностное. Но в конце концов угрозы и уговоры из центра, а может, еще и производственная необходимость заставили руководство завода по-иному взглянуть на ситуацию, и «в деле освоения техпомощи от фирмы «Крупп» наметился прогресс.
15 июля 1930 года в Москву поступил отчет от директора и администрации завода «Большевик» о работе крупповских специалистов. Обращают на себя внимание первые строки документа: «...использование ИТП (иностранной технической помощи) было развёрнуто в течение 2-ой половины мая и в начале июня по всем трем направлениям...» Но как известно, на заводе немцы появились в середине апреля. Следовательно, около месяца в результате административной несогласованности и невнимания руководства завода немецкие инженерно-технические работники не были задействованы в производственном процессе.
Отчёт очень объёмен, но даже некоторые выдержки из него дают представление о роли крупповских специалистов в развитии сталелитейной промышленности СССР на примере ленинградского завода «Большевик». «...По Сталелитейной, Молотовой, Термической и Лаборатории осуществлен целый ряд практических работ под непосредственным оперативным руководством немцев... ...Немецкие консультанты приняли активное участие в проработке вопросов реконструкции металлургических цехов... ...Проработаны термические режимы по всем маркам стали завода «Большевик» В лаборатории проведен ряд исследовательских работ под руководством д-ра Люкке...» В документе уже имеются небольшие личные и производственные характеристики немецких работников, прослеживается явная заинтересованность в таких специалистах, как инженер Резген, мастер Таше и доктор Люкке.
«В связи с неоднократными указаниями Резгена на заводе разбраковано и намечено к переплавке из старых залежей 3100 тн. металла. В мае было проведено при участии Резгена два заседания в металлургическом отделе, в которых Резген четко поставил вопрос о возможности выпуска стали из существующих печей на 63%. По этому вопросу состоялось с участием Резгена заседание у Директора завода, а также и заседание цеховой производственной комиссии сталелитейной мастерской, где Резген ответил на ряд вопросов заданных ему рабочими. Отношение Резгена к работе было, безусловно, добросовестное и дальнейшее использование его весьма желательно...» «Работа Таше принесла заводу большую пользу. Он работает на «Большевике» непрерывно, несмотря на неоднократные настойчивые требования «Красного Путиловца» о переходе на работу туда. Таше сам провел у пресса целый ряд серьезных поковок... В артиллерийских поковках Таше ввел крупповский метод осадки болванки перед вытяжкой, который весьма важен с точки зрения получения лучших результатов по механическим испытаниям. По коленчатым валам Таше дал новую более высокую школу ковки, дающую большой экономический эффект... ...Изготовлены и изготовляются по эскизам Таше приспособления, бойки и инструмент для прессов...» «Доктор Люкке провёл целый ряд обработок в цеху. Особо следует отметить, что он наладил термообработку артиллерийских стволов из категории А, по которым шёл сплошной брак, а теперь программа по ним перевыполнена. Улучшил обработку минных резервуаров... С д-м Люкке намечены технологические процессы для целого ряда опытных и программных артиллерийских систем...».
В то же время некоторые немецкие работники не были склонны к добросовестному сотрудничеству. «...Мастер Гофман просмотрел карты формовки, но существенных изменений не внес... Общая картина работы Гофмана неблагоприятная, безынициативная». Были вначале проблемы и с упомянутым выше доктором Люкке. «Люкке часто бывал в работе недостаточно дисциплинирован, не давал исчерпывающих ответов. После того как это было сообщено Резгену (и Резген, очевидно, ему это передал) он резко изменился и сейчас держит себя значительно лучше. Даже дал 75 собственных графиков термообработки, которые раньше ни за что не хотел давать и которые, по его словам, Метбюро у Круппа получить не сможет».
2 июля 1930 года начальнику Оружобъединения Урываеву была послана служебная телеграмма от директора «Большевика» Сальникова. «На заводе в течении 3-х месяцев работает от Круппа мартеновец Резген, который у Круппа занимает должность начальника мастерских по специальным сталям. На работе здесь проявил большой опыт и отличное знание дела. По линии его поведения здесь и отношению к работе, а также по характеристикам наших инженеров, работающих в Эссене - он один из наиболее благожелательно относящихся к нам (конечно, нужны дополнительные справки).
Я сделал ему предложение перейти к нам на более длительную работу в качестве не консультанта, а оперативного работника - помощника Главного инженера по горячим цехам. Он дал предварительное согласие - согласен на 2 года, взять сюда всю семью (что считаем очень важным обстоятельством), окончательное решение примет после переговоров с Круппом, перед которым он намерен поставить вопрос так, что эта его работа будет фактически способствовать выполнению 10-летнего договора. Договор на эту работу на 2 года хочет подписать персонально, а не от имени фирмы Крупп. Денежные условия сообщит из Эссена. Перед фирмой хочет подчеркнуть, что идет сюда, так как получает повышения; очевидно, это наиболее удобный для него повод.
Переговоры ведет, скрывая их от остальных крупповских инженеров, работающих у нас.
...прошу разрешить написать ему предварительное письменное предложение. Прошу немедленного ответа т.к. 3-го он уже уезжает в Эссен».
Разразившийся в 1929 году мировой экономический кризис сильно ударил по Германии, и многие немцы, разочаровавшись в буржуазных ценностях, с надеждой смотрели на коммунистическую Россию, которую не затронул капиталистический хаос. СССР давал сотням германских граждан работу по специальности и стабильную зарплату, здесь они были востребованы. Некоторые решались связать свою судьбу с Советской Россией. Но как оказалось, СССР сталинского периода был более суровой страной, чем капиталистические «демократии». По-видимому, немецкий инженер Резген это понял, когда покидал Советский Союз с надеждой вновь туда вернуться.
Вот небольшой отрывок из июльского отчета, несколько проясняющий ситуацию, возникшую вокруг Резгена. «...Резгена проводили с «товарищеской встречей» в Европейской гостинице с участием Заводоуправления и всех связанных с ним по работе инженеров завод особенно подчеркивает недопустимость дергания и неорганизованных распоряжений по отношению к немецким специалистам, что имело место с Резгеном, когда за день до отъезда его в Эссен, причем отъезд уже был оформлен и согласован с фирмой и семьей ему Метбюро приказало ехать на Юг, угрожая в противном случае не пропуском за границу. Несмотря на протест «Большевика» против таких действий и телеграфного уверения Метбюро, что все меры приняты - все же по имеющимся у нас от Люкке сведениям, у Резгена на границе были затруднения...».
Директор завода, по сути, завербовал иностранного инженера, профессионала своего дела, который к тому же был доброжелательно настроен к СССР, но московское руководство загубило эту инициативу на корню. В дальнейшем имя Резгена упоминается только в заводском списке-запросе крупповских специалистов, необходимых для работы на «Большевике» в 1931 году. В Советскую Россию он больше не вернулся.
В конце 1930-го на расширенном совещании начальников отделов завода «Большевик» и представителя ВОООПП (Всесоюзное объединение орудийно-оружейного пулеметного производства - бывшее Оружобъединение) были подведены итоги работы крупповских специалистов за прошедший год. В целом было признано, что год прошел успешно, но с некоторыми «шероховатостями». «Может быть, вся интехпомощь не была на высоте, но это был первый опыт». Представитель ВОООПП потребовал еще раз «вытянуть от немцев все и суметь их заставить говорить правду». На совещании была также озвучена просьба от инженеров молото-формовочного производства о направлении на «Большевик» американских специалистов. Мотивирована она была тем, что «немцы не удовлетворяют взглядам, которые сейчас существуют в штамповочном деле».
В январе 1931 года главным металлургом завода Тарнавским были отосланы в Москву краткие производственные характеристики на крупповских специалистов, и они еще раз подтвердили тот факт, что некоторые работники фирмы «Крупп» уже не представляли особого интереса для молодой советской промышленности.
«...Штоод и Лейдерейтер - мастера штамповщики - консервативны... В цехе создалось впечатление, что они не достаточно знакомы с новым оборудованием и не проявляют инициативы к ознакомлению с ним...».«... Мастер Гофман - является специалистом по крупному литью, нас же главным образом интересовало мелкое и среднее литье. Ничего особенно ценного, в корне меняющее нашу работу, им предложено не было, т. к. в основном работу цеха он нашел правильной...». «... Инженер Швайгер - хороший теоретик в области электроплавки завода Круппа. Практическую сторону работы знает слабо...» Остальным немецким работникам были даны только положительные отзывы.
Можно подводить итоги советско-немецкого сталелитейного сотрудничества. Главный вывод таков: уже в начале 1930-х отставание СССР в металлургической отрасли от ведущих промышленных стран мира оказалось минимальным, а Германия, несмотря на ограничения, наложенные Версальским договором, по-прежнему оставалась одним из мировых лидеров в тяжелой промышленности. Показателен выбор Советской Россией партнеров для технического сотрудничества - Германии и США. И выглядят наши технари на этом фоне отнюдь не мальчиками для битья. Это говорит о том, что СССР уже тогда в развитии тяжелой промышленности, а значит, и в производстве вооружения вплотную приблизился к мировым лидерам. С середины 1930-х СССР уже входит в пятерку ведущих держав мира, способных производить любой вид промышленной продукции, и в это же время начинает поставлять оружие на экспорт.
1931-й оказался последним годом работы крупповских инженерно-технических специалистов на «Большевике». Причин тому было несколько. Во-первых, в связи с принятием на вооружение в феврале 1931 года нового танка Т-26 и размещением заказа на серийное производство этой машины на «Большевике» завод, и без того имевший статус закрытого военного предприятия, стал еще более секретным и присутствие представителей другой страны в цехах и на территории завода было нежелательным.
Во-вторых, работники завода, изучив совместно с крупповскими специалистами различные технологии производства и обработки стали, достигли того уровня профессионализма, когда уже не требовалось постоянное присутствие немцев. Для дальнейшего совершенствования навыков инженерно-технического состава упор был сделан на стажировки работников «Большевика» в Германии. До этого тоже были командировки наших технарей в Эссен, но пик их пришелся именно на 1931 год.
И, в-третьих, в стране постепенно вводились в строй новые предприятия, которые не имели такого уровня секретности, как завод «Большевик», и к тому же испытывали дефицит квалифицированных инженерно-технических работников, и помощь крупповских специалистов была там как нельзя кстати.
1931 год на заводе «Большевик» начинался по-деловому. Заводской приказ был посвящен «упорядочению работы иностранцев на заводе». В нем были учтены ошибки прошлого года «в деле освоения техпомощи», и бюрократическая машина, в самом хорошем смысле слова, начала набирать обороты. Теперь каждый час пребывания иностранцев на заводе становится под контроль администрации предприятия. Еще один документ посвящался «улучшению бытовых условий немецким работникам», а также их культурному досугу и «политическому обслуживанию». На заседании Комиссии по разработке вопроса «об обслуживании интехспециалистов и рабочих», в частности, решили, «что в части культурного обслуживания Заводским комитетом выделено Бюро, в которое входит председателем пом. Д.з. по раб. снабжению тов. Емельянов, от инспециалистов т. Полак и др.». Приведем отрывки из итогового протокола заседания, во многом передающие дух той эпохи.
«...Отделу рационализации предложить проработать вопрос о правилах внутреннего распорядка на заводе на немецком языке, согласовав вопрос с юристом Заводоуправления, Отделом труда и Профорганизацией в декадный срок. ...Пом. Д.з. по рабочему снабжению урегулировать вопрос о лучшем снабжении продовольствием интехспец. и рабочих. ... Пом. Д.з. по финансово-коммерческой часта срочно изыскать средства для подыскания жилплощади для интехспец. и рабочих с полным обслуживанием, сгруппировав их в одном месте на территории и вблизи завода... Выделенному Бюро по культурному обслуживанию интехспец усилить работу, а Заводуправлению выделить в Бюро своего представителя.
...Просить партийный комитет ВКП(б) завода о выделении партийного товарища обладающего иностранным языком, для политического обслуживания интехспец. и рабочих...».
Но времени «на культурное и политическое обслуживание интехспец.» оставалось не так уж и много. Каждый месяц число крупповских специалистов на предприятии сокращалось. А в сентябре 1931 года завод «Большевик» закрыл свои двери для инженерно-технических работников немецкой фирмы «Крупп».
Великий русский конструктор Василий Гаврилович Грабин в своих мемуарах описывал совместную работу с немецкими инженерами фирмы «Рейнметалл» в московском КБ-2. Напомним, что «Рейнметалл» - это та фирма, которая, в отличие от Круппа, приняла условия секретного договора по разработке артиллерийских систем в обход Версальского договора. У Грабина в КБ часто происходили конфликты с представителями «Рейнметалл», дело дошло до того, что некоторые немецкие конструкторы в знак протеста покинули предприятие. Но вот что пишет Грабин по поводу совместной работы с немцами и их участия в деле становления военно-промышленного комплекса СССР.
«...был ли прок от привлечения немецких специалистов-конструкторов? Да, несомненно, был. Культура проектирования и разработка рабочих чертежей у немецких конструкторов в то время стояла гораздо выше, чем у нас. В частности, их проекты учитывали требования производства, чем выгодно отличались от проектов советских конструкторов. ...В результате совместной работы с немецкими конструкторами ни одно другое КБ артиллерийских систем не имело столь высокой культуры проектирования, как наше».
То же самое можно сказать и о сотрудничестве ленинградского завода «Большевик» с немецкой фирмой «Крупп», только с поправкой на сталелитейную отрасль.
По-разному сложилась судьба двух военно-промышленных предприятий - советского завода «Большевик» и немецкого концерна «Крупп». После прихода в Германии к власти фашистов глава концерна «Крупп» Густав Крупп фон Болен-унд-Гальбах становится активным членом нацистской партии и личным другом Гитлера. А с началом Второй мировой войны все мощности заводов Круппа перестраиваются на выпуск только военной продукции. Различные артиллерийские системы, танки и САУ, военные тягачи и грузовики, боеприпасы... И самое главное - знаменитая крупповская сталь, ей нашлось применение и на земле, и на воде, и в воздухе.
Отметился Крупп и на оккупированных территориях СССР. Тепловозостроительный завод имени Октябрьской революции был включён в состав концерна. Продукция Круппа вызывала страх у противников Германии, и в результате бомбежек союзников к концу войны около 70% предприятий военно-промышленного монстра лежало в руинах. В итоге любовь к оружию и близость к нацистской верхушке привела Густава Круппа на скамью подсудимых на Нюрнбергском процессе. Но медицинская комиссия признала его недееспособным, и перспектива тюремного заключения, а может быть, и виселицы, его миновала. Возрождать знаменитое предприятие пришлось уже сыну Густава Круппа Альфриду. Сам Альфрид Крупп был арестован и приговорен к 12 годам заключения с конфискацией имущества, а концерн «Крупп» по решению Потсдамской конференции подлежал полной ликвидации. Но благодаря противоречиям между союзниками во Второй мировой войне, переросшим в «холодную войну», Альфрид Крупп по решению суда США в феврале 1951 года был досрочно выпущен на свободу с негласным указанием поднимать из руин знаменитое предприятие.
С начала 1950-х заводы Круппа начинают работать, а уже в 60-е годы «Крупп» вновь становится мировым металлургическим концерном и кроме того занимается созданием тяжелой строительной техники. О военном производстве нет и речи, фирменный знак концерна - три сплетенных железно-дорожных колеса - свидетельствуют только о мирном характере продукции.
17 марта 1999 года концерн AG Krupp подписывает документ об объединении с другим, не менее знаменитым сталелитейным гигантом - Thyssen AG. Начинается новая страница знаменитого предприятия - теперь уже под названием ThyssenKrupp AG. Сегодня компания - один из мировых лидеров в сталелитейном производстве. В сферу деятельности «Тиссен Крупп» входят также производство техники для горнодобывающей и перерабатывающей отрасли, судостроение, подъемно-транспортное оборудование, автомобильные компоненты, станки, сварочное оборудование, промышленные технологии.
Что же касается нашего главного героя - Обуховского завода, то его основное отличие от судьбы Круппа состоит в сохранении милитаристского начала. Завод закладывался как военный и таким сохранился до наших дней.
В СССР в начале 1930-х формируется уникальное во всех отношениях сообщество производств под названием «Военно-промышленный комплекс», в которое входит и завод «Большевик».
В отличие от частного предприятия «Крупп» «Большевик» был ограничен в своих действиях, точнее - полностью зависел от центрального, московского руководства. Он стал своего рода донором или, если хотите, маткой для других предприятий страны, входящих в ВПК, всячески помогая им.
Уже в 1930 году на базе оптического производства «Большевика» создается самостоятельное предприятие - Государственный оптико-механический завод (ГОМЗ), позднее вошедший в состав производственного объединения ЛОМО. В 1932-м танковое производство «Большевика» было выделено в отдельное предприятие. По приказу Всесоюзного орудийно-арсенального объединения на базе машиностроительного отдела "Большевика" был открыт машиностроительный завод N174 имени Ворошилова. Все мощности нового предприятия были сосредоточены на выпуске танка Т-26. А через год конструкторский отдел завода выделяется в отдельное производство под номером, в дальнейшем получившее название «Завод имени Кирова». Он стал ведущим конструкторско-экспериментальным предприятием Советского Союза в области танкостроения в довоенное время. С началом Великой Отечественной войны заводы вновь объединяют и эвакуируют на Урал.
«Большевик» в довоенное время кроме сталелитейного производства занимался созданием различных артиллерийских систем. Одно из самых знаменитых его творений - гаубица Б-4. Немцы и их союзники дали ей прозвище "Сталинская кувалда".
С началом войны завод частично эвакуируют в Сталинград, а затем на Урал, но «Большевик» продолжает работать и в блокадном городе, выпуская различные виды снарядов и мин, создавая артиллерийские батареи на железнодорожных платформах. После освобождения города от блокады завод сумел наладить выпуск еще одного знаменитого орудия - противотанковой пушки БС.
Ущерб, нанесенный предприятию войной, был огромен, но уже в начале 1949 года «Большевик» восстанавливает полный производственный цикл. Кроме сугубо военных заказов завод переходит и на выпуск мирной продукции - от электроутюгов до узлов и деталей для АЭС. КБ «Большевика» проектирует наземное оборудование для космической системы «Энергия - Буран».
В 1992 году заводу возвращают его первоначальное название - Обуховский завод. В 2002-м ФГУП «Государственный Обуховский завод» включают в состав Концерна ПВО «Алмаз - Антей». В В 1992 году заводу возвращают его первоначальное название - Обуховский завод. В 2002-м ФГУП «Государственный Обуховский завод» включают в состав Концерна ПВО «Алмаз - Антей». В 2004 году ОАО «ГОЗ Обуховский завод» внесен в список 100 важнейших стратегических предприятий России.
Просмотров: 12454
Источник: газета "Секретные материалы", NN4-5 за февраль 2014 г.
statehistory.ru в ЖЖ:
