Складывание 3-й антифранцузской коалиции
   Можно констатировать, что после расстрела герцога Энгиенского давнишнее недовольство правительственных кругов и дворянской верхушки России стало явственно приобретать антинаполеоновские контуры (оставаться в бездействии было невозможно), а это неизбежно вело к возникновению военного столкновения. В обстановке взаимного недоверия любые шаги враждебных кабинетов на международной арене уже стали восприниматься будущими противниками как вызовы и угрозы своей безопасности. Историкам же, глядящим с временных вершин на те прошедшие события, все действия сторон казались запрограммированными и ведущими к войне. Таким образом, складывались новые альянсы против Франции, завязались те узлы, развязать которые можно было лишь при помощи пушечных выстрелов.

   Как пример, можно привести знаменитую миссию члена Негласного комитета Н.Н. Новосильцева в Англию 1804–1805 гг., о которой, как правило, упоминают все исследователи истории внешней политики. Сначала она даже замышлялась и преподносилась чуть ли не как акт европейского посредничества между Лондоном и Парижем, а также способ обуздания агрессивных замыслов Наполеона. Однако, несмотря на первоначальные благие цели, именно эта миссия послужила началом складывания очередной антинаполеоновской коалиции. Правда, до посреднической миссии в Париж дело так и не дошло, виновником чего в немалой степени стала политика Наполеона.

   1804–1805 гг. многие историки называют «золотым временем» англо-русских отношений. В какой-то степени это так и не так. У России с Англией имелись серьезные противоречия, в первую очередь в Балтийском и Средиземноморском регионе, и преодолеть их было не просто. Именно в этот период молодые друзья императора Александра I разработали теоретически план политического переустройства Европы, который возвращал Францию в старые границы и, по их мысли, гарантировал бы невозможность попыток дальнейших французских завоеваний. Ставилась задача восстановить «равновесие в Европе, утвердить ее безопасность и спокойствие на прочной основе», избавить континент от «тирании Бонапарта» и «унизительного порабощения», лишь вскользь говорилось о реставрации Бурбонов на троне, но если того пожелают сами французы. Фактически, как полагают многие историки, был предложен план создания европейской лиги (прообраз современной «соединенной Европы») и предложен кодекс нового международного права[41]. Безусловно, этот план, предложенный в теории, тогда не мог иметь шансов на реализацию, так как англичане, поддерживая в целом идею о борьбе с постреволюционной Францией, преследовали свои конкретные цели, которые отнюдь не соответствовали русскому плану и воззрениям по поводу нового переустройства Европы. А главное, англичане не только опасались усиления русского влияния на континенте, но всеми силами старались этого не допустить. Эти моменты (политическая ревность между союзниками; реальные противоречия и разные политические подходы при оценке конкретных ситуаций) со временем превратились в ахиллесову пяту новой коалиции.

   Тем не менее на основе переговоров Новосильцева с У. Питтом 30 марта (11 апреля) 1805 г. в Петербурге была заключена союзная конвенция «О мерах установления мира в Европе», документ, ставший главной основой для создания коалиции. В целом это была победа английской дипломатии, так как Великобритания выходила из долговременного периода европейской изоляции и приобретала на суше мощного союзника. Еще 2 (14) января 1805 г. Россия заключила конвенцию со Швецией о совместных действиях по защите Северной Германии. Затем 11(23) сентября 1805 г. был заключен оборонительный русско-турецкий договор, впрочем, турки впоследствии не принимали участие в боевых действиях, но обязались пропустить русские суда и транспорты с войсками (дивизию генерала Р.К. Анрепа) через Босфор, а также дали согласие на усиление русского контингента на Ионических островах (базы русского флота), что имело немаловажное значение в будущих событиях.

   Необходимо заметить, что третья коалиция складывалась с огромным трудом. Слишком много имелось противоречий и у потенциальных коалиционеров. Россия и Англия очень надеялись, что к ним присоединятся Австрия и Пруссия, два весьма важных игрока на европейской арене. Но монархи и правительства этих двух государств проявляли колебания. Они не без оснований опасались ввязываться в очередную войну с французами, в которой их армии имели все шансы потерпеть новые поражения. Но, чувствуя реальную угрозу своему существованию на политической карте Европы, они готовы были заключить с Россией оборонительный союз, но отнюдь не наступательный. Вообще они предпочитали, чтобы воевали другие, но не они. Кроме того, шел откровенный торг будущими территориями, причем весьма заманчивые предложения Пруссии и Австрии исходили и от Наполеона, а не только из стана коалиции.

   Эти обстоятельства затормозили формирование третьей коалиции, но решающим фактором стали внешнеполитические шаги самого Наполеона, вынудившие Австрию решиться присоединиться к противникам Франции. Австрийцы сначала даже признали за Наполеоном императорский титул и старались занять нейтральную позицию. Но в дальнейшем уже речь пошла об реорганизации Итальянской республики. Республика эта, президентом которой являлся Наполеон, по сути, являлась дочерним владением Французской республики. Но, скроенная по французскому лекалу и развиваясь по французской схеме, она повторила материнскую судьбу – из республики (с абсолютистским правлением) превратилась в монархию. Вслед за коронацией в Париже 2 декабря 1804 г. уже последовала коронация Наполеона в Милане 26 мая 1805 г. Французский император добавил к своему титулу еще титул короля Италии и надел на свою голову остроконечную корону Лангобардских королей. Хотя на Апеннинском полуострове не все земли входили в это королевство (условно говоря, северные земли будущей Италии), заявка на будущее была сделана. Но этим дело не ограничилось. 30 июня 1805 г. в состав Французской империи была принята Лигурийская республика (естественно, по ее просьбе, но по французской подсказке), ныне территория Генуэзской ривьеры. А земли Лукки и Пьомбино превратились в княжество и оказались переданы младшей сестре Наполеона, новоиспеченной принцессе Элизе.

   Эти шаги Наполеона в Италии ясно показывали вектор развития и будущего направления его политики. Они покончили с колебаниями и прибавили решительности австрийскому правительству. 28 июля (9 августа) оно пошло на подписание союзного трактата. 10(22) сентября к союзу присоединилось Неаполитанское королевство. Союзники планировали, что к ним присоединятся до 20 тыс. солдат из мелких немецких государств. Но вряд ли закладывались в этом случае всерьез, поскольку рассчитывать на лоскутную Германию, где резко усилилось влияние Франции, не приходилось. Все попытки склонить на свою сторону самую крупную германскую державу – Пруссию (дипломатическими рычагами и даже путем прямого военного давления) довольно долго оставались тщетными, она предпочитала нейтралитет, а в действительности ожидала и предпочитала сделать выбор – кто больше предложит.

   С большим трудом, так или иначе, коалиция сформировалась. Россия была готова отправить в поход 180 тыс. человек, Австрия – 250 тыс. человек. Контингенты других стран выглядели намного скромнее: Швеция дала 16 тыс. человек, Неаполь обязался выставить до 20 тыс. человек, Англия, помимо флота, высказала намерение выделить всего лишь 5 тыс. человек. Впрочем, европейцы в начале ХIХ в. имели крайне низкое мнение по поводу боеспособности английских войск. Помимо этого, в зависимости от выставленных контингентов, Великобритания выделяла своим союзникам немалые деньги (1250 тыс. фунтов стерлингов за каждые 100 тыс. человек, а также часть выплат по мобилизационным расходам), т. е. выступала банкиром коалиции. Это обстоятельство давало возможность французской пропаганде затем утверждать, что союзники «продались» за английское золото и только поэтому воевали с Наполеоном. Действительно, у европейских феодальных держав – противников Франции – денег в казне на войну катастрофически не хватало, и они, бесспорно, надеялись на английские субсидии, чтобы хоть как-то свести свои дефицитные бюджеты. В то же время, несмотря на значительность обещанных сумм, деньги выплачивались англичанами с большим опозданием (да и то не всегда), кроме того, они могли покрыть лишь часть огромных военных расходов членов коалиции.

   Всего воинских сил, которые действительно могли выставить союзники по коалиции (а не на бумаге и в планах), насчитывалось примерно 380 тыс. бойцов. Кроме того, потенциально союзники могли рассчитывать на присоединение к ним 100 тыс. пруссаков, чего, как мы увидим, не произошло. Единого командования объединенными силами не предусматривалось, что, в общем-то, было нереально, учитывая разбросанность четырех театров военных действий, но заранее оказались не обговоренными проблемы руководства на отдельных театрах военных действий, где должны сражаться с наполеоновскими войсками союзники. Не было четко определено, кто кому будет подчиняться и кто конкретно будет командовать в случае совместных действий союзников. В этом очень важном для каждого военного человека аспекте уже можно было разглядеть ростки будущих неурядиц и поражений.

   Наполеона подготовительные мероприятия союзников застали на атлантическом побережье в Булонском лагере, где в течение двух лет оказались сосредоточены лучшие части французских войск (свыше 160 тыс. человек), недаром этот лагерь потом назвали «прообразом Великой армии». Уже в августе 1805 г. на основе получаемой информации французский император сделал вывод о приготовлениях союзников и большой вероятности войны, в первую очередь с австрийцами. Это кардинально меняло его планы. Главные силы Наполеона были развернуты на побережье против Англии, где он готовился к исполнению дерзкого плана покорения «коварного Альбиона». Против Австрии, скажем справедливости ради, в тот момент никакой концентрации французских войск не наблюдалось. В результате Наполеон вынужден был окончательно отказаться от претворения своих давних замыслов и давно лелеемой мечты – поставить Англию на колени. Да и мечта оказалась (или уже ему стало представляться) трудноосуществимой. В дальнейшем после 1805 г. у него уже не было возможностей, ресурсов и времени замахнуться на что-то подобное. Не позволяла и отвлекала быстроменяющаяся ситуация.

   Сейчас весьма сложно определить, в какой степени открытие военных действий на континенте, в том числе и вступление России в войну, спасло Англию от переправы через Ла-Манш и от вторжения французских войск на Британские острова. В том, что эта операция подготавливалась серьезно и тщательно, нет никого сомнения. Хотя Наполеон почти два года держал лучшие силы на побережье против Англии, ясно, что без серьезной поддержки флота (следовательно, победы французов на море) он бы не смог осуществить грандиозный план переброски войск через пролив. Даже воспользовавшись благоприятным случаем (отсутствием по какой-то причине английских кораблей), он рисковал позднее быть полностью отрезанным на Британских островах от Франции (т. е. от своих тылов) английским флотом. Было бы вдвойне безумием осуществлять подобную операцию, зная, что против тебя готовятся выступить две мощные континентальные державы – Россия и Австрия. В любом случае начало военных действий австрийцев давало возможность Наполеону сохранить лицо – ведь не мог же он до бесконечности держать армию вторжения в Булонском лагере (энтузиазм войск шел на убыль), а шансов на реальную поддержку и победу французского флота оставалось все меньше и меньше, что доказали и последующие события при Трафальгаре.

   Вряд ли британцы жаждали проверить жизнеспособность своей государственной машины и боевой настрой своих вооруженных сил путем французского вторжения на Британские острова. Кроме того, и у многих англичан сама мысль о возможности переправы французов через Па-де-Кале вызывала чувство страха. Именно этим можно объяснить тот факт, что они без особого желания выделили даже мизерный контингент для действий в Европе. Можно понять поведение любого государства в такой критический момент, когда все войска необходимо было сконцентрировать для отражения потенциальной угрозы в пределах метрополии. Да и европейцы, памятуя последние сухопутные поражения англичан от американцев и очень неудачные их действия в 1799 г. в Голландии, видели в такой армии мало проку. Скорее выделение на бумаге 5-тысячного английского контингента имело для союзников чисто символическое значение, главное – участие флага, а не армии. Для Великобритании же отказ Наполеона осуществить вторжение и его переориентация на военные действия на континенте давали возможность вздохнуть спокойно, что называется, перевести дыхание после напряженного ожидания нависшей опасности.



<< Назад   Вперёд>>