Правда и мифы о гонениях на кибернетику в СССР
Первые десятилетия после окончания Второй мировой войны современники называли «новой волной рационализации» и сравнивали их с эпохой Ренессанса. Холодная война, гонка вооружений требовали прорывных открытий в науке. Новая система научных знаний получила название «кибернетика».
Сущность кибернетики трактовалась по-разному. Одни называли ее наукой, изучающей математические методы и процессы управления. Другие — наукой о передаче, переработке, хранении и использовании информации. Были и те, кто видел суть ее в изучении способов создания, раскрытия, строения и тождественного преобразования алгоритмов, описывающих процессы управления в реальности. В основе кибернетики лежали достижения математической логики, теории вероятности и электроники. Она позволяла выявлять количественные аналогии в работе электронной машины, деятельности живого организма или общественного явления.
С момента ввода в эксплуатацию в 1945 году первой электронной машины — американской «ENIAK» - кибернетика вступила в новую фазу развития. Математические машины стали важным инструментом науки. Они позволяли производить автоматически, качественно и быстро большой объем вычислений, необходимый в аэродинамике, ядерной физике или артиллерии. Появление этого изобретения было настолько значимым и стратегически важным, что факт этот хранился в полном секрете в Пентагоне в течение полутора лет. Но как только создание электронной машины получило огласку, ее преимущества стали использоваться именно в области вооружения. Например, американская фирма «Hughes», один из пионеров мировой электроники. В конце 1940 — начале 1950-х годов она занималась производством и внедрением электронного прицела А-1, который позволял решать баллистические задачи, связанные со стрельбой, бомбометанием и пуском ракет. Фирма «Sperry» спроектировала оборудование для одного из первых беспилотников. Однако возможности электроники далеко не исчерпывались ее применением в гонке вооружения. Довольно скоро достижения кибернетики и в первую очередь электронные вычислительные машины, ставшие ее символом, стали широко использоваться в науке и экономике.
академик Михаил Алексеевич Лаврентьев
СССР не остался в стороне от последних достижений науки, но его взгляд на целесообразность кибернетики устоялся не сразу. Так, в 1948 г. Совет Министров СССР принял постановление о необходимости развития вычислительной техники. Однако под давлением директора Института точной механики и вычислительной техники академика Н.Г. Бруевича главный упор предполагалось сделать на создание механических и электрических вычислительных устройств, тогда как реальная работа по созданию цифровых машин была отодвинута на неопределенный срок1. Как отмечал спустя несколько лет будущий основатель Новосибирского Академгородка академик М.А. Лаврентьев: «Бруевич всеми возможными для него способами старался направить усилия научных работников на создание вычислительных машин непрерывного действия, чем объективно задерживалось создание электронных цифровых машин»2.
В начале 1949 г. М.А. Лаврентьев даже обратился с ныне широко известном письмом к И.В. Сталину, в котором писал о необходимости ускорения развития вычислительной техники и ее использования в советской экономике. В результате в апреле того же года было утверждено новое постановление Совета Министров СССР «О механизации учета и вычислительных работ и развитии производства счетных, счетно-аналитических и математических машин»3. В частности, по этому постановлению на Академию наук (АН) СССР было возложено задание по разработке схем для проектирования математических машин4.
В 1950-м году в ССССР была создана Малая электронная счётная машина (МЭСМ), которая разрабатывалась лабораторией С. А. Лебедева на базе киевского Института электротехники АН УССР. Её быстродействие составляло 50 операций в секунду.
МЭСМ, за пультом Л.Н.Дашевский и С.Б.Погребинский
На протяжении 1950 – 1952 гг. Советом Министров был принят целый ряд постановлений, таких, например, как «О проектировании и строительстве автоматической быстродействующей цифровой вычислительной машины» (от 11.01.1950 г. № 133), «О мероприятиях, обеспечивающих выполнение работ Академией наук СССР по созданию быстродействующих электронных вычислительных машин» (от 1.08.1951 г. № 2759), «О мероприятиях по обеспечению проектирования и строительства быстродействующих математических вычислительных машин» (от 19.05.1952 г. № 2373) и другие.
В 1951 г. правительственная комиссия рассмотрела эскизы цифровых вычислительных машин, разработанных АН СССР и Министерством машиностроения и приборостроения СССР (ММиП). Осенью 1952 г. в опытную эксплуатацию была запущена БЭСМ-1 (Быстродействующая электронно-счётная машина), на тот момент — самая быстрая в Европе (8—10 тыс. оп./с). Она, как МЭСМ, была создана под руководством академика С.А. Лебедева.
С.А. Лебедев у одной из стоек БЭСМ-1
В начале 1954 г. вышла в свет «Стрела», созданная конструктором Ю.Я. Базилевским в СКБ-245 МмиП. К середине года была запущена т.н. малая электронная машина ЭВ-80 (конструктор В.Н. Рязанкин). А в 1955 г. вышла еще одна малогабаритная машина АВЦМ-3, сконструированная членом-корреспондентом И.С. Бруком в Энергетическом институте им. Крижановского.
В начале 1950-х годов стали появляться первые публикации о советской электронной технике. Так, в 1951 г. в журнале «Вестник машиностроения» была опубликована обширная статья инженера Н.А. Игнатова, в которой наряду с подробным освещением новых советских счетных машин, говорилось и о создании машин электронных. Однако популяризация темы в массовых журналах имела и негативные последствия для развития кибернетики. В первой половине 1950-х годов в советской прессе вышел ряд статей, направленных против кибернетики. Вот они:
1. Ярошевский М. Кибернетика — наука «мракобесов» // Литературная газета. 1952. 5 апр.
2. Быховский Б.Э. Кибернетика — американская лженаука // Природа. 1952. № 7.
3. Клеманов Ю. «Кибернетика» мозга // Медицинский работник. 1952. 25 июл.
4. Гладков Т.К. Кибернетика, или тоска по механическим солдатам // Техника молодежи. 1952. № 8.
5. Быховский Б.Э. Наука современных рабовладельцев // Наука и жизнь. 1953. № 6.
6. Материалист (псевдоним). Кому служит кибернетика ? // Вопросы философии. 1953. № 5.
7. Статья "Кибернетика". Краткий философский словарь. Под редакцией М. Розенталя и П. Юдина. Издание 4-е, доп. и испр. 1954 г.
8. Гладков Т.К. Кибернетика — псевдонаука о машинах, животных, человеке и обществе // Вестник Московского университета. 1955. № 1.
В основном эти статьи критиковали философские тезисы кибернетики о тождественности человеческого разума и вычислительной машины, но в то же время в «антикибернетических» статьях не отрицалась необходимость развития вычислительной техники, внедрения автоматизации в экономику СССР. В качестве примера приведём цитаты из статьи "Кому служит кибернетика".
Вот за что автор критикует кибернетику:
Пропаганда кибернетики получила в капиталистических странах большой размах. Десятки книг, сотни журнальных и газетных статей распространяют ложные представления о «новой науке». Начиная с 1944 года в Нью-Йорке ежегодно происходят конференции кибернетиков, в которых активно участвуют научные работники самых различных специальностей. Конференции кибернетиков состоялись также во Франции и Англии. Даже в Индию американские экспортеры завезли этот гнилой идеологический товар.
Апологеты кибернетики считают, что область ее применения безгранична. Они утверждают, что кибернетика имеет большое значение не только для решения вопросов, относящихся к телемеханике, саморегулирующимся приспособлениям, реактивным механизмам и сервомеханизмам, но даже к таким областям знания, как биология, физиология, психология и психопатология. Энтузиасты кибернетики допускают, что социология и политэкономия также должны использовать ее теорию и методы.
Что же представляет собой эта новая наука — кибернетика? По-древнегречески слово «кибернетос» означает кормчий, а «кибернетикос» — способный быть кормчим, то есть способный управлять. Определяя содержание кибернетики, Норберт Винер без излишней скромности заявил: «Мы решили назвать кибернетикой всю теоретическую область контроля и коммуникаций, как в машине, так и в живом организме».
Итак, прежде всего кибернетика ставит перед собой задачу доказать отсутствие принципиальной разницы между машиной и живым организмом. Задача, мягко выражаясь, неблагодарная в XX веке. Но, тем не менее, проводя аналогию между работой сложных вычислительных агрегатов, содержащих до 23 тысяч радиоламп, автоматически переключающихся, кибернетики утверждают, что разница между работой такой «умной» машины и человеческим мозгом только количественная. Профессор Лондонского университета Джон Янг с восторгом оповестил мир о том, что «мозг — это гигантская вычислительная машина, содержащая 15 миллиардов клеток вместо 23 тысяч радиоламп, имеющихся в самой крупной из доныне сконструированных вычислительных машин». И это отнюдь не метафора, а утверждение, претендующее на научность!
Более осмотрительный профессор Гарвардского университета Луис Раденауэр высказался из этот счет осторожнее: «Самая сложная современная вычислительная машина соответствует уровню нервной системы… плоского червя».
Существенно в этих высказываниях не то, что в них отмечается разница между количеством «реагирующих клеток», а в том, что в них игнорируется качественная разница между живым организмом и машиной.
В этой же статье польза от ЭВМ вовсе не отрицается:
Применение подобных вычислительных машин имеет огромное значение для самых различных областей хозяйственного строительства. Проектирование промышленных предприятий, жилых высотных зданий, железнодорожных и пешеходных мостов и множества других сооружений нуждается в сложных математических расчетах, требующих затраты высококвалифицированного труда в течение многих месяцев. Вычислительные машины облегчают и сокращают этот труд до минимума. С таким же успехом эти машины используются и во всех сложных экономических и статистических вычислениях.
Все эти публикации дали повод целому ряду исследователей утверждать, что в СССР в последние годы жизни И.В. Сталина была организована очередная политическая антинаучная кампания, сопоставимая если не по масштабам, то по характеру с гонениями на генетику. Так, современные авторы заявляют, что публикации в советской прессе носили скоординированный характер5.
Статья Б. Быховского "Наука современных рабовладельцев" из журнала "Наука и жизнь", №6, 1953 год.
Однако миф о гонениях на кибернетику опровергается отсутствием каких-либо документов, отложившихся в фондах высших партийных органов – Политбюро (с конца 1952 г. – Президиуме), Секретариате и Аппарате (в первую очередь в отделах – пропаганды и агитации, науки и вузов, естественных и технических наук, философских и правовых наук, экономических и исторических наук) ЦК ВКП(б)/КПСС. Нами был осуществлён поиск документов в РГАНИ (Российский государственный архив новейшей истории) и РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории), которые инициировали бы данную компанию, однако ни одного такого документа не было найдено. Это позволяет говорить о том, что данные публикации в советской прессе не были инициированы советским руководством. Скорее можно предположить, что редакции журналов, пытаясь уловить актуальные идеологические веяния, публиковали статьи на свой страх и риск. Т.е. каждая такая статья - это инициатива или самого автора, или редакции.
Вместе с тем, если критика философских основ кибернетики не оказала никакого негативного влияния на ее развитие в СССР, то публикация статьи Е. Ободана "Вычислительная техника – на службе техническому прогрессу"6 имела далеко идущие последствия. Она привела к засекречиванию любых разработок в этой области, а, следовательно, отсутствию возможностей вести открытые научные дискуссии. После выхода статьи академик М.А. Лаврентьев и профессор Д.Ю. Панов направили в ЦК записку. В ней ученые утверждали, что статья может вызвать у квалифицированного читателя заключение о том, что Советский Союз отстал в области производства цифровой техники от западных стран примерно на 10 лет7. Пожалуй, записка в ЦК — это единственный документ, в котором критике подвергались не философские основания кибернетики, а именно тексты о вычислительной технике. Понятно, что М.А. Лаврентьев и Д.Ю. Панов критиковали статью Е. Ободана за невежество, за незнание того, как развивалась советская электроника. Они, затеяв этот спор, надеялись познакомить «широкую советскую общественность» с принципиально новыми достижениями в создании вычислительной техники. Однако запиской в ЦК воспользовался министр машиностроения и приборостроения П.И. Паршин. Он также обратился к руководству партии, но с предложением не публиковать любые упоминания о вычислительных машинах в журналах и газетах. В итоге из-за статьи Е. Ободана об электронике было запрещено писать вплоть до 1955 г.8
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д.512. Л.25. См. приложение к статье.
Количество ЭВМ и их типов в СССР и США в 1954 г. Ф. 5. Оп. 17. Д.512. Л.29 . См. приложение к статье.
Другое дело, что сам по себе факт засекречивания не стал главным препятствием в развитии кибернетики. Более весомыми причинами, тормозившими организацию производства советской вычислительной техники, стали ведомственные разногласия между ММиП СССР, с одной стороны, и АН СССР, с другой. Суть конфликта сводилась к тому, какую именно вычислительную машину – «Стрелу» или БЭСМ – необходимо запускать в серийное производство. Так, секретарь партбюро Института точной механики и вычислительной техники АН СССР Е.И. Мамонов в своей записке в ЦК в начале 1955 г. писал об одной из таких конфликтных ситуаций: «Во время приемки машины БЭСМ, построенной у нас в Институте и признанной более современной, чем «Стрела», члены государственной комиссии из ММиП вели себя не как сторонники технического прогресса, что вызвало удивление и возмущение большинства членов комиссии. […] Когда после сдачи БЭСМ возникло предложение представить ее к сталинской премии и наградить конструкторов не меньше, чем конструкторов «Стрелы», ими было выражено сомнение в целесообразности такого награждения»9. ММиП не поставляла АН СССР электронно-лучевые трубки, столь необходимые для конструирования машины. Поэтому при первоначальном вводе в эксплуатацию БЭСМ обладала значительно меньшим быстродействием – лишь до 800 операций в секунду, вместо заявленных в проекте 10 000 операций10.
Своего пика эти разногласия достигли в 1953 – 1954 гг. Они протекали на фоне развернувшейся политической борьбы между Советом Министров СССР во главе с Г.М. Маленковым и ЦК КПСС с первым секретарем Н.С. Хрущевым. Представители АН СССР направляли в ЦК многочисленные записки и справки, в которых просили рассекретить факт существования электронно-вычислительных машин в СССР, а также опубликовать в печати общие принципы постройки и функционирования таких машин, включая схемы, блоки и программы вычисления элементарных функций. Ученые полагали, что «все эти вопросы не содержат никаких элементов секретности, т.к. общие принципы постройки и общие характеристики существующих электронных машин давно известны и широко публикуются в зарубежной научной и технической литературе и именно эти принципы использованы и в конструкции машины АН СССР»11. В записке в ЦК профессора Д.Ю. Панова от 11 декабря 1954 г. сообщалось: «В настоящее время электронные счетные машины получили столь широкое распространение и настолько широко употребляются, что наличие их в технически развитой стране предполагается само собой. Заявить о том, что в такой стране, как СССР, не имеется электронных счетных машин, означает приблизительно то же самое, как если бы заявить, что у нас нет железных дорог, электричества или мы не умеем летать по воздуху […] В качестве аргумента против рассекречивания факта существования в СССР электронных счётных машин выдвигается соображение о том, что при помощи этих машин могут выполняться вычисления, связанные с секретными работами. Конечно, такие вычисления всюду выполняются на электронных счетных машинах, в том числе и в Соединенных Штатах, и в Англии, и в других странах. Эти страны широко публикуют данные о своих машинах, даже рекламируют их, желая еще раз показать свою техническую мощь, и не публикуют сведения о расчетах, которые выполняются на этих машинах. Составить же себе представление о том, какие расчеты выполняются данной машиной по ее описанию совершенно невозможно»12.
Секретный статус БЭСМ создал для СССР международные трудности. В 1954 г. между СССР и Индией начался активный дипломатический диалог. В 1955 г. Советский Союз должен был посетить Дж. Неру, а Индию — Н.С. Хрущев. Накануне этих крупных международных встреч, предполагалось произвести обмен делегациями самого разного уровня. Так, в июле 1954 г. в СССР приехали крупные индийские ученые — профессора Митра и Маханобис. Их познакомили с ведущими научными разработками, в том числе и с БЭСМ. Представители советского руководства пообещали помочь индийской стороне в проектировании и создании схожей вычислительной машины для Института статистики и планирования в Калькутте21. Позднее было заключено специальное соглашение о поставке необходимого оборудования в Индию на 2,1 млн руб. Советские специалисты совместно с профессором Маханобисом составили списки оборудования для отправки. Однако официального обращения со стороны индийского правительства к СССР о строительстве вычислительной машины не последовало. Руководство Индии обратилось в Организацию по оказанию технической помощи развивающимся странам при ООН для того, чтобы законным порядком провести советское оборудование. ООН для выяснения условий использования оборудования отправило в Индию двух экспертов — советского профессора В.А. Диткина и представителя из Англии. Индийцы возражали против приезда англичанина. Однако советское посольство в своей шифротелеграмме сообщало, что англичанин все же прибыл в Калькутту, правда после отъезда В.А. Диткина. Тогда положение спас профессор Маханобис, который встретил англичанина и заявил, что не видит нужды в его работе в качестве эксперта, но рад ему как гостю22. Так факт существования советской вычислительной машины удалось сохранить в секрете.
Но ситуацией воспользовались ученые АН СССР. В конце июля 1954 г. С.А. Лебедев, М.А. Лаврентьев, В.А. Трапезников и Д.Ю. Панов обратились к вице-президенту АН К.В. Островитянову с просьбой рассекретить БЭСМ, общую стандартную схему и блоки машины, а также программы вычисления элементарных функций. В своей записке ученые отмечали, что «все эти вопросы не содержат никаких элементов секретности, т.к. общие принципы постройки и общие характеристик существующих электронных машин давно известны и широко публикуются в зарубежной научной и технической литературе, и именно этими принципы использованы и в конструкции машины АН СССР»23. Были приведены и традиционные аргументы о том, что известные индийским ученым факты, могут быть опубликованы в английской или американской печати. «Такое опубликование может осложнить наши взаимоотношения с учеными стран народной демократии и Китая, которым о машине мы ни разу ничего не сообщали, несмотря на прямые вопросы. Между тем известно, что в Чехословакии и Польше разрабатываются электронные вычислительные машины. Как выяснилось на конгрессе математиков в Амстердаме, голландцы демонстрировали польскому математику профессору Куратовскому свою электронную машину, что может повлечь за собой предоставление «технической помощи» странам народной демократии со стороны, например, фирмы «Филипс», тесно связанной с американцами»24.
Однако руководство ММиП выступало категорически против рассекречивания информации о БЭСМ, так как это позволило бы запустить вычислительную машину в серийное производство. Например, Министерство настояло на отзыве из печати статьи академика С.А. Лебедева, в которой была показана польза от применения электронно-вычислительных машин в экономике, но без описания конкретной модели13. Лишь после окончательного ввода в эксплуатацию «Стрелы» руководство ММиП самым неожиданным образом сменило тон и в октябре 1954 г. выступило с инициативой обнародовать данные о своей быстродействующей цифровой счетной машине14. Для публикации в газете «Правда» была подготовлена статья «Советские математические машины». Однако главный рецензент статьи академик М.В.Келдыш выступил против нее, аргументируя это тем, что в ней ничего не говорилось о БЭСМ. Кроме того, как отмечал академик, «было бы неправильно начинать с опубликования статьи, носящей в основном рекламный характер»15. Завотделом науки и культуры ЦК А.М. Румянцев в справке для секретаря ЦК П.Н. Поспелова докладывал: «Считаем необходимым заявить, что т. Паршин не впервые проявляет необъективное отношение к освещению роли и значения работ по развитию счетной техники, приводимой вне Министерства машиностроения и приборостроения. Так, например, он отрицательно высказался о возможности опубликования представленной ранее в ЦК КПСС статьи о вычислительной машине АН СССР, а затем представил в ЦК КПСС статью, рекламирующую машины Министерства машиностроения и приборостроения»16.
Этот межведомственный конфликт привел к необходимости рассекретить факт существования вычислительной машины. По решению Совета Министров была образована комиссия по рассекречиванию под председательством академика М.В. Келдыша, которая должна была закончить свою работу к 1 января 1955 г. Спустя несколько дней при Секретариате ЦК также была образована комиссия по рассекречиванию в составе В.А. Малышева (председатель), А.Н. Несмеянова и Н.И. Паршина, которой поручалось в течение двух недель принять решение17. Такая поспешность в рассекречивании была продиктована лично Н.С. Хрущевым. Так, на одной из картотек аппарата ЦК по поводу деятельности комиссии присутствует характерная помета, сделанная помощником первого секретаря В.Н. Малиным: «Тов. Хрущев ознакомился. т. Малышеву велено ускорить работу комиссии».
В итоге уже 13 декабря 1954 г. Отдел машиностроения ЦК принял решение о рассекречивании работ, относящихся к принципам математического и инженерного устройства автоматических быстродействующих цифровых вычислительных машин. Теперь в печати можно было открыто публиковать данные математических машинах (такие как электронные схемы, параметры производительности машины). Отдел также постановил подготовить к печати учебники и учебные пособия по специальности «математические и счетно-решающие устройства»18. Это было окончательным признанием заслуг электроники и своеобразная победа Академии наук, которую поддерживал Аппарат ЦК, над ММиП. Последний лишь летом 1955 г. после одобрения записки А.Н. Несмеянова, А.В. Топчиева и М.А. Лаврентьева утвердил постановление о разработке и изготовлении во втором квартале 1956 г. автоматической быстродействующей машины со скоростью счета до 20 тыс. операций в секунду, а также создание малогабаритной машины на полупроводниковых и ферримагнитных элементах19. В январе 1956 г. было образовано Министерство приборостроения и средств автоматизации, одной из ключевых задач которого стали разработка и конструирование счетных и математических машин.
Довольно скоро кибернетика стала одним из механизмов советской идеологической машины. Так, на XXII съезде КПСС положение о кибернетике вошло в программу партии: «Получает широкое применение кибернетика, электронные счетно-решающие устройства в производительных процессах промышленности, строительной индустрии и транспорта, в научных исследованиях, в плановых и проектно-конструкторских расчетах, в сфере учета и управления»20. Развитие кибернетики, по мысли советских пропагандистов, должно было стать одним из необходимых условий достижения коммунизма.
Таким образом, анализ документов высших органов власти СССР на рубеже 1940 – 1950-х годов довольно убедительно демонстрирует всю несостоятельность мифов о гонениях на кибернетику. Советская власть была крайне заинтересована в развитии этого направления науки, однако консерватизм некоторых учёных, чрезмерный режим секретности и межведомственные склоки стали факторами, объективно мешавшими развитию кибернетики в этот период.
Приложение. Обзор по вычислительным машинам, выполненный Институтом научной информации Академии наук СССР. 2 марта 1955 г.
1 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 47. Д. 53. Л. 118–119.
2 Там же. Л. 119.
3 Постановления Совета Министров СССР за апрель 1949 г. Первая часть. Постановление от 6 апреля 1949 г. № 1358. С. 196 – 202.
4 Там же. С. 201.
5 См.: Китов В.А., Шилов В.В. К истории борьбы за кибернетику // Институт истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова. Годичная научная конференция, посвященная 120-летию со дня рождения С.И. Вавилова. 2011. М., 2011.С. 540.
6 Ободан Е. Вычислительная техника – на службе техническому прогрессу // Известия Советов депутатов трудящихся СССР. 1951. № 201.
7 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 133. Д. 174. Л. 129 – 133.
8 Там же. Л. 147.
9 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 35. Д. 6. Л. 114.
10 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д. 512. Л. 36.
11 РГАНИ. Ф.4. Оп. 9. Д. 520. Л. 218.
12 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д. 509. Л. 34 – 35.
13 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д. 458. Л. 100 – 106.
14 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 40. Д. 3. Л. 90.
15 Там же Л.99.
16 Там же. 104. В решении ЦК КПСС о публикации статьи ММиП П.Н. Поспелов надписал карандашом: «Сомневаюсь в полезности данной публикации. 10.01. 55 г.» [там же. Л. 105].
17 РГАНИ. Ф. 4. Оп. 9. Д. 138. Л. 100.
18 Там же Л. 97.
19 Там же. Л. 40.
20 Программа КПСС. 1961. С. 71.
21 РГАНИ. Ф. 4. Оп. 9. Д. 520. Л. 217.
23 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д. Д. 509. Л. 31.
24 РГАНИ. Ф. 4. Оп. 9. Д. 520. Л. 218.
25 Там же. Л. 219.
Просмотров: 63809
statehistory.ru в ЖЖ:
