Финансовая политика периода опричнины

Статья впервые была опубликована в сборнике "Россия на путях централизации" (М.: Наука, 1982. С. 77-89)
---

Задача настоящей статьи — проследить иммунитетно-финансовую политику периода опричнины в динамике.

Опричнина была провозглашена Иваном Грозным 5 января 1565 г.¹ Грамоты, выданные в феврале — апреле 1565 г., касались уездов Рузского, Углицкого, Нижегородского, Костромского, Соли Малой и Соли Галицкой²; от августа — октября 1565 г. дошли грамоты, относящиеся к уездам Московскому, Казанскому, Белозерскому, Пошехонскому и Кашинскому³. Ни одна из этих территорий не принадлежала к числу собственно опричных⁴, что говорит как будто об отсутствии в это время идеи создания особо привилегированных очагов иммунитетного землевладения в рамках опричнины. Напротив, закрепляются привилегии духовных феодалов в земских уездах. Так, крупнейший в опричном Суздале Спасо-Евфимьев монастырь получил грамоту на земли в неопричном Нижегородском у. Наметился союз с влиятельным московским монастырем — Симоновым, которому в 1565 г. были даны две грамоты: на варницы в Соли Галицкой и на ремесленное село Коровничье под Москвой. Иммунитетная политика в районе Соли Малой, Соли Галицкой и Костромы развертывалась по соседству с опричными Галичем и Чухломой. Нарушение перемирия крымским ханом Девлет-Гиреем и его набег на Русь вызвали у правительства беспокойство за безопасность Казанской земли и близких к ней Нижегородского и Костромского уездов. Внимание к Рузскому, Кашинскому и Углицкому уездам могло определяться их недавним удельным прошлым и опасением претензий на них со стороны Владимира Андреевича Старицкого.

Содержание финансовых привилегий сильно варьировалось. Симонов монастырь получил для своих соляных варниц в Соли Галицкой право беспошлинной варки соли, а для московского села — освобождение от дани, пищальных денег, городового дела, посошных служб, поставки подвод на ям и др. «Тарханной» (т. е. освобождавшей от главных налогов) была и несохранившаяся грамота Чудову монастырю на с. Лужки в Московском у. Обширные владения казанского архиепископа освобождались от дани, ямских денег, примета, хотя городовое дело требовалось исполнять. Для крестьян Спасского Ярославского монастыря отменялась обязанность поставки лошадей на Малосольский ям, а с новых вотчин Кирилло-Белозерского монастыря в Белозерском, Пошехонском и Кашинском уездах разрешалось платить белый посошный корм в половинном размере с сохи. Угодья в Нижегородском у. давались Спасо-Евфимьеву монастырю в безоброчное владение.

Заметным отходом от политики «Избранной рады» было предоставление духовным учреждениям права сбора таможенных и проездных пошлин с посторонних людей, аналогичное западному бану, и пожалование земель вместо руги⁵.

1566—1568 годы — время широкого укрепления политических уз правительства с влиятельными монастырями. Щедрые тарханные грамоты получил Симонов монастырь, с которым правительство сблизилось еще в 1565 г. В 1566 г. ему была выдана тарханная грамота на с. Дикое в Вышгородском у., недавней вотчине старицкого князя, взятой в опричнину. После мены с Владимиром Старицким, доставившей царю ряд удельных территорий, Симонов монастырь приобрел грамоту на бывшие в уделе у старицкого князя села Литвиновское и Окуловское в земской волости Раменейце Московского у. В 1566 г. были подтверждены иммунитетные привилегии Чудова монастыря в приобретенных царем владениях старицкого князя —Вышгородском у. и Селенской волости Московского у. Троицкий монастырь получил в июне 1566 г. тарханно-оброчные грамоты на села Верейского и Старицкого уездов. Вероятно, в том же году Иван IV предоставил «тарханную» грамоту Успенскому Старицкому монастырю на слободку в Старице, села, деревни, пустоши и починки в Старицком, Кашинском, Тверском, Клинском и Вельском уездах. В июле 1566 г. тверской дворецкий Н. Р. Юрьев выдал «по слову» Ивана IV оброчную грамоту одному светскому феодалу на деревню в Ржевском у., непосредственно примыкавшем к Старицкому. Характерно внимание к Ярославскому у., где царь, стремясь подорвать княжеское землевладение, покровительствовал монастырям⁶.

В обстановке напряженных отношений с Крымским ханством и Литовским княжеством правительство продолжало укреплять союз с феодалами южных и восточных окраин. В январе 1566 г. была выдана жалованная грамота Рязанской Аграфениной пустыни. Веневский Никольский монастырь получил в феврале 1566 г. обельно-несудимую грамоту, предоставлявшую ряд привилегий монастырским сельцам Тульского у. В 1566/67 г. царь пожаловал тарханные грамоты Шаровкиной пустыни и Николаевскому Перемышльскому монастырю на земли в опричных Перемышльском и Белевском уездах⁷.

Сохранялись финансовые привилегии казанского архиепископа. В Нижегородском уезде земельных и иммунитетных пожалований добился в 1566 г. Спасо-Евфимьев монастырь, во Владимирском — Покровский девичий⁸. В поддержке этих двух монастырей правительство было особенно заинтересовано вследствие того, что они находились в опричном Суздале — сфере влияния князей Шуйских.

Одновременно шло укрепление контактов с феодалами, имевшими земли в Переславль-Залесском, Московском, Белозерском и опричном Вологодском уездах⁹. В Переславль-Залесском у. крестьяне Чудова монастыря освобождались от постройки ямского двора, в Московском уезде временную льготу от податей получил боярин Иван Васильевич Большой Шереметев, с деревень Кирилло-Белозерского монастыря на Белоозере разрешалось не давать «мелкий доход» и «посошный хлеб».

Итак, с 1566 г. появляются небольшие очаги привилегированного иммунитетного землевладения внутри самой опричнины— в уездах Вышгородском, Перемышльском, Белевском, хотя в основном иммунитетная политика проводится в неопричных уездах. Симонов и Чудов монастыри становятся привилегированными корпорациями не только земщины, но и опричнины. Ухудшение отношений с митрополитом Афанасием, завершившееся его уходом с митрополии 19 мая 1566 г., заставило царя искать поддержки влиятельных монастырей. Союз с монастырями оказался необходим и в 1567—1568 гг., так как новый митрополит — Филипп Колычев, занявший кафедру 24—25 июля 1566 г., был решительным противником опричнины.

В 1567—1568 гг. определенное внимание было обращено На уезды Верейский, Ржевский, Волоколамский и опричный Можайский¹⁰. Правительство продолжало усиливать свои позиции также в Переславль-Залесском и Московском уездах, не ослабевал интерес к району Владимира и Нижнего Новгорода¹¹.

В 1567 г. монастырям предоставлялись таможенные привилегии на проезд торговых обозов в районах Костромы — Соли Галицкой, Чаронды. Свияжский Богородицкий монастырь получил в безоброчное владение мельницу возле Свияжска. Обельная грамота на посадский двор в Ярославле была выдана Симонову монастырю. С февраля по ноябрь 1568 г. Кирилло- Белозерский монастырь приобрел целый ряд финансовых и судебных привилегий для своих вотчин в Белозерском у.¹²

В 1566—1568 гг. формы податных освобождений были весьма разнообразны. Практиковалось отарханивание монастырских вотчин, т. е. бессрочное и безусловное освобождение от главных налогов и повинностей. Тарханные грамоты были даны на многие (но не на все) вотчины Симонова монастыря. Тарханом пользовались также владения Шаровкиной пустыни, Московского Богоявленского, Переславского Федоровского монастырей. Возможно, на часть своих вотчин имел тарханные грамоты и Чудов монастырь. Другого рода привилегией было освобождение от податей за оброк. Тарханно-оброчные грамоты получили Чудов и Троице-Сергиев монастыри. Кирилло-Белозерскому монастырю давалось, как и раньше, не полное освобождение от податей, а только право самому платить их в казну без сношения с местной администрацией (но и это не для всех его вотчин). Иногда феодалы добивались временного освобождения своих владений от главных налогов. Монастырские вотчины неоднократно получали освобождение от натуральной ямской повинности и от ряда сравнительно мелких налогов и пошлин. Монастырские обозы освобождались от таможенных пошлин.

Но иммунитетные привилегии предоставлялись лишь тем корпорациям, на поддержку которых царь рассчитывал. Такие влиятельные духовные учреждения, как митрополичий дом и Иосифо-Волоколамский монастырь, не получили от него в 1565—1568 гг. ни одной жалованной грамоты. Грамоты, выданные в июне — сентябре 1564 г. митрополиту Афанасию, не были подтверждены Филиппу. Вероятно, произошел разрыв царя и с Иосифо-Волоколамским монастырем, который до 1575/76 г. не получал царских жалованных грамот. Это нельзя объяснить только тем, что монастырь имел общую тарханную грамоту 1563 г. на все вотчины (кроме старицких), ибо он продолжал получать многочисленные вклады от частных лиц и эти новые монастырские владения оставались вне действия жалованной грамоты 1563 г.¹³

В то же время удельный князь Владимир Андреевич, приобретя в 1566 г. в обмен на свой удел (Старицу, Верею, Алексин) города Дмитров, Звенигород, Стародуб и Боровск с волостями¹⁴, стал проводить в этих уездах весьма активную иммунитетную политику. Он выдавал грамоты с податными привилегиями не только явным противникам Ивана IV (митрополит Филипп)¹⁵ или тем, кто не пользовался царской милостью (Иосифо-Волоколамский монастырь)¹⁶, но и монастырям, входившим в орбиту щедрой иммунитетной политики царя (Чудов, Симонов, Троице-Сергиев, Кирилло-Белозерский, Горицкий Переславль-Залесский)¹⁷. Самая поздняя из этих грамот датирована 31 августа 1568 г. В сентябре 1568 г. Иван IV начал готовить процесс против митрополита Филиппа. Следовательно, прекращение с сентября 1568 г. выдачи грамот Владимиром Андреевичем совпадает с открытой царской опалой на Филиппа. Видимо, политическая активность удельного князя в 1566—1568 гг. была в значительной мере обусловлена поддержкой, которую он находил у митрополита. Удар по митрополиту явился одновременно ударом по удельному князю.

Осенью 1568 г. Иван IV разделался с боярином И. П. Федоровым, которого он считал главой заговора (казнен в сентябре 1568 г.), и с митрополитом Филиппом (свергнут 4—8 ноября 1568 г.). 11 ноября 1568 г. митрополитом был избран архимандрит Троице-Сергиева монастыря Кирилл. В сентябре 1568 г. князь Владимир Андреевич был послан в Нижний Новгород. Через год, в сентябре 1569 г., он был по приказу царя схвачен и 9 октября 1569 г. казнен (принял яд).

Иммунитетные грамоты Ивана Грозного, выданные в период между сентябрем 1568 г. и октябрем 1569 г., касались уездов севера (Белоозеро, Вологда, Каргополь, Новгород, Псков), запада (Белая), Тверского края (Тверь, Кашин, Клин, Старица), Центра (Москва), востока (Нижний Новгород, Владимир, Стародуб Ряполовский)¹⁸. В апреле 1569 г. Иван IV подтвердил митрополиту Кириллу грамоты, выданные в 1564 г. митрополиту Афанасию. Тем самым закреплялись: 1) иммунитет всей митрополичьей вотчины в разных уездах, 2) привилегии митрополичьей слободки в Переславле-Залесском, 3) особый статус
половины Ржевской десятины, 4) таможенные освобождения для митрополичьих обозов, следовавших в юго-западном (Москва Боровск — Малый Ярославец — Калуга — Воротынск Серенск — Брянск — Почеп — Новгород Северский — Стародуб [Северский] — Путивль — Чернигов — Рыльск — Трубчевск - Радогощь), северо-западном (Москва — Новгород — Псков — Ивангород — Старая Русса — Ругодив — Юрьев [Ливонский] Полоцк) и восточном (Нижний Новгород—Клязьма — Гороховец — Стародуб Ряполовский — Владимир — Рогожа — Москва) направлениях¹⁹.

Районом Белоозера правительство особо интересовалось в 1568/69 г. в связи с тем, что там было расположено родовое гнездо казненного боярина И. П. Федорова, а в приписном к Кирилло-Белозерскому Горицком девичьем монастыре пребывала Евфросинья Старицкая, мать удельного князя Владимира Андреевича. Восточная окраина привлекала внимание потому, что с осени 1568 г. в Нижнем Новгороде находился с войсками сам Владимир Андреевич. Стародуб Ряполовский он получил в удел по обмену 1566 г. Возможно, опасение роста влияния Владимира Андреевича в этом районе побудило Ивана IV предоставить Гороховец в удел Михаилу Темрюковичу²⁰, царскому шурину, брату царицы Марии Темрюковны, одному из руководителей опричнины.

С преодолением старицкой оппозиции связаны также выдача и подтверждение Иваном Грозным грамот, касавшихся Тверского края, особенно Старицы, недавнего удела Владимира Андреевича, и Боровска, отданного ему в 1566 г.

В районе опричной Вологды велась борьба за укрепление царской власти и умаление политического веса крупных местных феодалов. Показательна выдача в июле 1569 г. жалованной грамоты вологодскому Никольскому Катромскому монастырю²¹, который находился в вотчине князя Ивана Пенкова и имел жалованные грамоты Пенковых. Ставя монастырь под свой сюзеренитет, Иван IV стремился ослабить его вассальную зависимость от князей Пенковых. Активизацию опричной политики на севере (Псков, Новгород) в 1569 г. стимулировала и опасная обстановка, создавшаяся на северном фронте: в январе 1569 г. литовцы захватили псковский пригород Изборск, около которого развернулись затем военные действия.

В сентябре 1568 — октябре 1569 г. широкого предоставления податных привилегий не было. В некоторых грамотах подчеркивается необходимость внесения налогов не в земскую, а в опричную казну. Это приобретало особое значение в связи с подрывом власти Владимира Старицкого. Так, в феврале 1569 г. запрещалось брать подати в земщине с сел Симонова монастыря во Владимирском и Стародубском уездах по той причине, что подати с этих сел уплачиваются в опричнине²². Владимир Андреевич как номинальный владетель Стародуба (с 1566 г.) здесь игнорируется, его интересы никак не оговариваются. В опричных Каргопольском и Вологодском уездах податных привилегий добились Кирилло-Белозерский монастырь (на двор в Турчасове) и Корнилиев Комельский (право безоброчной рыбной ловли в р. Оназиме). Отдельным светским лицам давались временные льготы на запустевшие земли.

Единственную «тарханную» грамоту в собственном смысле слова получил (в мае 1569 г.) Успенский Старицкий монастырь. В ней содержалось освобождение от дани, яма, посохи, посошного корма, бражного и др., разрешалась безоброчная рыбная ловля²³. Успенский Старицкий монастырь был до 1566 г. придворной богомольей старицкого князя и его двора. Выдача щедрой тарханной грамоты этой корпорации знаменует попытку Ивана IV на заключительном этапе борьбы с Владимиром Андреевичем лишить его прежних союзников и склонить их на свою сторону, чем и объясняется исключительность пожалования, в целом малохарактерного для финансовой политики данного периода. Рядом с этим пожалованием можно поставить только подтверждение в апреле 1569 г. митрополиту Кириллу тарханной грамоты 1564 г. на переславскую Борисоглебскую слободку, освобожденную от уплаты основных налогов²⁴.

Вообще выдача ряда грамот митрополиту Афанасию накануне опричнины в 1564 г. и подтверждение их в 1569 г. митрополиту Кириллу не позволяют безоговорочно присоединиться к мнению о том, что борьба с церковью, а "именно с митрополичьей кафедрой, являлась одной из основных задач опричнины²⁵. Субъективно было как раз наоборот. В борьбе с уделом Владимира Андреевича царь старался привлечь на свою сторону и монастыри, и церковь (митрополичью кафедру) — последнюю, может быть, даже в большей степени, чем монастыри. Только сопротивление иерархов опричной политике, несмотря на царские льготы, вынуждало Ивана IV бороться с кафедрой и объективно привело к резкому ослаблению ее. Сопротивление же митрополитов понятно — опричнина была призвана усилить самодержавие, одна из ее задач — уничтожить последний крупный удел²⁶, а именно это и не устраивало иерархов: сохранение уделов отвечало кровным интересам церкви, ибо при нескольких светских суверенах она оставалась единственной общерусской силой, арбитром, со всеми вытекающими отсюда преимуществами.

Малоубедительной кажется точка зрения Б. Н. Флори, предположившего, что митрополит Афанасий поссорился с Иваном IV из-за ограничения царем в июне 1564 г. (т. е. в грамоте на все митрополичьи вотчины) иммунитетных привилегий кафедры²⁸. Нет никаких оснований думать, что выданная Афанасию в июне 1564 г. жалованная грамота²⁹ уменьшала объем податного иммунитета, закрепленный в грамоте его предшественнику Макарию. Упоминающаяся в описи 1658 г. грамота Макарию «59-го (т. е. 1550/51.— С. К.) году» («всех вотчин крестьяном во всяких государевых доходех»)³⁰ не сохранилась, но едва ли она могла быть щедрее обельной грамоты Афанасию 1564 г. на все митрополичьи вотчины — грамота 1550/51 г. выдавалась в период общего пересмотра и ограничения тарханов, когда даже Иосифо-Волоколамский монастырь получал грамоты, не содержавшие основных освобождений³¹.

В конце 1569 — первой половине 1570 г. выдача земельно-иммунитетных грамот резко пошла на убыль. Грамоты этого периода касаются уездов Вологодского, Старицкого, Дмитровского, Серпуховского, Владимирского, Рязанского и Новгородского³². Царь стремился укрепить свои позиции в недавних сферах влияния казненного Владимира Андреевича Старицкого и на южных окраинах, подвергавшихся угрозе крымских набегов. В грамотах речь идет в основном о пресечении злоупотреблений и неправильностей в сборе податей³³, но широкие тарханы не предоставляются. Есть один случай временного освобождения от податей пустых деревень³⁴. С лавок шести крестьян Серпуховского Высоцкого монастыря запрещалось брать пищальные деньги в Серпухове, но эти торговые крестьяне платили полавочное, сторожевое и все установленные пошлины «с товару»³⁵.

Следовательно, ликвидация последнего удела заметно отразилась на финансовой политике: она стала менее благоприятной для крупного землевладения. Полное прекращение выдачи иммунитетных грамот наступило после летних казней и расправ 1570 г., жертвой которых пали многие видные руководители земщины. В августе 1570 г. правительство затребовало р Москву жалованные грамоты новгородских монастырей, но отменить их, видимо, не решилось³⁶.

Этот «мертвый сезон» в иммунитетной политике длился до марта 1571 г., когда жалованные грамоты получили дьяк Василий Щелкалов, Троице-Сергиев и Махрищский монастыри³⁷. Грамоты относились к Переславль-Залесскому у. и к запустевшим частям троицких владений в разных уездах (конкретно они не перечислены). Таким образом, в это время заметно сближение царя с влиятельными переславско-радонежскими феодалами. Возможно, уже в марте 1571 г. вотчины Махрищского монастыря в Великой слободе и Кинеле Переславского у. было велено ведать в опричнине (сведения о несохранившейся мартовской грамоте содержатся в грамоте июня 1571 г., выданной из опричнины). По-видимому, после новгородского погрома 1570 г. и покушений на земельно-иммунитетные права новгородского духовенства Иван Грозный счел необходимым усилить свои позиции в центре, и прежде всего в Переславском у., где находилась Александрова слобода — царская опричная резиденция. В марте же 1571 г. Иван IV выдал подтвердительную грамоту на подворье в Москве афонскому Хиландарскому монастырю³⁸. Возвращение к союзу с монастырями могло быть вызвано в это время разочарованием царя в опричнине после неудачной осады Ревеля, снятой 16 марта 1571 г.

Контакт с московско-переславскими монастырями наблюдается и летом — осенью 1571 г. В июне и июле 1571 г. жалованные грамоты приобрели Махрищский и Московский Новодевичий монастыри³⁹. Жалованная грамота последнему охватывала большой круг земель в ряде бывших удельных уездов (Бежецкий Верх, Дмитров, Звенигород, Кашин, Верея), в уездах Оболенском, Ростовском и опричном Вяземском. Эти грамоты выдавались в период, когда Иван IV после майского набега на Москву крымского хана Девлет-Гирея производил чистку опричных рядов и казнил виднейших опричников — своего шурина Михаила Темрюковича Черкасского, П. В. Зайцева, В. И. Темкина и др.

В сентябре-октябре 1571 г. грамоты с финансовыми освобождениями были пожалованы Серпуховскому Высоцкому, Муромскому Спасо-Преображенскому и Троице-Сергиеву монастырям⁴⁰. Объектом иммунитетной политики оказались монастырские вотчины в уездах Серпуховском, Муромском, Московском, Дмитровском, Звенигородском, Малоярославецком, Верейском Боровском и, вероятно, Ржевском (или Новоторжском)⁴¹. Опять-таки бросается в глаза внимание к бывшим уделам (Дмитров, Звенигород, Верея, Боровск) и опричным территориям (Малый Ярославец). Думается, что Иван IV опасался новых удельных притязаний и пытался опереться на монастыри в пределах опричнины и земщины. По одним летописным известиям в 1571/72 г., а по другим в 1573/74 г. царь отдал Дмитровский удел Василию Владимировичу, сыну казненной Владимира Андреевича Старицкого⁴². Скорее всего, передача была номинальной, по существу же, царь стремился сохранить за собой все нити управления уездами, входившими некогда в Дмитровский удел.

Что касается содержания иммунитетных пожалований 1571 г. то наиболее щедрой была грамота Новодевичьему монастырю, дававшая бессрочное освобождение его вотчин от дани, ямских денег, примета, посошной службы, помера (померного), пятна, явки, наместничьих и волостелиных кормов, а неторговых обозов — от мыта, тамги, померного, весчего. Июньская грамота Махрищскому монастырю предоставляла свободу от дани, мыта, тамги и др. (но уплата ямских денег, примета и выполнение посошной службы здесь не отменялись). Грамота Муромскому Спасо-Преображенскому монастырю не сохранилась; она упоминается в грамоте 1613 г. как «тархалная», однако объем пожалования не указан, в самой же грамоте 1613 г. монастырским людям разрешалось лишь не тянуть с тяглыми людьми ни в какие проторы и разметы.

Обе грамоты Троице-Сергиеву монастырю были льготными, т. е. освобождение от податей давалось в них на срок19. В льготной грамоте Серпуховскому Высоцкому монастырю срок освобождения от «даней и всяких податей и посохи» был определен в 5 лет.

И в высоцкой, и в троицких грамотах льгота мотивировалась жестоким разорением вотчин — многие дворы были сожжены во время крымского набега в мае 1571 г., другие запустели в результате хозяйственного кризиса.
Новая активизация иммунитетной политики наблюдается в марте 1572 г. К 20—30 марта относятся две грамоты, касающиеся финансового статуса вотчин Троице-Сергиева монастыря на восточной окраине - в Гороховце⁴⁴ и Свияжском у. ⁴⁵ В 1571/72 г. Получил грамоту и Свияжский Богородицкий монастырь (о ней имеется только упоминание) ⁴⁶. Весной 1572 г уже не составлялись отдельные разряды опричных и земских воевод, что рассматривается исследователями как непосредственное преддверие конца опричнины⁴⁷. Однако в грамоте от 20 марта 1572 г. различение опричного и земского финансовых ведомств проводится. Политические причины выдачи мартовских грамот выяснить сложно. Гороховец, принадлежавший на правах удела кн. Михаилу Темрюковичу Черкасскому — первому лицу в опричнине, казненному в 1571 г., являлся в глазах царя районом, откуда могло исходить противодействие отмене опричной политики. Свияжский у. представлял собой важную часть Казанской земли, которая находилась в 1571 —1572 гг. под определенной угрозой в связи с крымскими планами отторжения Астрахани. В Свияжском у., так же как и в Казанском, имелись владения влиятельных феодалов, выселенных из центральных уездов.
Грамота, посланная в Гороховец, не освобождала троицкие села от податей вообще. В ней лишь запрещалось взимать налоги на местах, поскольку монастырь имел право вносить их в Москве. Радикальнее были фискальные освобождения вотчин Троице-Сергиева монастыря в Свияжском у. С них разрешалось не платить дань, ямские и приметные деньги, но требовалось исполнять городовое, острожное и засечное дела.

Продолжением иммунитетной политики марта 1572 г. явилось подтверждение 21 мая того же года новоизбранному митрополиту Антонию тарханной грамоты 1564 г. на Борисоглебскую слободку в Переславле-Залесском⁴⁸. По объему основных освобождений эта грамота была довольно близка к грамоте Троице-Сергиеву монастырю на вотчины в Свияжском у. Подтверждение заверил дьяк Данило Граворнов, подпись которого находится также на грамоте марта 1572 г., посланной в Гороховец. Ссылаясь на мартовскую грамоту, С. Б. Веселовский утверждал, что Данило Граворнов был дьяком Большого Прихода в опричнине⁴⁹. Мартовская грамота различает уплату денег «на Москве и в Слободе в Большом Приходе» применительно ко всей троицкой вотчине вообще, а не к гороховецким землям в частности — с них налоги предписывается платить как раз в Москве, где грамота и была выдана. Это лишает мнение Веселовского убедительности. Если считать Данилу Граворнова опричным дьяком, получится, что Гороховецкий у. и город Переславль-Залесский входили в 1572 г. в опричнину и царь стремился улучшить положение церковно-монастырского землевладения именно в опричнине. Однако, скорее всего, в марте и мае 1572 г. речь шла о территории, подведомственной земщине.

Несколько позже, в 1572/73 г., Иван IV подтвердил митрополиту Антонию уставную грамоту на половину Ржевской десятины⁵⁰. Вместе с тем четыре другие грамоты 1564 г. (обельная на все вотчины и три проезжих) ⁵¹ подтверждения на имя Антония не имеют. Видимо, в обстановке 1572 г. союз с митрополитом был для Ивана IV менее важен, чем в апреле 1569 г., когда еще оставался в живых князь Владимир Андреевич Старицкий и царь подтвердил все шесть грамот 1564 г. митрополиту Кириллу.

Последним месяцем опричнины, по мнению большинства исследователей, был август 1572 г. За день до отъезда из Новгорода, 16 августа, царь выдал жалованную грамоту новгородскому архиепископу Леониду на села и деревни в Новгородском и Псковском уездах⁵². Тем самым возобновление политического союза между царем и вторым по рангу церковным иерархом России получило юридическое оформление. Впрочем, податные привилегии, закрепленные за архиепископской кафедрой, не отличались чрезмерной щедростью. Владычные крестьяне освобождались от ряда второстепенных повинностей (косьбы сена для царских коней, строительства наместничьих и волостелиных дворов, устройства прудов) и платежей (мыта, выводной куницы и др.). Однако в грамоте ничего не сказано об отмене основных податей (ямских, приметных денег и т. д.) и повинностей (посошной службы, городового дела и т. п.).

Итак, финансовая политика опричного периода характеризуется непоследовательностью и противоречивостью. Многим влиятельным духовным феодалам удалось добиться существенных податных освобождений, что нарушало принцип централизации финансов и являлось отступлением от более ограничительной политики 50-х —начала 60-х годов. Однако наряду с широкими бессрочными пожалованиями бытовали и временные льготы, тарханно-оброчные привилегии, освобождения только от мелких повинностей, иногда лишь облегчения в порядке уплаты податей. В ряде грамот податные привилегии вообще отсутствововали. По сравнению с политикой предшествующих 15 лет опричнина явилась периодом расширения финансового иммунитета, которое достигало особенно заметных масштабов в моменты антиудельной борьбы. Вместе с тем полный податной иммунитет практически почти никогда не предоставлялся. Такая повинность, например, как городовое дело, обычно оставалась обязательной даже для самых привилегированных вотчин. Централизация финансов шла своим чередом, но в условиях, когда обострялась борьба за ликвидацию уделов и за укрепление верховной власти царя, тенденции централизации финансов уступали место тенденциям их децентрализации, ибо подавление удельной оппозиции требовало союза с монастырями и уступок им.

---

¹ ПСРЛ. СПб., 1906, т. 13, 2-я пол., с. 394—395.
² Каштанов С. М. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI в., ч. 2,— В кн.: АЕ за 1960 год. М., 1962 (далее: ХП, II), № 848—852; Каштанов С. М., Назаров В. Д., Флоря Б. Н. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI в., ч. 3.— В кн.: АЕ за 1966 год. М., 1968 (далее: ХП, III), № 1—393, 1—394.
³ ХП, II, № 853—855; ХП, III, № 1—395.
⁴ На картах, приложенных к работам А. А. Зимина (Опричнина Ивана Грозного. М., 1964, карта между с. 480 и 481) и Р. Г. Скрынникова (Опричный террор. Л., 1969, карта отдельно), Соль Галицкая показана в составе опричнины. Но ни грамота 1565 г. (ХП, II, № 850), ни летопись (ПСРЛ, т. 13, 2-я пол., с. 394) не говорят о зачислении в опричнину Соли Галицкой, которая пользовалась гораздо большей независимостью по отношению к Галичу, чем его ближние «пригородки» (Чухлома, Унжа, Коряков и Белогородье), взятые вместе с ним в опричнину. Вопрос о времени перехода в опричнину Костромы вызывал в литературе большие разногласия. А. А. Зимин предположительно относил это событие к периоду после 14 февраля 1567 г. (Зимин А . А. Указ. соч., с. 327). О том, что еще в начале 1566 г. Костромской у. не был в опричнине, свидетельствует послушная грамота Ивана IV от 27 февраля 1566 г. на с. Богданово, которое передавалось Павлову Обнорскому монастырю по данной Семена Потыкина (текст послушной в составе копийной книги XVII в.: Ярославо-Ростовский историко- художественный и архитектурный музей-заповедник, Ростовский филиал, д. 169, л. 287—288, гл. 75). С. Богданово находилось в Служнем стане. В документе говорится: «..в стан Служен, что из Костромского уезду тот стан приписан к Галичю». Грамота была подписана дьяком Петром Григорьевым. 18 февраля 1566 г. он выдал жалованную грамоту Симонову монастырю из опричнины (об этом см. в грамоте от 30 апреля 1566 г.; обе грамоты — от 18 февраля и 30 апреля — указаны в ХП, II, № 862, 872; Зимин А. А. Указ. соч., с. 200). Следовательно, подписание послушной грамоты опричным дьяком объясняется тем, что село числилось не в Костромском, а в опричном Галицком у.
⁵ ХП № 852; ХП, III, №1-394, I-397; ср.: ААЭ. СПб., 1836, т. I, № 263, 269
⁶ ХП II, № 857—859, 862, 872, 874—876; ХП, III, №I-389, I—399.
⁷ ХП, II, № 860, 895; ХП, III, №I—398, I—402.
⁸ ХП, II, № 867—870, 893; ХП, III, №I—404.
⁹ ХП, II, № 861, 863, 872, 873, 896; ХП, III, №I—400, I—401, I—403, I—405.
¹⁰ ХП, II, № 894, 897, 910, 913, 916; ХП, III, №I—408, I—412
¹¹ ХП, II, № 898, 900, 904, 906, 914, 915; ХП, III, №I-407, I—409, I-418.
¹² ХП, II, № 901, 903, 905, 909, 911, 919, 920, 923, 924; ХП, III, №I—414
¹³ ХП, II, № 831, 989, 1049; АФЗХ. М., 1956, ч. II, № 302—305, 310, 311, 313—315, 318—320, 323—346, 348—352, 354—356, 360, 362—367; ср. № 309, 316, 353.
¹⁴ ДДГ. М.; Л., 1950, № 102, 103; ПСРЛ, т. 13, 2-я пол., с. 400.
¹⁵ АФЗХ. М., 1961, ч. III, № 14 (ХП, II, № 899).
¹⁶ АФЗХ, ч. II, № 317 (ХП, II, № 865).
¹⁷ ХП, II, № 864, 866, 871, 877—885, 887—892, 917, 921; ср. ХП, III, №I—415;
Кобрин В. Б. Две жалованные грамоты Чудову монастырю (XVI в.).— В кн.: Зап. Отдела рукописей ГБЛ. М., 1962, вып. 25, с. 321—322.
¹⁸ ХП, II, № 923, 924, 926—935; ХП, III, № 1—418, I-420.
¹⁹ ХП, II, № 836, 838, 839, 841, 843; АФЗХ. М., 1951, ч. I, № 223; ч. III, №11-
12, 58; дополнения № 1,2.
²⁰ ХП, II, № 922; ХП, III, № 1—419.
²¹ ХП, II, № 933.
²¹ ХП, II, № 933.
²² Там же, № 926.
²³ Там же, № 928.
²⁴ Там же, № 841.
²⁵ Зимин А. А. Указ. соч., с. 257—259.
²⁶ Об этом см.: Каштанов С. М. К изучению опричнины Ивана Грозного.— История СССР, 1963, № 2, с. 117; Зимин. А. А. Указ. соч., с. 477—479,
²⁷ Подробнее см.: Каштанов С. М. Социально-политическая история России конца XV —первой половины XVI в. М., 1967, с. 191—193.
²⁸ Эта точка зрения изложена в кн.: Зимин А. А. Указ. соч., с. 240.
²⁹ АФЗХ, ч. III, № 11.
³⁰ Там же, с. 375.
³¹ Там же, ч. II, № 226, 231, 232 (ХП, II, № 623, 644, 645).
³² ХП, II, № 936—940; ХП, III, № 1—421, 1—422; Воронцова Л. Д. Два документа (XVI в.) из архива Серпуховского Высоцкого монастыря. — В кн.: Древности: Труды Археографической комиссии имп. Московского Археологического общества. М., 1900, т. II, вып. 1—[2], стб. 175—176, № 2.
³³ ХП, II, № 938, 939.
³⁴ Там же, № 940.
³⁵ Воронцова Л. Д. Указ. соч., стб. 175—176, № 2.
³⁶ Скрынников Р. Г. Указ. соч., с. 101. Новгородский погром 1570 г. не прошел даром для новгородской архиепископской кафедры. Сохранилось известие, что в «79» (т. е. в 1570/71) г. Иван IV изъял из ее ведения большой круг территорий: Двину, Холмогоры, Каргополь, Турчасово, Вагу «и с уезды». Эти земли, еще ранее взятые в опричнину, вошли теперь в состав Boлогодской епископии (ААЭ. СПб., 1836, т. III, № 123, с. 170; Покровский И. М. Русские епархии в XVI—XIX вв. Казань, 1897, т. I, с. 67). Так царь усиливал роль Вологды — опричной «столицы» Севера — в ущерб опальному Новгороду.
³⁷ ХП, II, № 941—943.
³⁸ Порфирий Успенский. Восток христианский. Афон. СПб., 1892, ч. III, отд. 2, с. 942—944, № 69 (ХП, III, №I—429).
³⁹ ХП, II, № 944, 945.
⁴⁰ ХП, II, № 946; ХП, III, № 1—430; Воронцова Л. Д. Указ. соч., стб. 172— 175, № 1.
⁴¹ Определение уездной принадлежности троицких сел см.: Каштанов С. М. Очерки русской дипломатики. М., 1970, с. 171, примеч. 12.
⁴² Зимин А. А. Указ. соч., с. 446—447, примеч. 4. Согласно Р. Г. Скрынникову (Указ. соч., с. 194), Дмитровский удел был восстановлен не ранее весны 1572 г. и не позже 1573 (7081) г.
⁴³ Подробнее см.: Каштанов С. М. Очерки..., с. 168—174,
⁴⁴ ХП, II, № 948.
⁴⁵ Каштанов С. М. К истории феодального землевладения в Свияжском уезде в 70-х годах XVI в.: (Жалованные грамоты 1572 и 1575 гг.).— В кн.: Историография и источниковедение: Вопросы методики исследования (Учен. зап. Казанского гос. педагогического ин-та, вып. 184). Казань, 1978, с. 132—136 (ХП, II, № 949).
⁴⁶ Суворов Н. И. Опись Свияжского Богородицкого мужеского монастыря, составленная в 1614 г.— В кн.: Изв. имп. Археологического общества. СПб., К 1863, т. IV, вып. 6, стб. 587.
⁴⁷ Зимин А. А. Указ. соч., с. 469; Скрынников Р. Г. Указ. соч., с. 179.
⁴⁸ ХП, II, № 841.
⁴⁹ Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV—XVII вв. М., 1975, с. 129.
⁵⁰ ХП, II, № 843.
⁵¹ АФЗХ, ч. III, № 11, 12; дополнения № 1, 2.
⁵² ХП, II №951.

Просмотров: 8857

Источник: Россия на путях централизации. М.: Наука, 1982. С. 77-89

statehistory.ru в ЖЖ: