1
Но хватит патетики. Начнем с конкретного случая. С хрестоматийной истории. 60-е годы прошлого века. Небольшой городок Сенаки в Западной Грузии, недалеко от Кутаиси. Центр города. Площадь, на которой располагается местный базар. В первых этажах домов, выходящих на площадь, и в отдельных киосках – с десяток магазинов и магазинчиков. Там продаются одежда, продукты, книжки, бижутерия и прочее. Рядом – несколько ресторанов. Формально все это государственное. Все товары, которые там продаются, государственные и торговля идет по установленным государством ценам. Зарплата продавцов тоже фиксирована в соответствии с утвержденной государством тарифной сеткой.
Естественно, это зарплата нищенская, и на нее прожить невозможно. Все, кто работает в магазинах в центре Сенаки, делают возможное и невозможное, чтобы ее увеличить. Как?
Колхозники, например, воруют с полей урожай и продают его на рынке, вместо того, чтобы сдавать государству по фиксированным ценам. Рыночные, или в данном случае «базарные», цены в несколько раз превосходят цены в государственных магазинах. Зато на рынке продукты есть, а в магазинах их нет. Продавая товар по высокой цене, торговцы на базаре отстегивают заметную часть своей прибыли администрации рынка и местной милиции, чтобы те закрывали глаза на нелегальное происхождение товара. Передача этих платежей, или лучше сказать взяток, происходит как в денежной форме, так и в натуральной – продаваемыми товарами.
В расположенных рядом государственных магазинах происходит примерно то же самое. Товары продаются по ценам в несколько раз выше, чем официально установлено. Продавцы просто заменяют этикетки на товарах и выставляют их на витрину по новой цене, в 2–3 выше той, что назначена вышестоящей торговой организацией. Естественно, получаемую прибыль они кладут себе в карман далеко не полностью. Большая часть уходит директору магазина. Тот передает торговым инспекторам из отдела торговли местного райисполкома, а также прочим проверяющим – милиции и местному ОБХСС.
Таким образом формируется устойчивая и жизнеспособная система, «торговый кластер», цементирующим началом которого является коррупция, пронизывающая сообщество сверху донизу. Даниэль Леви, эмигрант из Грузии, научный сотрудник университета Bar-Ilan в Израиле, посвятил анализу функционирования такого рода псевдорыночных структур целое исследование. Его ценность прежде всего в том, что Леви выступает не только в роли наблюдателя и исследователя, но и непосредственного участника описываемых процессов. Его старшие братья как раз и работали теми самыми сотрудниками государственных магазинов, которые переклеивали ценники на товарах.
Как пишет Леви, вздувание цен в розничных магазинах по сравнению с официально утвержденным уровнем носило в Грузии (или скажем так, по крайней мере – в Грузии) тотальный характер. Благо тому были объективные предпосылки. Взять хотя бы происхождение товаров. Большая их часть, продаваемая через государственную торговую сеть, были отечественными, произведенными в СССР Меньшая часть – импорт восточно-европейского происхождения (из Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши и т. д.). Импортное априори считалось лучшим. Однако ценники, которые на основе спущенных сверху нормативов утверждало управление торговли местного райисполкома, происхождение товара не учитывали.
Цены вообще имели очень отдаленное отношение к реальной стоимости товаров и степени его востребованности на потребительском рынке. И всегда были, как пишет Леви, ниже той цены, которую люди действительно были готовы платить за них. Это была та база, на которой строилась «игра».
На практике все происходило до безобразия примитивно. Приходила партия рубашек. На них – этикетки с назначенной ценой. Там же – дата и место производства, состав, инструкция по использованию (условия стирки, глажки и т. п.). То есть просто отодрать ценник нельзя. Его надо заменить.
В местной государственной (как и все вокруг) типографии печатали новые этикетки (с датой, производителем и т. п.), пришивали их к рубашкам и уже с новой ценой выкладывали товар на прилавок. Вместо четырех рублей она теперь стоила 12, а то и все 16 рублей. Так происходило практически со всеми новыми вещами, поступавшими в магазин.
Естественно, с этим шла «борьба». Печатать в типографии ценник было запрещено. И естественно, ценники продолжали печататься. Разве что их цена включала «премию» за риск.
Интересный вопрос, как определялась стоимость взятки. Леви пишет, что как такового торга, в процессе которого бы и выяснялась точная сумма, не было. Стороны просто знали, какой размер взятки будет правильным. Это знание формировалось исходя из взаимодействия с контрагентами, постоянного общения с людьми, подвизающимися в той же сфере.
Система нелегальных продаж, прикрываемая системой взяток, успешно функционировала, поскольку каждый из ее участников в точности знал размер свой доли в доходе. Высокопоставленные чиновники, милиция, менеджмент на уровне магазинов и продавцы – все. Механизм распределения прибыли работал эффективно и мог адаптироваться к изменениям обстановки.
Доля семьи Леви, находившейся практически на самом нижнем этаже пирамиды, была в этих доходах невелика. Как он сам пишет, в среднем «наценка» к официальной цене составляла 200–300 %. Скажем, на рубашке с госценой в 4 рубля семья «зарабатывала» дополнительные 8 рублей. Но из них оставляла себе лишь один рубль, а семь рублей передавались директору магазина. Тот оставлял рубль себе, а остальные отдавал директору базара. На уровне администрации рынка оседали два-три рубля. Остальное отправлялось участковому милиционеру. Тот делился со своими дружками в местном райотделе внутренних дел.
Естественно, это зарплата нищенская, и на нее прожить невозможно. Все, кто работает в магазинах в центре Сенаки, делают возможное и невозможное, чтобы ее увеличить. Как?
Колхозники, например, воруют с полей урожай и продают его на рынке, вместо того, чтобы сдавать государству по фиксированным ценам. Рыночные, или в данном случае «базарные», цены в несколько раз превосходят цены в государственных магазинах. Зато на рынке продукты есть, а в магазинах их нет. Продавая товар по высокой цене, торговцы на базаре отстегивают заметную часть своей прибыли администрации рынка и местной милиции, чтобы те закрывали глаза на нелегальное происхождение товара. Передача этих платежей, или лучше сказать взяток, происходит как в денежной форме, так и в натуральной – продаваемыми товарами.
В расположенных рядом государственных магазинах происходит примерно то же самое. Товары продаются по ценам в несколько раз выше, чем официально установлено. Продавцы просто заменяют этикетки на товарах и выставляют их на витрину по новой цене, в 2–3 выше той, что назначена вышестоящей торговой организацией. Естественно, получаемую прибыль они кладут себе в карман далеко не полностью. Большая часть уходит директору магазина. Тот передает торговым инспекторам из отдела торговли местного райисполкома, а также прочим проверяющим – милиции и местному ОБХСС.
Таким образом формируется устойчивая и жизнеспособная система, «торговый кластер», цементирующим началом которого является коррупция, пронизывающая сообщество сверху донизу. Даниэль Леви, эмигрант из Грузии, научный сотрудник университета Bar-Ilan в Израиле, посвятил анализу функционирования такого рода псевдорыночных структур целое исследование. Его ценность прежде всего в том, что Леви выступает не только в роли наблюдателя и исследователя, но и непосредственного участника описываемых процессов. Его старшие братья как раз и работали теми самыми сотрудниками государственных магазинов, которые переклеивали ценники на товарах.
Как пишет Леви, вздувание цен в розничных магазинах по сравнению с официально утвержденным уровнем носило в Грузии (или скажем так, по крайней мере – в Грузии) тотальный характер. Благо тому были объективные предпосылки. Взять хотя бы происхождение товаров. Большая их часть, продаваемая через государственную торговую сеть, были отечественными, произведенными в СССР Меньшая часть – импорт восточно-европейского происхождения (из Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши и т. д.). Импортное априори считалось лучшим. Однако ценники, которые на основе спущенных сверху нормативов утверждало управление торговли местного райисполкома, происхождение товара не учитывали.
Цены вообще имели очень отдаленное отношение к реальной стоимости товаров и степени его востребованности на потребительском рынке. И всегда были, как пишет Леви, ниже той цены, которую люди действительно были готовы платить за них. Это была та база, на которой строилась «игра».
На практике все происходило до безобразия примитивно. Приходила партия рубашек. На них – этикетки с назначенной ценой. Там же – дата и место производства, состав, инструкция по использованию (условия стирки, глажки и т. п.). То есть просто отодрать ценник нельзя. Его надо заменить.
Леви со своими братьями аккуратно отпарывали ценники с официальной ценой.Цены имели очень отдаленное отношение к реальной стоимости товаров и степени его востребованности на потребительском рынке.
В местной государственной (как и все вокруг) типографии печатали новые этикетки (с датой, производителем и т. п.), пришивали их к рубашкам и уже с новой ценой выкладывали товар на прилавок. Вместо четырех рублей она теперь стоила 12, а то и все 16 рублей. Так происходило практически со всеми новыми вещами, поступавшими в магазин.
Естественно, с этим шла «борьба». Печатать в типографии ценник было запрещено. И естественно, ценники продолжали печататься. Разве что их цена включала «премию» за риск.
Интересный вопрос, как определялась стоимость взятки. Леви пишет, что как такового торга, в процессе которого бы и выяснялась точная сумма, не было. Стороны просто знали, какой размер взятки будет правильным. Это знание формировалось исходя из взаимодействия с контрагентами, постоянного общения с людьми, подвизающимися в той же сфере.
Система нелегальных продаж, прикрываемая системой взяток, успешно функционировала, поскольку каждый из ее участников в точности знал размер свой доли в доходе. Высокопоставленные чиновники, милиция, менеджмент на уровне магазинов и продавцы – все. Механизм распределения прибыли работал эффективно и мог адаптироваться к изменениям обстановки.
Доля семьи Леви, находившейся практически на самом нижнем этаже пирамиды, была в этих доходах невелика. Как он сам пишет, в среднем «наценка» к официальной цене составляла 200–300 %. Скажем, на рубашке с госценой в 4 рубля семья «зарабатывала» дополнительные 8 рублей. Но из них оставляла себе лишь один рубль, а семь рублей передавались директору магазина. Тот оставлял рубль себе, а остальные отдавал директору базара. На уровне администрации рынка оседали два-три рубля. Остальное отправлялось участковому милиционеру. Тот делился со своими дружками в местном райотделе внутренних дел.
<< Назад Вперёд>>
