Политика Советского государства на мусульманском Востоке в 1917–1921 гг.
«Возвращение мусульманам списка Корана халифа Османа[4] (конфискованного в свое время царскими властями) на съезде мусульман в Петрограде в декабре 1917 г., мечети Караван-Сарай в Оренбурге и башни Суюмбике в Казани, а также другие подобные жесты на Кавказе и в Средней Азии произвели должное впечатление на колеблющуюся часть мусульман… Проводились съезды мусульман, на которых революционеры — большевики, левые эсеры, левые джадиды[5] — сидели рядом с муллами. Нередко в пропаганде большевиков проводился тезис о совместимости и взаимодополняемости шариата[6] и коммунизма. Ввиду этого часть мусульманского духовенства даже выдвинула лозунг “За советскую власть, за шариат!”».[7]
В январе 1920 г. ЦИКом Советов Туркестанской области было утверждено положение «О комиссии по согласованию законоположений и распоряжений рабочего и крестьянского Правительства Туркестанской Республики с шариатом и адатом[8]», согласно которому в случае расхождений между законодательными актами правительства и нормами шариата или адата последние имели большую юридическую силу. Такое же распоряжение действовало в Бухарской и Хорезмской народных советских республиках (см. ниже).
В целом, на начальном этапе своего существования советская власть обеспечивала мусульманам свободу вероисповедания и неприкосновенность культовых зданий и равноправие служителей культа, однако по мере ее укрепления мусульманское судопроизводство стало ликвидироваться, и чаще стали происходить случаи перегибов на местах.[9]
Не вызывает возражений следующее мнение Дж. Хоскинга: «Взаимоотношения большевизма с исламом были противоречивыми. Атеизм марксистов не совместим со строгим монотеизмом ислама в принципе. Тем не менее, многие политически активные мусульмане примкнули к тем или иным социалистическим течениям за последние десять лет перед (Октябрьской. — П.Г.) революцией. Отчасти это объяснялось сугубо прагматическими соображениями: после событий 1905 г. мусульмане увидели в социализме политическое течение, способное организовать подпольную партию, мобилизовать массы и создать реальную угрозу правительству их угнетателей… Но было и еще одно соображение основополагающего значения, сделавшее возможным принятие социалистических идей мусульманской интеллектуальной элитой: социалистическая теория обещала им братство и равенство всех народов в борьбе с западным империализмом»[10].
Трактовка отношения большевиков к исламскому вопросу Эдварда Карра носит односложный характер. Карр, на наш взгляд, слишком упрощает характер политических и религиозных институтов во время Гражданской войны в России, но с некоторыми его выводами нельзя не согласиться. «Во всех этих районах (восточных окраин. — П.Г.) в конечном итоге последствия гражданской войны, проводимой “белыми” при поддержке иностранных сил, привели к укреплению престижа и авторитета Советского правительства. Едва скрываемое стремление “белых” генералов восстановить как на территории собственно России, так и на территории нерусских окраин старую систему землевладения и систему собственности на средства промышленного производства способствовало тому, что дело борьбы за Советскую власть робко стало поддерживать большинство крестьян и рабочих. На нерусских территориях решимость “белых” восстановить единство Российской империи с ее традицией полного политического и культурного подчинения нерусских элементов являла собой мрачный контраст с советскими обещаниями неограниченного национального самоопределения, пусть даже обусловленного определенными политическими и социальными предпосылками»[11].
Однако и советская власть не позволяла развиваться политическим инициативам мусульман. 8 января 1918 г. в Казани открылся II Всероссийский мусульманский военный съезд[12], главным вопросом которого было создание Идель-Уральской республики. Провозглашение нового государственного образования было намечено на 1 марта 1918 г., однако этого не произошло, поскольку инициатива мусульманского населения была пресечена, а наиболее активные делегаты Съезда были арестованы. Были также распущены все органы, избранные на I Всероссийском съезде мусульман. В результате подавления политической воли той части мусульман, которые видели в исламских государственных образованиях альтернативу советской власти, в последующем проводились лишь сугубо религиозные съезды.[13]
И все же результате более гибкой, нежели у белогвардейцев, национальной и религиозной политики советской власти на фронтах гражданской войны за нее сражались национальные части мусульманских народов.[14] Так, будущий представитель СССР в Персии, Хиджазе, Йемене и Саудовской Аравии К.А. Хакимов в 1918–1919 гг. являлся членом Оренбургского мусульманского военно-революционного комитета и воевал в качестве начальника политотдела 1-й Приволжской татарской бригады.[15]
Вынужденные выбирать между белыми и красными, мусульмане со временем перешла на сторону последних и благодаря хорошо поставленной агитационной работе большевиков, и под впечатлением интернационального состава партийных и советских органов.
Отсутствие у лидеров белого движения целесообразной политики в отношении религиозных и национальных меньшинств способствовало росту популярности большевиков. Так, в Крыму партия «Милли-Фирка» некоторое время сотрудничала с Деникиным, но он разогнал созванный ею курултай (национальное собрание), чем решил пресечь всякие попытки создания крымской автономии. В результате, в Крыму возникли подпольные отряды мусульман под руководством «красно-зеленого» бюро РКП(б), а при освобождении Крыма от Врангеля в ноябре 1920 г. в составе войск М.В. Фрунзе действовал конный полк крымских татар. Также как ранее роспуск Колчаком мусульманских воинских формирований привел в начале 1919 г. к переходу многих их участников на сторону большевиков.[16]
«Большевистская агитация воспринималась не как коммунистическое учение, а, прежде всего, как учение, призывающее к созданию такой власти, которая на практике отвечала интересам мусульманского населения. Те или иные акты Советского правительства, большевистскую пропаганду российские мусульмане воспринимали по-своему, исходя из своего исторического опыта, влияния религии»[17].
Вскоре после Октябрьской революции при Наркомате национальностей стали создаваться национальные комиссариаты, в том числе был образован и Центральный Татаро-Башкирский комиссариат, учрежденный специальным декретом от 17 января 1918 г. под названием «Комиссариат по делам мусульман Внутренней России»[18]. «Они (национальные комиссариаты. — П.Г.) были той специфической формой организации, через которую бывшие угнетенные национальности России приобщались к строительству социалистического общества. …Перед Центральным Татаро-Башкирским комиссариатом с самого начала “вполне определенно встали задачи быть проводником социалистической революции и советской власти, как выразителя ее среди мусульманских народностей России”[19]»[20].
Вообще, в 1918–1919 гг. большевики проводили промусульманскую политику, что выразилось и в создании Российской мусульманской коммунистической партии во главе с Мирсаидом Султан-Галиевым, просуществовавшей до марта 1919 г. Наибольший эффект эта политика дала в Поволжье, на Урале и в Сибири, меньший — в Крыму и на Северном Кавказе.[21]
Первыми национальными административно-территориальными образованиями РСФСР стали именно республики мусульманских народов[22]. В 1918–1921 гг. были образованы (в хронологической последовательности) Туркестанская, Башкирская, Татарская[23], Киргизская (с 1925 г. — Казахская), Горская, Дагестанская (две последние — одновременно) и Крымская автономные советские социалистические республики.
В 1920 г. на территории бывшей Российской империи в Средней Азии возникли Хорезмская и Бухарская народные республики, в Закавказье — Азербайджанская ССР. «1920 год был отмечен важными переменами в отношениях между Москвой и восточными окраинами. До сих пор советская политика была обращена главным образом на Запад, который вначале олицетворял надежды мировой революции, а впоследствии стал источником опасности для существования советского строя. Однако теперь главная опасность уже миновала, хотя вновь ненадолго возникла в момент вторжения поляков в мае 1920 г. После поражения Колчака и Деникина впервые представилась возможность навести порядок на территории восточных окраин и приступить к осуществлению ленинского плана сплочения революционных масс угнетенных народов Востока и революционно настроенных рабочих и крестьян России. Влияние советской политики упорно распространялось с Запада на Восток. Съезд народов Востока, состоявшийся в Баку в сентябре 1920 г.[24], ознаменовал начало крестового похода восточных народов во главе с советскими руководителями против империализма Запада»[25].
Последнее положение Карра несостоятельно, поскольку, во-первых, никакого «похода» восточных народов против «империализма Запада» не было вообще, а во-вторых, этот съезд «лишь имитировал внимание большевиков к Востоку. Руководившие работой съезда от имени ЦК РКП(б) Г. Зиновьев и К. Радек обращались с делегатами съезда…, “как комиссары с темной массой на крестьянских съездах”. К тому же они совершенно не понимали Востока, сводя все его проблемы… “к проблеме крестьянской и территориальной”»[26].
Подводя итоги четырехлетней годовщины Октябрьской революции и участию в ней татар М. Султан-Галиев в статье «Татары и Октябрьская революция» писал: «Мы должны сказать, что татарские рабочие массы и татарская беднота не участвовали в революции, но способствовали ее распространению в странах Востока», и, в первую очередь, в Туркестане, Бухаре и Хиве.[27]
С другой стороны, точка зрения Хоскинга является отражением логики советского руководства в вопросах административной организации мусульманских окраин для предотвращения развития национальных и религиозных течений центробежного характера: «Национальная политика Советов в мусульманских регионах прежде всего преследовала цель пресекать каждую попытку образования любой панисламской или пантюркской общности. Именно поэтому башкиры, ближайшие родственники татар… получили собственную республику. В то же время татарская диаспора в других частях Советского Союза (она играла большую роль в распространении панисламских и джадитских идей) все в большей степени лишалась прав издания газет и школьного обучения на родном языке. В Кавказских горах политическая раздробленность достигла своего мыслимого предела. Было создано огромное количество карликовых национальных республик в составе РСФСР… Иногда новые административные единицы объединяли народы, говорившие на абсолютно разных языках, но разделяли тех, чьи языки были родственными»[28].
Представители советской власти в ходе осуществления своей национальной политики допускали огромное количество нарушений национальных и религиозных чувств мусульман как на низшем, «полевом» уровне, так и на высшем, правительственном. Большевики заблуждались, пытаясь совершить коренное преобразование российского общества без предварительного получения объективного представления об исламе и мусульманском обществе, тенденциях, особенностях их развития и характере связи с российским обществом в целом.[29] Результатом становились или вооруженное сопротивление, особенно на Кавказе, или, как минимум, «социальный нейтралитет большинства мусульманского населения страны»[30], характерный для тюркских народов.
* * *
Политика Советского государства на следующих уровнях развития отношений с мусульманским Востоком складывалась в связи с обстоятельствами борьбы новой политической системы с империалистическими державами за свое существование.
Первым декретом советской власти стал Декрет о мире[31], принятый II Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов 26 октября (8 ноября) 1917 г. В нем содержалось предложение всем народам и правительствам открыть немедленно переговоры о заключении всеобщего мира на условиях отказа от аннексий и контрибуций. Декрет о мире, ставший программным документом советской дипломатии, излагался принцип мирного сосуществования государств с различным социальным устройством. В нем была выдвинута программа всеобщего мира и новых международных отношений: без порабощения народов, территориальных захватов и тайной дипломатии, на основе уважения права наций на самоопределение.
Империалистическим ответом на Декрет о мире стали «Четырнадцать пунктов» президента САСШ В. Вильсона от 8 января 1918 г. — проект послевоенного устройства мира. В нем были предусмотрены открытые мирные договоры, свобода судоходства («свобода морей»), устранение таможенных барьеров («свобода торговли»), установление гарантий, обеспечивающих сокращение вооружений, урегулирование колониальных вопросов и пр. «Четырнадцати пунктов» являлись империалистической программой мира, рассчитанной на установление гегемонии САСШ в международных делах. В частности, «свобода торговли» должна была открыть мировые рынки для самой сильной в экономическом отношении страны — САСШ, «свобода морей» была направлена против контроля над мировыми торговыми путями со стороны британского флота, лозунг «разоружения» был рассчитан на ослабление военной мощи Великобритании и Японии. Конечной же целью «Четырнадцати пунктов» было создание условий для достижение экспансионистских целей политики САСШ.[32]
В угоду интересам колониальных держав были сформулированы статьи Версальского, Трианонского, Севрского и Сен-Жерменского договоров.[33] Такое саморазоблачение империалистической политики произвело свое действие. Как писал египетский историк ар-Рафии, арабы стали «понимать, что все провозглашенные Вильсоном принципы, все его прежние речи и заявления были рассчитаны на то, чтобы обмануть народы».[34] Так, по Версальскому мирному договору, заключенному 28 июня 1919 г., Германия отказывалась от своих прав и преимуществ в ряде стран, в том числе в Марокко и Египте, и соглашалась на протекторат Франции над Марокко и Великобритании над Египтом, а также должна была признать договоры, которые будут заключены с Болгарией и Турцией.[35]
Противоречия между державами-победительницами осложнялись позицией В. Вильсона, выступившего против захватнических планов Великобритании и Франции. Под прикрытием изобретенной им мандатной системы и тезиса об «американской незаинтересованности» В. Вильсон стремился утвердить на Ближнем Востоке американское влияние. Он настаивал на том, чтобы народы этого региона сами решили свою судьбу, и хотел, чтобы это решение было принято в пользу американского мандата. Временами противоречия между САСШ и их европейскими союзниками из-за Ближнего Востока принимали чрезвычайно напряженный характер. Они несколько ослабли лишь после того, как В. Вильсон в результате победы изоляционистов был вынужден уйти от политических дел.[36]
Тем не менее, позже, на Лондонской конференции, состоявшейся 21 февраля – 14 марта 1921 г., вспыхнули разногласия по Ближнему Востоку между Великобританией и Францией. Турцию на конференции представляли делегации двух правительств — кемалистского и султанского. Последнее обстоятельство использовалось для оказания давления на Анкару.
Не сумев добиться в закулисных маневрах своих односторонних интересов, Великобритания и Франция пошли на компромисс. Последняя соглашалась поддержать требования Великобритании в регионе, которая в свою очередь обязалась поддержать Францию в вопросе о репарациях.
В целом, Лондонская конференция закончилась безрезультатно, и Анкара для разрешения своих проблем сделала ставку на Москву.[37]
Одним из самых эффективных шагов, предпринятых советским правительством на международной арене, стало опубликование в 1917 г. тайных документов империалистических держав. Всего было опубликовано семь сборников, включавших в себя более 100 договоров и других материалов, в числе которых оказались и документы, касавшиеся восточных стран. Опубликование тайных документов произвело сильнейшее впечатление во всем мире.[38] В широких массах стран Востока оно вызвало доверие и симпатии к советскому правительству, что стало заделом для проведения политики Советского государства в дальнейшем.
Советское правительство предпринимало шаги для идеологического влияния на народные массы мусульманских стран. Так, 4–12 ноября 1918 г., то есть накануне окончания Первой мировой войны, в Москве состоялся I Всероссийский съезд коммунистических организаций народов Востока, на котором было создано Центральное бюро этих организаций. А уже 20 ноября приказом № 276 председателя Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкого при нем была учреждена Центральная мусульманская военная коллегия во главе с М. Султан-Галиевым. В конце 1918 – начале 1919 г. Центральное бюро коммунистических организаций народов Востока направило своих представителей в районы скопления военнопленных и других категорий турецкого населения. Главным лозунгом в их деятельности был призыв «Организуйтесь и зажигайте пожар социальной революции в Турции!»[39] В письме Председателю Совнаркома В.И. Ленину от 20 февраля 1919 г. о пропаганде на Востоке заместитель наркома по иностранным делам Л.М. Карахан докладывал, что НКИД издал «обращения к рабочим и солдатам на арабском, фарсийском и азербайджанском языках».[40]
Решения политических задач советского руководства были тесно переплетены с идеологическими установками марксистско-ленинского учения. Придя в октябре 1917 г. к власти, большевики предполагали, что революция в России станет началом мировой пролетарской революции, которая охватит страны Европы, а затем и всего мира. Действительно, в ноябре 1918 г. произошла революция в Германии и Эстонии, в декабре 1918 г. — в Латвии и Литве. В марте 1919 г. в Венгрии, в апреле 1919 г. в Баварии и в июне 1919 г. в Словакии возникли советские республики.
Второй Интернационал распался с началом Первой мировой войны в 1914 г., когда все его ведущие партии, кроме большевиков, выступили в поддержку национальных правительств. В.И. Ленин использовал поднявшуюся волну левых выступлений в Европе для развития международного коммунистического движения. С этой целью им был создан Третий Коммунистический Интернационал, учредительный съезд которого состоялся в Москве в марте 1919 г. Коминтерн должен был объединить социалистов всего мира для поддержки революционных движений.[41]
В числе 21 условия приема в Коминтерн от 30 июля 1920 г., разработанных В.И. Лениным, указывалось, что партия, желающая принадлежать к III Интернационалу, «обязана беспощадно разоблачать проделки “своих” империалистов в колониях, поддерживать не на словах, а на деле всякое освободительное движение в колониях, требовать изгнания своих отечественных империалистов из этих колоний…»[42].
В 1921 г. как одно из учебных заведений Коминтерна был образован Коммунистический университете трудящихся Востока (КУТВ). В разные годы в КУТВ, упраздненном в 1938 г., обучались представители 73-х национальностей из десятков стран мира.[43] После того как прошла волна послевоенных выступлений левых сил в Европе, РСФСР оказалась в изоляции. Советское руководство было вынуждено отказаться от лозунга мировой революции и следовать принципу мирного сосуществования со своими капиталистическими соседями. Кроме того, был выдвинут лозунг о построении социализма в одной отдельно взятой стране.
Туркестанская автономная советская социалистическая республика (ТАССР) в составе РСФСР (1918-24) - первое советское гос. образование в Ср. Азии. Провозглашена 5-м Всетуркестанским съездом Советов 30 апр. 1918. 6-й Чрезвычайный съезд Советов Туркреспублики (5-14 октября 1918) принял Конституцию ТАССР. Столица - г. Ташкент. ТАССР образовалась на терр. Зап. (Рус.) Туркестана. По переписи 1920, в ТАССР проживало 5230 тыс. чел. (узбеки, казахи, киргизы, туркмены, таджики, каракалпаки, русские и др.). Более 85% населения проживало в сельских местностях. 2/3 всей продукции республики давало с. х-во.
* * *
В соответствии с Декретом II Всероссийского съезда Советов от 26 октября (8 ноября) 1917 г. «Об учреждении Совета народных комиссаров», председателем которого стал В.И. Ленин, был образован Народный комиссариат по иностранным делам.[44] Советское правительство предложило продолжить дипломатическую службу сотрудникам бывшего министерства иностранных дел, но лишь единицы из них выразили свое согласие. Приказом от 29 (16) ноября советское правительство уволило тех работников министерства иностранных дел, которые не желали сотрудничать с советской властью; большинство из них состояло здесь на службе еще со времен царского режима. С марта 1918 г. фактически, а с 30 мая 1918 г. и официально наркомом по иностранным делам являлся Г.В. Чичерин, сменивший Л.Д. Троцкого.
Большие трудности представляли в то время сношения с иностранными правительствами. Державы Антанты и большинство других стран мира отказывались признавать советскую власть. Официальная связь с дипломатическими представителями на территории России прекратилась, однако имели место неофициальные контакты.[45]
В разгар гражданской войны и иностранной интервенции предпринимались шаги по организации советских загранучреждений. 30 июня 1918 г. были разработаны вопросы организации и функций НКИД и зарубежных представительств РСФСР.
Демонстрируя открыто враждебность к Стране советов, правительства стран Антанты в ноябре 1917 г. отказались признать советское правительство. Более того, 10 (23) декабря 1917 г. Великобритания и Франция заключили соглашение о разделе РСФСР на сферы влияния. Фактически уже тогда началась экономическая блокада Советского государства.
Брестский мир, заключенный 3 марта 1918 г. между РСФСР, с одной стороны, и Австро-Венгрией, Болгарией, Германией и Турцией — с другой, содержал в себе ряд политических, экономических, финансовых и правовых условий, ставших тяжелым бременем для Советской республики.[46] Тем не менее, в Брестский мирный договор содержал специальную статью, касавшуюся независимости Ирана и Афганистана: «Исходя из факта, что Персия и Афганистан являются свободными и независимыми государствами, договаривающиеся стороны обязуются уважать политическую и экономическую независимость Персии и Афганистана»[47].
В 1918 г. в статье «Не забывайте Востока» И.В. Сталин отразил подоплеку противоречий между империалистическими державами следующим образом: «Империалисты всегда смотрели на Восток, как на основу своего благополучия. Несметные естественные богатства стран Востока (хлопок, нефть, золото, уголь, руда), — разве не они послужили “яблоком раздора” для империалистов всех стран. Этим и объясняется, что, воюя в Европе и болтая о Западе, империалисты никогда не переставали думать о Китае, Индии, Персии, Египте, Марокко, ибо речь шла все время о Востоке»[48]. Подтверждением сказанному могут служить и противостояние в Фашоде (Судан) между Великобританией и Францией в 1898 г., и Русско-японская война 1904–1905 гг., и заход германской канонерской лодки в порт Агадир (Марокко) — «прыжок “Пантеры”» — в 1911 г. и др.
На Парижской конференции было принято решение о создании Лиги Наций и одобрен ее Устав, вошедший составной частью в мирные договоры. По Уставу Лиги Наций, принятому 28 апреля 1919 г., одним из ее учредителей являлся Хиджаз. В 22-й статье Статута (Устава) Лиги Наций, юридически устанавливавшей мандатную систему, утверждалось, что народы тех территорий, которые в результате Первой мировой войны перестали находится под суверенитетом государств, управлявших ими в довоенный период, «не способны самостоятельно руководить собой в особо трудных условиях современного мира». В связи с этим Статут (Устав) Лиги Наций предусматривал «доверить опеку над этими народами передовым нациям, которые… осуществляли бы эту опеку в качестве мандатариев и от имени Лиги Наций».[49]
В апреле 1920 г. на конференции в Сан-Ремо были распределены мандаты на отторгнутые от Османской империи территории. В соответствии с системой мандатов, из арабских стран Великобритания получила мандаты на Ирак и Палестину, включая Трансиорданию, а Франция — на Сирию и Ливан. САСШ получили гарантии того, что в этих странах будут соблюдаться принципы «экономического равенства». В силу англо-американской конвенции, заключенной в декабре 1924 г., САСШ стали по существу соучастниками британского мандата на Палестину. Эта конвенция не разрешала без согласия САСШ менять условия мандата.[50]
Советское правительство выступило с осуждением мандатной системы как неприемлемого элемента в системе международных отношений. «И когда говорят о раздаче мандатов на колонии мы прекрасно знаем, что это — раздача мандатов на расхищение, грабеж, что это — раздача прав ничтожной части населения земли на эксплуатацию большинства населения земного шара»[51].
Нельзя отказать в справедливой оценке ситуации, сложившейся на Востоке И.В. Сталину, писавшему в 1921 г. в работе «Октябрьская революция и национальная политика русских коммунистов»: «Коренное улучшение отношений Турции, Персии, Афганистана, Индии и прочих восточных стран к России, считавшейся раньше страшилищем этих стран, представляет из себя факт, против которого не решается теперь спорить даже такой храбрый политик, как лорд Керзон[52]»[53].
* * *
Первым соглашением Советской России со странами Востока стал договор с Персией. После того, как в октябре 1920 г. к власти в Тегеране пришел национальный кабинет, советское правительство предложило ему заключить дружественный договор, а уже в ноябре 1920 г. в Москву прибыл полномочный представитель Персии Али-Гули-хан Мошавер-оль-Мемалек.
Подписание советско-персидского договора состоялось 26 февраля 1921 г. Советское правительство заявило об отказе от всех неравноправных договорах и соглашениях, заключенных во вред Персии царским правительством с третьими странами. Персии возвращались все концессии и имущество, полученные царизмом на его территории. Долги, числившиеся за Персией перед царской Россией, были аннулированы. Обе стороны согласились в равной степени пользоваться правом судоходства по Каспийскому морю. Кроме этого, персидская сторона обязалась заключить соглашение о предоставлении РСФСР права ведения рыбного промысла в южной части Каспия. Особое значение имела ст. 6, предусматривавшая совместные меры в случае вооруженного вмешательства империалистов.[54]
В Афганистане в феврале 1919 г. к власти пришел прогрессивный эмир Аманулла-хан, провозгласивший 28 февраля политическую независимость Афганистана. 27 марта 1919 г. советское правительство первым в мире официально объявило о признании независимости Афганистана.
В ответ новые афганские руководители обратились с посланием к северному соседу — Советской России. В письме, направленном 7 апреля 1919 г. министром иностранных дел Афганистана М. Тарзи наркому иностранных дел Г.В. Чичерину, выражалось пожелание установить постоянные дипломатические отношения со Страной Советов. В ответ на это Великобритания начала против Афганистана неприкрытую агрессию. Афганское правительство направило в РСФСР и другие европейские страны посольство во главе с Мохаммедом Вали-ханом для установления дипломатических отношений на равноправной основе. Антанта не позволила афганскому посольству выполнить свою миссию в европейских странах. Москва же сразу объявила о своей готовности обменяться посольствами. Такая поддержка повлияла на политическую ситуацию, переломив ее в пользу афганской стороны: по Равалпиндийскому договору, заключенному в августе 1919 г., Великобритания признала суверенитет и независимость Афганистана.
21 апреля 1919 г. Аманулла-хан вновь обратился к В.И. Ленину с сообщением о том, что в Советскую Россию направляется чрезвычайный посол генерал Мухаммед Вали-хан для установления «искренних отношений между обоими великими государствами». 27 мая 1919 г. В.И. Ленин и М.И. Калинин направили на имя Амануллы-хана письмо, в котором приветствовали намерения афганского правительства установить дружественные отношения с русским народом и предлагали произвести обмен дипломатическими представительствами.[55] Обмен посланиями двух глав государств фактически означал взаимное признание РСФСР и Афганистана.[56]
Таким образом, во время Третьей англо-афганской войны В.И. Ленин выразил согласие на установление отношений и обмен официальными представителями между Кабулом и Москвой. Обмен посланиями фактически означал взаимное признание и согласие на установление дипломатических отношений между двумя странами.[57] Отдельной нотой Г.В. Чичерин извещал МИД Афганистана о том, что советское правительство уничтожило все секретные договоры, которые были силой навязаны небольшим и слабым странам их сильными и хищными соседями, в том числе и бывшим царским правительством. Далее в ноте говорилось о признании независимости Афганистана.[58]
Вскоре после этого в Москву прибыло посольство Мохаммеда Вали-хана. Таким образом, переговоры о заключении двустороннего договора велись одновременно и в Кабуле, куда прибыл полномочный представитель РСФСР в Центральной Азии Я.З. Суриц, и в Москве. 13 сентября 1920 г. состоялось подписание предварительного советско-афганского договора, главной задачей которого было провозглашение дружественных отношений между странами-участницами. Это говорит о срочной необходимости для обеих сторон подтверждения взаимного признания для изменения неблагоприятной внешнеполитической обстановки.
28 февраля 1921 г. в Москве состоялась окончательное подписание договора о дружбе между РСФСР и Афганистаном[59], в котором стороны подтвердили признание независимости друг друга и установление дипломатических отношений, обязались «не вступать с третьей державой в военное или политическое соглашение, которое доставило бы ущерб одной из договаривающихся сторон». РСФСР предоставила Афганистану право свободного и беспошлинного транзита грузов через свою территорию, а также согласилась оказать Афганистану финансовую и материальную помощь.
Уже через три дня после образования правительства Великого национального собрания Турции (ВНСТ) в Анкаре 26 апреля 1920 г. лидер новой Турции Мустафа Кемаль направил дружественное послание В.И. Ленину с предложением сотрудничества в борьбе против империализма Антанты и с просьбой о помощи освободительной борьбе турецкого народа. По словам Кемаля, «первым решением по внешним делам, принятым вновь образованным Великим национальным собранием Турции», было решение послать в Советскую Россию правительственную делегацию с чрезвычайными полномочиями.[60]
1 июня 1920 г. в Москве было получено послание Кемаля от 26 апреля. По указанию Ленина Наркоминдел составил ответное письмо, которое было направлено турецкому правительству 3 июня 1920 г.[61]
Обмен письмами между правительствами РСФСР и Турции положил начало нормальным дипломатическим отношениям между этими государствами. Политическая поддержка со стороны Советской России была дополнена и значительной материальной помощью нового турецкого государства: из РСФСР в Турцию в тяжелейшее для нее время было послано золото, оружие, медикаменты и пр.
«Письмо М. Кемаля к В.И. Ле
нину от 26 апреля 1920 г. принято считать началом официальных отношений новой Турции с Советской Россией. 11 мая Великое национальное собрание Турции послало своего министра иностранных дел Бекира Сами во главе первой официальной делегации ВНСТ в Москву для подготовки общего договора… 24 июля состоялась встреча Бекира Сами и его заместителя Юсуфа Кемаля с народным комиссаром иностранных дел Г.В. Чичериным и Л.М. Караханом[62], а 14 августа турки имели беседу с В.И. Лениным. 24 августа соглашение относительно сотрудничества было парафировано»[63].
Новый характер отношений между Советской Россией и кемалистской Турцией резко менял соотношение сил на Ближнем Востоке.[64] Подтверждением этому может служить требование премьер-министра Великобритании Д. Ллойд-Джорджа к советской стороне отказаться от поддержки кемалистов, которое он выдвинул на торговых переговорах в Лондоне летом 1920 г. в качестве одной из «предпосылок торговых сношений».[65]
«Ориентация на Советскую Россию оправдала себя даже в глазах тех элементов, которые вначале относились к “союзу с большевиками” с неприязнью. В настоящее время о помощи, которую оказывала и оказывает Советская Россия национальному движению Анатолии, знает каждый крестьянин. Политическая поддержка со стороны Советской России, особенно наглядно выразившаяся в нашем требовании приглашения Турции на Генуэзскую конференцию, также достаточно ясна. Усвоено также и различие между старой Россией, мечтавшей о Дарданеллах, и новой, отказавшейся от капитуляций, долгов и даже части территории. Как отметил официоз “Хакимиет-Миллие”, “русский мужик протянул свою мозолистую руку турецкому крестьянину. Оба народа хорошо узнали друг друга и восстали против общего врага”»[66].
Большое значение для обеих сторон имел договор, заключенный 16 марта 1921 г. Россия и Турция вышли из Первой мировой войны, в которой они были противниками, другими государствами, нежели они были в 1914 г. Основой отношений молодых республик стала «существующая между ними солидарность в борьбе против империализма»[67]. Царские договоры, навязанные Турции, были ликвидированы. Советское правительство отказывалось от режима капитуляций. Все долги Турции перед царским правительством были аннулированы[68]. Турции была передана Карсская область, что с политической точки зрения нельзя назвать оправданным шагом.
Принципиальную роль сыграли статьи договора, провозглашавшие отказ Советского правительства от всех старых неравноправных договоров и формулировавшие полное равноправие сторон, поддержку турецкого суверенитета и национальных прав турецкого народа.[69]
Московский договор определил границы между Турцией и советскими республиками Закавказья. Г.В. Чичерин в письме Л.Б. Красину[70] от 20 марта 1921 г. отмечал, что главное содержание советско-турецкого договора — территориальное разграничение.[71]
По аналогии с Московским договором при участии представителей РСФСР 13 октября 1921 г. в Карсе был подписан договор между Армянской, Азербайджанской и Грузинской советскими социалистическими республиками с одной стороны, и Турцией — с другой. Его положения повторили основные пункты российско-турецкого договора от 16 марта. Таким образом, новое разграничение в Закавказье получило полное международное оформление. [72] Посетивший Турцию в период со 2 декабря 1921 г. по 14 января 1922 г. командарм М.В. Фрунзе 2 января подписал с Турцией от имени Украины договор о дружбе.[73]
Советско-турецкие договоры имели огромное политическое значение. Советский полпред в Анкаре С.И. Аралов сообщил в апреле 1922 г. мнение турецкого комиссара по иностранным делам Юсуфа Кемаль-бея после поездки в Европу: «Престиж и значение анатолийской Турции в Европе держатся исключительно благодаря России и нашей дружбе».[74] При решении пограничных и других вопросов советско-турецких отношений учитывалось не только положение на Кавказе, но и общие перспективы советской политики на Востоке.[75]
Московский договор от 16 марта 1921 г. завершил установление договорных отношений между Советской Россией и сопредельными с ней странами Ближнего и Среднего Востока. Первые в истории равноправные договоры, подписанные Афганистаном, Персией и Турцией с РСФСР свидетельствовали о дальнейшем закреплении и развитии той новой обстановки, которая возникла на Востоке в результате возникновения Советского государства.
Примечательно, что в день заключения первого договора между РСФСР и Турцией состоялось подписание Советско-британского торгового соглашения. Оно предусматривало обмен официальными агентами, которые пользовались правами диппредставителей, и полномочия которых выходили за рамки обязанностей обычных торговых агентов.[76]
В последней редакции преамбулы, в числе стран, в которых советское правительство должно было воздерживаться от антибританской деятельности и пропаганды, были названы только Индия и Афганистан, который по настоянию советской стороны был назван «независимое государство Афганистан». Такое же обязательство взяла на себя британская сторона по отношению к странам, «составлявшим часть бывшей Российской империи и ныне ставшим независимыми».[77]
Договоры, заключенные с тремя мусульманскими государствами, стали основой во взаимоотношениях советского государства с остальным мусульманским миром, показав, что новая Россия может стать надежным партнером как на международной арене, так и в преодолении экономических трудностей. Подтверждением этому может служить дальнейшее укрепление отношений с тремя ставшими после образования СССР в 1922 г. уже сопредельными государствами.[78] Это нашло свое выражение в подписании Договора о дружбе и нейтралитете от 17 декабря 1925 г. с Турцией[79], Договора о нейтралитете и взаимном ненападении от 31 августа 1926 г. с Афганистаном (Пагманский пакт)[80] и Договора о гарантии и нейтралитете от 1 октября 1927 г. с Персией[81].
* * *
При создании нового Российского государства советские лидеры придавали большое значение национальным вопросам, в том числе вопросу интеграции мусульманских народов в новую социальную общность — советский народ. Однако правительственные лозунги нередко оставались лишь словами, не имевшими реального воплощения, и при этом сопровождались открытыми нарушениями прав и свобод мусульманского населения страны.
Вывод, сделанный А.М. Васильевым, объясняет причину политического успеха большевиков на Востоке: «В.И. Ленин и его последователи до поры до времени шли в ногу с историческим процессом на Востоке, в том числе на Ближнем и Среднем Востоке. Их лозунги полностью или частично отвечали политическим устремлениям руководителей национально-освободительных движений, особенно наиболее радикального их крыла, чаяниям народов. Это означало, что лидеры Великобритании и Франции, восприняв свою победу над Германией и ее союзниками в первой мировой войне как акт легитимизации своих имперских амбиций, стремясь сохранить и расширить свои колониальные империи на Ближнем и Среднем Востоке, шли против течения истории…»[82].
Лидеры национально-освободительных движений, не имевшие к марксистско-ленинскому учению никакого отношения, не могли не видеть в большевиках своих союзников. Так, Сирийский комитет единения арабов в декабре 1920 г. заявлял: «Правительство Ленина и его друзей и поднятая ими Великая Революция для освобождения Востока от ига европейских тиранов почитается арабами великой силой, способной дать им счастье и благополучие. Счастье и покой всего мира зависит от союза рабов и большевиков… Да здравствует Ленин, его товарищи и советская власть! Да здравствует союз всего ислама с большевиками!» Находясь под влиянием таких же настроений, ведущий идеолог арабского национализма и лидер сирийских друзов[83]эмир Шакиб Арслан в 1927 г. признавал, что «Ленин был первым, кто внушил пролетариату чувство братской дружбы к народам колоний, и коммунисты были первыми, кто распространял эту идею и применил ее на практике».[84]
Суть своей восточной политики, которую советские дипломаты доносили до своих европейских коллег, можно передать словами из разговора Г.В. Чичерина с премьер-министром Франции П. Пенлеве, состоявшемся 26 ноября 1925 г.: «…Мы стремимся возвысить азиатские народы до высшей точки культурности и стремимся приобщить их к современнейшим завоеваниям культуры, поддерживаем у них все прогрессивное и культурное…».[85]
В меморандуме правительства Великобритании, составленном Керзоном и врученном советскому правительству 8 мая 1923 г., известном как «ультиматум Керзона», одним из требований был отзыв советских дипломатических представителей из Афганистана и Персии, а также принесение извинений за их якобы неправильные действия против Британской империи.[86] Этот факт наглядно показывает, что империалистические державы признавали угрозу их политике на мусульманском Востоке, исходившую от СССР в виде нового характера отношений с мусульманскими странами и народами.
[1] История Советской Конституции: Сб. док. 1917–1957. М., 1957, с. 19–20.
[2] Документы внешней политики СССР (далее — ДВП СССР). Т. I. М., 1957, с. 14.
[3] Хоскинг Дж. История Советского Союза. 1917–1991. М., 1994, с. 112–113. См. также: Очерки истории министерства иностранных дел России. Т. II. М., 2002, гл. I–II.
[4] Третий праведный халиф (644–656). Речь идет о самом древнем из сохранившихся списков Корана. (Прим. П.Г.).
[5] Джадидизм — исламское реформаторское движение, возникшее в среде поволжской мусульманской интеллигенции во второй половине XIX в. Первоначально ставил вопросы реформирования духовного образования, позже затронув и другие стороны жизни мусульманской части российского общества. В 1905 г. джадиды стали инициаторами создания первой мусульманской политической партии либерально-демократического толка «Иттифак аль-муслимин» (араб., букв. «Согласие мусульман»). (Прим. П.Г.).
[6] Мусульманское право. (Прим. П.Г.).
[7] История Востока. Т. V. М., 2006, с. 31.
[8] Обычное право мусульманских народов. (Прим. П.Г.).
[9] История Востока. Т. V, с. 37.
[10] Хоскинг Дж., с. 112.
[11] Карр Эд. История Советской России. Кн. 1, т. 1. М., 1990, с. 260–261.
[12] I Всероссийский мусульманский военный съезд состоялся в Казани 17–26 июля 1918 г.
[13] Силантьев Р.А. Ислам в современной России. М., 2008, с. 64. Подробнее см.: Исхаков С.М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 – лето 1918). М., 2004.
[14] 15 февраля 1918 г. коллегия Наркомата по делам национальностей решила, что возможно создание национальных частей, после чего Сталин разрешил формировать мусульманские части Красной Армии. См.: Исхаков С.М. Ук. соч.
[15] См.: Воспоминания о Кариме Хакимове. Уфа, 1982; Гадилов Л.З., Гумеров Ф.Х. Революционер-дипломат: Историко-биографический очерк. Уфа, 1977.
[16] История Востока. Т. V, с. 32.
[17] Исхаков С.М., с. 509.
[18] Впоследствии назывался также «Центральный мусульманский комиссариат».
[19] Народный комиссариат по делам национальностей. Отчет о деятельности. М., 1918, с. 8.
[20] Хайрутдинов Р.Г. На путях к советской автономии. Казань, 1972, с. 22.
[21] История Востока. Т. V, с. 37.
[22] О начале создания советских мусульманских автономий подробнее см.: Исхаков С.М. Ук. соч.; Хайрутдинов Р.Г. Трудное возрождение (февраль 1917–1920 г.). Казань, 1992.
[23] С созданием Татарской АССР Центральный Татаро-Башкирский комиссариат был преобразован в представительство ТАССР при Наркомнаце.
[24] См.: I Съезд народов Востока. Баку, 1–8 сентября 1920 года: Стенографический отчет. Пг., 1920; Сорокин Г.З. Первый съезд народов Востока. М., 1961; Riddell J. To See the Down. Baku, 1920 — First Congress of the Peoples of the East. New-York—London—Montreal—Sydney, 1993. (Прим. П.Г.).
[25] Карр Эд., с. 260. См. также: Ланда Р.Г. Ислам в истории России. М., 1995, с. 200, 211.
[26] История Востока. Т. V, с. 38.
[27] Исхаков С.М., с. 512.
[28] Хоскинг Дж., с. 249.
[29] Почта Ю.М. Революционная Россия и мусульманский мир // Восток. 1993, № 4, с. 90.
[30] Исхаков С.М., с. 513.
[31] ДВП СССР. Т. I, с. 11–14.
[32] См.: История дипломатии. Т. III. М., 1965; Уткин А.И. Дипломатия Вудро Вильсона. М., 1989.
[33] См.: Ллойд-Джордж Д. Правда о мирных договорах. Т. II. М., 1957; 1970; Никольсон Г. Как делался мир в 1919 г. М., 1945.
[34] Новейшая история арабских стран (1917–1966). М., 1968, с. 15–16.
[35] История дипломатии. Т. III, с. 161–163. См.: Версальский мирный договор. М., 1925; Никольсон Г. Ук. соч.
[36] Луцкий В.Б. Арабский вопрос и державы победительницы в период Парижской мирной конференции (1918–1919 гг.). — В кн.: Арабские страны: История, экономика. М., 1966, с. 20–21.
[37] История дипломатии. Т. III, с. 215–216.
[38] Там же, с. 57–58.
[39] История Востока. Т. V, с. 49.
[40] Коминтерн и идея мировой революции: Сб. док. М., 1998, с. 132.
[41] См.: Резников А.Б. О восточной политике Коминтерна. — В кн.: Коминтерн и Восток. Критика критики. М., 1978.
[42] Цит. по кн.: Васильев А.М. Россия на Ближнем и Среднем Востоке: от мессианства к прагматизму. М., 1993, с. 14.
[43] РГАСПИ, ф. 532. См.: Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Организационная структура Коминтерна. 1919–1943. М., 1997, с. 127–128, 171–172, 207.
[44] См.: Похлебкин В.В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах: Справочник. М., 1992, с. 227–232; Очерки истории министерства иностранных дел России. Т. 2, гл. II.
[45] История дипломатии. Т. III, с. 51–53.
[46] Там же, с. 74–106. См. также: Magnes J-Z. Russia and Germany at Brest-Litovsk. A documentary history of the peace negotiations. N.Y., 1919.
[47] ДВП СССР. Т. I, с. 123.
[48] Сталин И.В. Соч. Т. 4. М., 1947, с. 171–172.
[49] Дипломатический словарь. Т. II. М., 1985, с. 177–178. См.: Иванов Л.Н. Лига нации. М., 1929; Илюхина Р.М. Лига наций (1919–1934). М., 1982; Кольский А. Лига наций (ее организация и деятельность). М., 1934.
[50] Новейшая история Арабских стран (1917–1966). М., 1968, с. 19.
[51] Ленин В.И. Доклад на II Всероссийском съезде коммунистических организаций народов Востока 22 ноября 1919 г. ПСС, т. 39, с. 327–328 (цит. по кн.: Новейшая история Арабских стран, с. 23). См.: Ланда Р.Г., с. 209.
[52] Джордж Натаниел Керзон (1859–1925) — министр иностранных дел Великобритании в 1919–1924 гг. (Прим. П.Г.).
[53] Сталин И.В. Соч. Т. 5. М., 1947, с. 116.
[54] История дипломатии. Т. II, с. 221–222. Примечательно, что в 1922 г. советская делегация поддержала требование Персии о включении ее в число участников Лозаннской конференции. «Не подлежит сомнению, что интересы Персии на Ближнем Востоке гораздо более непосредственны и значительны, чем интересы Японии, которая участвует во всех работах конференции…» (ДВП СССР Р. Т. VI. М., 1962, с. 153).
[55] Теплинский Л.Б. История советско-афганских отношений (1919–1987). М., 1988, с. 36.
[56] Коргун В.Г. История Афганистана. ХХ век. М., 2004, с. 59–60.
[57] Там же, с. 12–13.
[58] ДВП СССР. Т. II. М., 1958, с. 204.
[59] Там же, с. 221–224.
[60] Кемаль М. Путь новой Турции. Пер. с тур. Т. III. М., 1934, с. 293–294.
[61] Хейфец А.Н. Советская Россия и сопредельные страны Востока…, с. 112.
[62] Зам. наркома по иностранным делам. (Прим. П.Г.).
[63] Киреев Н.Г. История Турции: XX век. М., 2007, с. 138.
[64] См.: Кузнецова С.И. Установление советско-турецких отношений. М., 1961.
[65] ДВП СССР. Т. II, с. 696.
[66] Астахов Г. От султаната к демократической Турции. М.—Л., 1926, с. 7–8.
[67] ДВП СССР. Т. III. М., 1959, с. 597.
[68] История дипломатии. Т. III, с. 225.
[69] Хейфец А.Н. Советская дипломатия и народы Востока (1921–1927). М., 1968, с. 115–116.
[70] В это время — полпред и торгпред РСФСР в Великобритании, одновременно нарком внешней торговли.
[71] ДВП СССР. Т. IV. М., 1960, док. № 3.
[72] Системная история международных отношений. В 2-х тт. Т. 1. М., 2007, с. 121.
[73] Киреев Н.Г., с. 142–143. См.: Фрунзе М.В. Доклад о поездке в Ангору. Собр. соч. в 3-х тт. Т. 1. М.—Л., 1926.
[74] История международных отношений и внешней политики СССР. Т. 1. М., 1986, с. 93. См.: Аралов С.И. Воспоминания советского дипломата. 1922–1923. М., 1960.
[75] Хейфец А.Н. Советская дипломатия и народы Востока (1921–1927). М., 1968, с. 116.
[76] Примечательно и то, что советское правительство по дипломатическим каналам до начала Генуэзской конференции и вовремя оной непосредственно через делегацию ставила вопрос о приглашении делегации Турции, однако европейские страны отказались это сделать (История дипломатии. Т. III, с. 273).
[77] Рубинштейн Н.Л. Внешняя политика Советского государства в 1921–1925 гг. М., 1953, с. 26.
[78] Хейфец А.Н. Советская дипломатия и народы Востока (1921–1927). М., 1968, с. 160–276.
[79] Дипломатический словарь. Т. III. М., 1986, с. 314.
[80] Там же, с. 104.
[81] Там же, с. 174–175.
[82] Васильев А.М., с. 13–14.
[83] Приверженцы одной из мусульманских шиитских сект, основанной в начале XI в.
[84] История Востока. Т. V, с. 44.
[85] Очерки истории Министерства иностранных дел России. Т. II, с. 114.
[86] ДВП СССР. Т. VI, с. 288–302.
Просмотров: 8922
statehistory.ru в ЖЖ:
