1. Предварительные замечания
I
В 1440 году великий князь Литвы Сигизмунд пал жертвой заговора литовской знати. Его обвинили в тирании и намерении подорвать в Литве власть аристократии. Судя по всему, после победы над Свидригайло в 1435 году Сигизмунд стал с подозрительностью относиться к своим сторонникам боярам и пытался править через служащих своего двора, назначив некоторых из них на ключевые посты в армии и администрации. Убийство Сигизмунда привело к новому политическому кризису в Великом княжестве, который на первых порах оказался даже более серьезным, чем кризис начала тридцатых годов пятнадцатого века929. Большинство литовских бояр или панов желали видеть на троне сына Ягайло Казимира. Ягайло умер в 1434 году, и его сын Владислав III (старший брат Казимира) стал теперь королем Польши. Владислав согласился позволить Казимиру ехать в Литву, но только как своему наместнику, а не как великому князю. Это потребовало новых переговоров и долгих отлагательств, а тем временем появились новые кандидаты на престол, среди них сын Сигизмунда Михаил и престарелый Свидригайло. В Смоленске произошло восстание, и еще одно – в Киеве. Народ Смоленска избрал своим правителем князя Юрия Мстиславльского. Киев признал Михаила, которого также выбрал своим князем народ жмудь.
В этих трудных обстоятельствах литовская аристократия еще раз проявила свою целеустремленность, государственное мышление и силу. В это время ее предводителем был Ян Гаштовт, который стал главным советником молодого Казимира. Под его руководством Казимир (признанный литовцами великим князем) за два года сумел воссоединить большую часть отделившихся земель. Смоленск заставили покориться силой оружия, а затем умиротворили указом великого князя, гарантировавшим местную автономию. Киеву дали собственного вассального князя Александра (Олелько), сына Владимира. Напомним, что Владимир (сын Ольгерда) правил в Киеве до упразднения Витовтом удельных княжеств. Проблема жмуди была улажена посредством переговоров: жмудь признала Казимира в обмен на новые гарантии автономии. Наконец, в 1445 году, девяностолетний Свидригайло тоже принес клятву верности своему племяннику. Только Михаил продолжал партизанскую войну против Казимира, находя сторонников то в одном регионе, то в другом.
Новое затруднение возникло, когда король Польши Владислав III погиб в Варненском крестовом походе (1444). В следующем году польский Сейм выбрал Казимира королем. Литовцы, однако, не хотели позволять Казимиру принять польскую корону, опасаясь, что это приведет к подчинению Литвы Польше. Они пошли на это только после того, как Казимир подписал обязательство сохранить для Литвы отдельную администрацию. Хотя поляки отказались утверждать эти гарантии, Казимир издал новый указ, подтверждающий права и привилегии и литовских, и русских земель. Этот его привилей (1447 год) стал краеугольным камнем конституционного правительства Великого княжества930. Вскоре в Кракове Казимира короновали королем Польши. Таким образом, союз Польши и Литвы был восстановлен при одном правителе для обеих наций, но Литва фактически осталась отдельным государством.
Поляки должны были признать свершившийся факт, даже если отрицали его законность. Однако их отказ утвердить обязательство Казимира рождал сомнения в умах многих литовцев и западных русских в желательности для Великого княжества иметь общего правителя с Польшей. Эти чувства увеличивали шансы Михайла. В 1446 году Михаил в Молдавии заключил соглашение с ханом Саид-Ахмадом931. При помощи татар Михаил захватил несколько городов в Северском районе, включая Новгород-Северский и Брянск (1448-1449 годы). Но он не мог долго противостоять давлению армии Казимира, был вынужден оставить северские земли и бежать за границу, в конце концов найдя пристанище – и смерть – в Москве.
II
Именно тогда, когда Казимир выиграл первый раунд в своем сражении за власть в Литве (1445 год), в Московии возобновилась междоусобная война между Василием II и его противниками. Неблагоприятный поворот в борьбе русских с татарами вдохновил лидера оппозиции, князя Дмитрия Шемяку, на открытое выступление против Василия.
Зимой 1443-1444 годов сильный отряд татар под руководством джучидского князя Мустафы напал на Рязанскую землю. Этот отряд, судя по всему, принадлежал к Сарайской орде, управляемой ханом Кучук-Махмедом. Великий князь Василий поспешил послать на помощь Рязани соединение своих войск, усиленное мордовскими лыжниками. Этому войску, вместе с рязанскими казаками (тоже на лыжах), удалось разгромить всю татарскую армию. Мустафа и несколько татарских князей были убиты в бою, а остатки татарской армии попали в плен932. Между прочим, это первое упоминание о русских казаках в наших источниках. Скоро будут организованы и другие их отряды.
Вскоре возникла новая угроза, исходящая от другой татарской орды, орды Улуг-Махмеда. В 1444 году этот хан повел свою орду из Белева вниз по реке Оке и разбил свой лагерь, как говорят летописцы, в «Старом Новгороде Нижнем»933. Все историки, упоминающие об этом эпизоде, предполагают, что под этим названием имеется в виду старое месторасположение города Нижнего Новгорода (бывшей столицы одноименного великого княжества)934. Это вызывает у меня серьезные сомнения. Судя по всему, Улуг-Махмед расположился не на старом месте Нижнего Новгорода, а значительно выше по Оке, в месте старого расположения крепости Городец935. Городок Городец был разрушен монголами в 1376 году во время их набегана окрестности Нижнего Новгорода936; старую крепость после этого покинули, а новую построили примерно в 1 400 метрах выше по реке. Эту новую крепость стали тогда называть Новый Низовый Город937. Прилагательное низовый – синоним прилагательного нижний. Старое местоположение именно этого Новгорода Нижнего, я полагаю, и занял Улуг-Махмед в 1444 году. Русский гарнизон новой крепости был теперь осажден татарами. В этой связи необходимо отметить, что примерно восемь лет спустя великий князь Василий II пожаловал Городец сыну Улуг-Махмеда Касиму. Если в 1444 году Улуг-Махмед захватил Городец, возможно, что Касим мог претендовать на него, как на свою отчину.
Есть и еще один аргумент против идентификации занятого Улуг-Махмедом в 1444 году города как Нижнего Новгорода. Как мы сейчас увидим, в конце лета 1445 года Дмитрий Шемяка подписал договор с потомками Василия Кирдяпы (одного из последних независимых Суздальско-Нижегородских князей), в котором он согласился восстановить для них Нижегородское княжество и признать их там как князей. Это был один из шагов Шемяки, направленных против Василия II. В это время он надеялся получить от Улуг-Махмеда ярлык на московский стол. Шемяка едва ли посмел бы обещать Нижний Новгород суздальским князьям, если бы тот был занят Улуг-Махмедом. Поэтому я склонен полагать, в качестве рабочей гипотезы по крайней мере, что Улуг-Махмед в 1444 году остановился на старом месте Городца-на-Оке, а не на старом месте Нижнего Новгорода.
Следующим шагом Улуг-Махмеда зимой 1444-1445 года стало впадение на Муром (который находится на середине пути между Городцом и Нижним Новгородом). Эту атаку отразили московские войска под личным командованием Василия II. Великий князь был не в состоянии, однако, освободить русский гарнизон, осажденный в Городце. Поэтому русские оставили его, но перед уходом крепость подожгли. Теперь Улуг-Махмед мог отправить часть войска под командованием своих сыновей Махмудека и Якуба ротив Суздаля, куда Василий II ушел из Мурома. Однако, когда Василий II получил известие о новом татарском наступлении, он же был в Москве. С небольшими силами он немедленно вернулся в Суздаль. Его вассал, татарский князь Бердидад, следовал за ним на небольшом расстоянии. 7 июля 1445 года, не ожидая подхода дополнительных сил Бердидада, Василий II атаковал армию сыновей Улуг-Махмеда численностью 3 500 человек. Согласно летописям, под командованием великого князя было только 1 500 воинов. Татары в этот день победили, а раненый Василий II попал в плен938. Так случайное столкновение небольших сил – собственно, обыкновенная стычка – неожиданно оказалось событием большого исторического значения. Татарские князья сами не ожидали подобного успеха и просто не знали, что делать со своей победой. Они не попытались продолжить наступление и, после разорения Суздаля и его окрестностей, отступили в Муром, который к тому времени уже был захвачен их отцом. Улуг-Махмед тоже, кажется, был озадачен ситуацией и вместо похода на Москву повел свою орду и пленника в Курмыш, обойдя Нижний Новгород. Курмыш находится примерно на середине пути между Нижним Новгородом и Казанью. Возможно, Улуг-Махмед к этому времени решил обосноваться в Казани и двигался в этом направлении. Однако он на несколько месяцев остановился в Курмыше, чтобы определить судьбу великого князя московского.
Когда до Москвы дошло известие о пленении великого князя, народ охватила паника и ужас. При поспешной подготовке к нападению татар, которое считали неминуемым, начался страшный пожар, по-видимому, случайный. Вдовствующая великая княгиня София и великая княгиня Мария в сопровождении бояр уехали в Ростов. Предоставленные сами себе, простые люди взяли дело в собственные руки, как это было во время нашествия Тохтамыша в 1382 году. Поврежденные огнем укрепления восстановили; никому не позволяли покидать город; паника была ликвидирована, и городское ополчение было приведено в боевую готовность939. Тогда как простые москвичи, и до и после этого события, не играли активной роли в борьбе между Василием II и его двоюродными братьями, сейчас они первыми объединились против татарской угрозы. Очевидно, что с точки зрения их интересов не было большой разницы между тем или другим русским князем, а вот опасность порабощения иноземным захватчиком остро ощущалась всеми ими и служила стимулом для временного возрождения вечевой традиции.
Тем временем Дмитрий Шемяка пытался использовать политическую ситуацию в собственных целях. Как уже отмечалось, он заключил соглашение с суздальскими князьями, по которому им возвращалось Суздальско-Нижегородское княжество940. Это соответствовало политической программе федерации его отца Юрия Галицкого. Хан Улуг-Махмед, в свою очередь, кажется, благоволил к идее посадить Дмитрия Шемяку на московский стол. Где-то в начале сентября хан отправил в Галич своего посла Бегича для предварительных переговоров с Дмитрием Юрьевичем. Дмитрий Шемяка, как того и следовало ожидать, принял его чрезвычайно сердечно и отправил домой в сопровождении доверенного лица, которому было поручено убедить хана не позволять Василию II возвратиться в Москву.
Великий князь, со своей стороны, продолжал убеждать хана отпустить его. Возможно в плену к нему присоединился кто-то из его придворных, кто был в состоянии привезти ему деньги для подарков хану и ханской семье. Кроме того, Василий II был готов обещать хану значительный выкуп, который он мог собрать по возвращении в Москву. В любом случае, ему удалось завоевать дружбу двух сыновей Улуг-Махмеда, Якуба и Касима, а также нескольких татарских князей и высокопоставленных лиц. По какой-то неизвестной причине, путешествие Бегича к Дмитрию Шемяке заняло больше времени, чем ожидалось. Друзья Василия II в Орде использовали долгое отсутствие посла, чтобы возбудить подозрения Улуг-Махмеда по поводу намерений Дмитрия Юрьевича. Распространились слухи, что Бегича по приказу Дмитрия Шемяки убили. Во всяком случае, 1 октября Улуг-Махмед объявил о своем решении в пользу Василия II.941
Великого князя освободили, и хан подтвердил его ярлык на московский стол. Хотя он был вынужден под клятвой пообещать уплатить выкуп в 25 000 рублей, согласно Псковской летописи942, Новгородская летопись называет гораздо большую сумму – 200 000 рублей943, но в нее, по-видимому, входит не только личный выкуп Василия, а все выплаты, причитающиеся с Руси. Судя по всему, кроме выкупа Василий II пообещал собрать и дань, и тамгу по установленным Тохтамышем высоким ставкам. Чтобы гарантировать сбор, несколько татарских князей и высших чиновников со своими свитами должны были сопровождать великого князя в Москву. Не теряя времени, Василий II послал вперед курьера, Андрея Плещеева, чтобы объявить о своем возвращении в Москву. По дороге Плещеев вcтретил придворных Бегича, который в это время возвращался к хану (сам Бегич поднимался по Оке на лодке). Плещеев дал знать об этом ближайшему московскому военачальнику, князю Василию Оболенскому, который тут же схватил Бегича. Доверенному лицу Дмитрия Шемяки, сопровождавшему Бегича, удалось спастись.
Решение Улуг-Махмеда освободить Василия II сурово раскритиковал в наше время немецкий ученый Бертольд Спулер: «Улуг-Махмед глупо упустил великолепный шанс полностью подчинить Великое московское княжество! «944. На самом деле Улуг-Махмед, по-видимому, лучше понимал ситуацию, чем его советчик двадцатого века. Времена Тохтамыша закончились. С распадом Золотой Орды и ростом экономической мощи Руси баланс сил изменился в пользу русских. Орда Улуг-Махмеда, очевидно, была немногочисленной. Вряд ли он имел под своим командованием больше 10 000 воинов. Судя по всему, он осознавал, что победа его сыновей в Суздале была чистой случайностью. В этих обстоятельствах он не мог серьезно думать о покорении Руси силой оружия или об удержании ее в подчинении только силой. Его единственным шансом было использовать Василия II как своего представителя для сбора с Руси огромной контрибуции, при помощи которой он мог построить собственное ханство за пределами непосредственной досягаемости московских войск. Его решение было, может быть, самым выгодным, какое он мог принять. Единственное, что он упустил из виду, так это своего старшего сына Махмудека. Соблазнившись богатствами, которые должны быть собраны с Руси, Махмудек решил воспользоваться ими сам вместо того, чтобы позволить своему отцу использовать их. Он убил отца и повел орду в Казань, где осенью 1445 года объявил себя ханом. Возможно, он убил бы и своих братьев Якуба и Касима, но, по словам летописца, они сбежали в землю черкесов. Что он имеет в виду под названием черкесы, станет ясно из последующих событий. Некоторые другие князья и знатные люди тоже покинули Махмудека и перешли к хану Саид-Ахмаду.
III
Василий II вернулся в Москву 17 ноября. Он мог быть в определенной степени удовлетворен исходом событий. Он сохранил свой стол и свое государство, не уступив хану никаких территорий. Более того, после убийства Улуг-Махмеда и отхода Махмудека в Казань непосредственная опасность миновала. Татарские князья, посланные Улуг-Махмедом для сбора контрибуции, не имели обязательств перед его сыном, и по крайней мере некоторых из них можно было склонить пойти на службу к Василию II, наградив деньгами, которые они собирали. Заманчивые условия, предлагаемые великим князем, привлекали теперь и других татарских князей и знатных людей, не пожелавших следовать за Махмудеком в Казань. Приход на Русь большого количества татарских чиновников было сначала естественным следствием поражения и плена Василия II. Однако процесс продолжился как результат целенаправленной политики великого князя. В использовании татарских вассалов он быстро увидел новый метод борьбы с татарскими ордами вокруг Московии; он нанял «верноподданных» татар сражаться с внешними татарами. Кроме того, Василий II давно осознал преимущество иметь новую группу верных приближенных, которых он мог использовать для подавления любой оппозиции своей внутренней политике со стороны русских подданных.
Такая оппозиция быстро крепла, и именно за щедрость Василия по отношению к татарам ухватились его враги как за наиболее удобный пункт в их пропаганде против него. Как и можно было ожидать, душой этой пропаганды стал Дмитрий Шемяка. Ему удалось получить полную поддержку князя Ивана Можайского, а вдвоем они уговорили великого князя тверского поддерживать в наступающей борьбе по крайней мере доброжелательный нейтралитет. Даже Никоновская летопись, которая отмечена монархическими традициями и в других случаях подчеркивает популярность Василия среди москвичей, признает, что на этот раз многие московские бояре, богатые купцы и даже некоторые монахи вошли в заговор против него945. Пропаганда, поддерживаемая Дмитрием Шемякой, кажется, произвела эффект.
Был распространен слух, что Василий II скрыл главное условие своего соглашения с Улуг-Махмедом. Утверждали, что якобы этому условию Улуг-Махмед должен был стать московским царем, а Василий II – сесть в Твери как его вассальный князь946. Именно на этом основании легче всего объяснить происхождение эпитета «Темный», который закрепился за Василием в последние годы его правления. Обычное значение этого слова (теперь в этом значении произносится «тёмный») – по цвету близкий к черному, не светлый. Как мы увидим, соперники в 1446 году ослепили Василия. Предполагается, что его звали Темный из-за слепоты. Ушаков в своем «Словаре русского языка» указывает, что в некоторых «местных» диалектах «темный» означает «слепой». Однако он не ссылается на какую-либо конкретную местность, а единственный приводимый им пример этого значения есть именно «Василий Темный», который он толкует как «Василий Слепой»947. С другой стороны, в «Словаре древнерусского языка» Срезневского у этого слова не зафиксировано такого значения. Но в древнерусском языке существовал омоним с абсолютно другим значением: темный – производное от тьма (10 000)948. Командира десяти тысяч в монгольской армии по-русски называли «темником»; прилагательное, относящееся к служащему или князю, назначенному таким командиром – «темный». В поздний период Золотой Орды большинство темников были татарскими князьями, по-русски – «темные князья». Принимая во внимание вышеназванные слухи о тайном соглашении между Василием и Улуг-Махмедом, наиболее вероятным кажется, что для того, чтобы высмеять Василия, соперники прозвали его «темным князем», подразумевая, что он стал простым вассальным князем хана и военачальником, татарской армии. Отсюда Василий Темный (а не Тёмный). I
В феврале 1446 года Василий II решил совершить паломничество в Троицкий монастырь. Заговорщики использовали его отсутствие в Москве для переворота 12 февраля Дмитрий Шемяка и Иван Можайский подошли к Москве; ворота открыла их «пятая колонна» внутри города, и они вошли без сопротивления. Они захватили двух великих княгинь, а также несколько бояр и великокняжескую казну. Дмитрия Шемяку объявили великим князем московским. Затем победители отправили с отрядом одного из бояр нового великого князя в Троицкий монастырь, чтобы схватить Василия II, что и было сделано без каких-либо затруднений. Верным слугам удалось, однако, переправить в безопасное место двух сыновей Василия Темного, Ивана (будущего великого князя Ивана III) и Юрия, шести и пяти лет соответственно. Они нашли покровителя в князе Иване Ряполовском, который бежал с ними в Муром.
Василия II тотчас доставили в Москву и 16 февраля ослепили по приказу Шемяки и князя Можайского (в некоторых летописях в этой связи упоминается также имя великого князя Бориса Александровича Тверского). На этот раз Василию II вменялось в вину следующее: он непомерно любил татар; он жаловал им для кормления русские города; он одаривал их золотом и серебром; он ослепил князя Василия Косого949. Василия Темного с женой затем выслали в Углич; его мать – в Чухлому, отдаленный городок на север от Галича. Его бояре – по крайней мере те, кто оказался в Москве – перешли на сторону Дмитрия Шемяки. Два князя из окружения Василия, Василий Серпуховской (брат его жены) и Семен Оболенский, бежали в Литву. С другой стороны, некоторые «дети боярские», группа родовитых людей на великокняжеской службе, от которой можно было ожидать большей верности Василию, чем от бояр, поклялись в лояльности Шемяке. Однако, как покажут дальнейшие события, они как группа оказались более готовыми оказать поддержку Василию, чем какой-либо другой социальный класс. Тогда же только один из них, Федор Басенок, открыто выступил против Шемяки. Его моментально схватили, но ему удалось бежать, и, собрав несколько других верных Василию детей боярских, он скрылся с ними в Литве, где присоединился к князю Василию Серпуховскому. Того хорошо принял король Казимир IV, который пожаловал ему для кормления Брянск и некоторые другие северские города.
Следующим шагом Дмитрия Шемяки было заполучить сыновей Василия Темного, княжичей Ивана и Юрия. Поскольку их опекун Ряполовский отказывался передавать детей, Шемяка попросил епископа рязанского Иону (будущего митрополита) выступить посредником, обещая под присягой не вредить мальчикам никоим образом. Под гарантию Ионы князь Ряполовский согласился позволить ему забрать княжичей в Москву. Сначала Шемяка принял их с добротой и развлекал за обедом. Два дня спустя, однако, отправил их в Углич под стражу вместе с родителями. Князь Ряполовский, естественно, возмутился до глубины души и вместе с князем Иваном Стрига-Оболенским начал собирать отряд бывших приближенных Василия, большинство из которых, по-видимому, оставались верными свергнутому великому князю. Они планировали напасть на гарнизон Шемяки в Угличе и освободить Василия II со всей великокняжеской семьей. Шемяка, однако, вовремя получил от лазутчика информацию о заговоре и послал против князя Ряполовского войска. После нескольких стычек Ряполовский и Стрига-Оболенский бежали в Литву к князю Василию Серпуховскому, который в это время был в Мстиславле.
Тем временем епископ Иона продолжал укорять Дмитрия Шемяку за заточение сыновей Василия II вопреки своему обещанию. Наконец, Шемяка согласился освободить не только юных княжичей, но и их отца. Он лично отправился в Углич и объявил о своем желании пожаловать Василию II в удел город Вологду, если тот даст клятву признавать его великим князем. Клятва была должным образом оформлена, и Шемяка угощал своих бывших узников щедрым обедом. Через несколько дней Василий Темный с семьей выехал в Вологду.
Даже если Василий II и собирался держать свою клятву не выступать против Шемяки, он едва ли мог сделать это из-за давления своих сторонников. Как только стало известно, что Василий Темный на свободе, психологическая реакция против правления Шемяки стала очевидной везде. Бывшие бояре Василия II, вынужденные пойти на службу к Шемяке, теперь покинули его и потянулись в Тверь, чтобы подождать дальнейшего развития событий на нейтральной территории. Несколько боярских детей не стали отягощаться поисками нейтральной земли, а бежали из Москвы в монастырь Св. Кирилла на Белоозере, куда Василий паломником поехал из Вологды. Настоятель монастыря Трифон освободил Василия II от его клятвы Шемяке как от данной по принуждению. Бояре Василия Темного в Твери вступили в важные переговоры с великим князем Борисом Александровичем, который, в конце концов, согласился пригласить Василия II в Тверь для личной встречи, где они достигли дружеского взаимопонимания, и дочь Бориса Мария была обручена с сыном Василия Иваном.
В это время те сторонники Василия, которые присоединились в Мстиславле к князю Василию Серпуховскому, выступили на Москву. В Ельне (что на юго-востоке от Смоленска) они столкнулись с сильным отрядом татар, которых сначала приняли за врагов и были готовы вызвать на бой. Однако эти татары оказались друзьями. Их вели сыновья Улуг-Махмеда Касим и Якуб, которые, услышав о несчастьях Василия II, решили ему помочь950. Как мы видели, эти два джучидских князя бежали после убийства их отца в землю черкесов (Черкасов). Обычно считается, что это значит в землю черкесов на северном Кавказе, но если так, то было бы трудно объяснить, как князья оказались в Ельне, так далеко на запад от Москвы. Обычный путь с северного Кавказа в Москву проходил вверх по Дону через Рязанскую землю. Поэтому куда более вероятно, что Касим и Якуб нашли пристанище не среди черкесов на Северном Кавказе, а в районе Черкасс в бассейне среднего Днепра, где, как мы знаем, обычно встречались татары с украинцами и формировалось ядро будущих украинских казаков. При этом предположении появление двух князей в Ельне становится до конца понятным.
Две группы приверженцев Василия, русские и татары, теперь объединили силы и поспешили в Москву. В это время Дмитрий Шемяка и Иван Можайский сосредоточили армию в Волоколамске, откуда они могли контролировать дороги и на Москву, и на Тверь. Несмотря на это, одному из бояр Василия II, Михаилу Плещееву, удалось проникнуть в Москву с небольшим отрядом. Военачальники Шемяки в Москве или бежали, или попали в плен, а народ получил приказ присягать Василию II. Позиция Волоколамска теперь стала невыгодной, и Шемяка с Можайским спешно отступили в Галич. Василий II решил преследовать их и повел свои войска в Ярославль, где к нему присоединись татары Касима и Якуба. Его силы теперь настолько превосходили силы его противников, что он мог рассчитывать на их уступчивость и послал к Шемяке боярина Василия Кутузова переговорить об освобождении его матери, великой княгини Софии, тогда все еще содержащейся в Чухломе. Не дожидаясь результатов миссии Кутузова, Василий II 17 февраля 1447 года вернулся в Москву, практически ровно через год после того, как его там ослепили.
Находясь на пороге полного поражения, Шемяка освободил великую княгиню, и вместе с Можайским обратился к князю Василию Серпуховскому с просьбой о посредничестве между ними и Василием П. В начале июля 1447 года два мятежных князя и Василий Серпуховской заключили предварительное соглашение о перемирии. При поддержке последнего Шемяка и Можайский согласились подать прошение великому князю Василию II позволить каждому из них сохранить свою отчину (исключая, что Шемяка отдаст Звенигород). Они, в свою очередь, обещали возвратить великокняжеские драгоценности и другие ценности, увезенные из Москвы. Они также обещали не преследовать или никоим образом не вредить вассалам Василия – царевичам Касиму и Якубу, другим татарским князьям и их воинам951. Два месяца спустя Василий II и князь Иван Можайский подписали официальный мирный договор. Последний обращался к великому князю как к своему господину и признал себя его «младшим братом» (то есть вассалом)952. Шемяка, однако, выиграв столь нужное ему время, не спешил сдаваться. Вместо этого он послал своих представителей в Новгород и Вятку, чтобы убедить эти два свободных города помочь ему против Василия П. Он даже отправил посла к Махмудеку, хану Казани, побуждая его разорвать отношения с Василием II.953
IV
После своего возвращения к власти Василий правил пятнадцать лет. Этот сравнительно короткий промежуток времени можно считать важным периодом в русской истории. В это время были заложены основы, и идеологические и материальные, Московского царства. Как мы видели, избрание митрополита Ионы Собором русских епископов (1448 год) ознаменовало образование национальной Русской церкви. В области политики была почти закончена консолидация. Великого княжества Московского. Большая часть уделов потомков Ивана Калиты теперь находилась в руках великого князя. Старая столица, Владимир, опустилась до статуса провинциального города. За пределами собственно Московии Великое княжество Рязанское стало вассальным государством Москвы (1447 год), а свободы Новгорода Великого были существенно ограничены (в 1456 году). Внутри Московии боярская дума дискредитировала себя недостатком единства и решимости своих членов во время предыдущего кризиса и, с точки зрения истории, потеряла возможность (если таковая когда-либо существовала) ограничить власть великого князя в свою пользу. Также в этот период Восточная Русь фактически, если еще не формально, освободилась от татарского владычества. Хотя московское правительство продолжало признавать высшую власть хана в принципе, оно никоим образом не позволяло номинальному сюзерену вмешиваться во внутренние дела Руси. И несмотря на то, что дань все еще продолжали собирать, до хана доходили только символические взносы, да и те выплачивались нерегулярно, если выплачивались вообще. Часть дани теперь уходила татарским вассалам Василия, но это представляло собой плату за предоставленные услуга и, в этом смысле, не являлось разбазариванием денег. Основная часть собранной дани оставалась в великокняжеской казне и стала одним из главных источников дохода государства.
Совершенно очевидно, что к концу правления Василия Темного Московия была много сильнее, чем в его начале. Однако честь такого успеха в политике Московии вряд ли принадлежит ему лично. Напомним, что в первой части своего правления Василий II, даже когда он достиг совершеннолетия, хотя и проявил в нескольких случаях личное мужество и решительность (а так же жестокость), никогда не выказывал особых способностей государственного деятеля или полководца. Во второй части своего правления его ограничивала слепота. Конструктивные достижения последней части его правления объясняются твердой поддержкой со стороны церкви, «служилых князей»954, детей боярских и «верных» татар. Для судеб Москвы было счастьем, что в это время в разных группах сторонников Василия обнаружилось несколько одаренных государственных деятелей и военачальников. Истинно выдающимися среди них были глава русской церкви митрополит Иона, мудрый и деликатный старец, шурин великого князя Василий Серпуховской (которому Василий II отплатил черной неблагодарностью), князь литовского происхождения Иван Патрикеев (сын князя Юрия Патрикеевича); два князя из дома Рюрика на службе Василия II – Василий Оболенский и его сын Иван Стрига-Оболенский; боярский сын Федор Басенок. Необходимо заметить, что, хотя члены нескольких боярских семей, таких как Кошкины, Кутузовы и Плещеевы, и обрели к концу правления Василия значительное влияние на государственные дела, никто из них в тот период не кажется равным по способностям упомянутым выше представителям других групп, исключая, возможно, Константина Беззубцева, внука Федора Кошки.
После возвращения Василия II к власти перед его администрацией стояли две первоочередных задачи: подавление возрождающегося сопротивления Шемяки и защита Московии от нападений татарских орд. Чтобы успешно справиться с этими задачами, для Москвы было важно исключить любую возможность появления «третьего фронта» на западе. Поэтому одним из первых шагов правительства было организовать заключение с Литвой пакта о ненападении. Почву для подобного соглашения подготовило одобрение королем Казимиром IV кандидатуры Ионы на митрополичью кафедру. Иона, по-видимому, тоже принимал участие в последующих политических переговорах. Московско-литовский договор о дружбе и ненападении был подписан 31 августа 1449 года. Согласно его условиям великий князь Василий II и король Казимир IV дали клятву жить между собой в мире и не поддерживать врагов друг друга. В частности, Казимир обещал не помогать Шемяке, а Василий не давать убежища Михаилу (сыну Сигизмунда). Каждый правитель должен был способствовать другому в его борьбе против татар. Кроме того, было согласовано, что Великое княжество Тверское находится в сфере влияния Литвы955; великий князь Борис Александрович Тверской подписал соответственно специальный договор с королем Казимиром IV956.
Особые условия московско-литовского договора скрупулезно не соблюдала ни одна из сторон, или, по меньшей мере, соблюдала недолго. В 1450 году в Москве дали пристанище Михаилу. (Его отравили в следующем году, очевидно, литовские агенты.) Четыре года спустя Казимир принял и пожаловал землями бывшего соратника Шемяки, князя Ивана Можайского, Москва посчиталась, пытаясь отторгнуть от Литвы Тверь, и примерно в 1456 году Василий II и Борис Тверской заключили договор о дружбе. Несмотря на эти взаимные нарушения, московско-литовский договор достиг своей главной цели, обезопасив Московию от нападения с запада в критический период ее истории. В целом, отношения между Василием II и Казимиром IV оставались дружескими до конца жизни Василия, и в своем завещании великий князь московский сделал «своего брата» короля Польши опекуном своей вдовы и сыновей.
С Шемякой московское правительство решило сначала попытаться действовать убеждением, а потом уже прибегать к силе оружия. 29 декабря 1447 года пять русских епископов, включая назначенного митрополитом Иону, подписали обращение к Шемяке с настоятельной просьбой прекратить междоусобную войну и признать Василия II великим князем. Шемяка в своем послании новгородцам еще раз обвинил Василия в том, что он позволяет татарам управлять в нескольких русских городах. Епископы отвечали, что Шемяка сам несет ответственность за присутствие татар на русской земле, поскольку Василий II не может избавиться от них, пока на Руси идет замятия. Они гарантировали, что практика пожалования татарам русских городов для кормления будет прекращена, и татары поселятся на пределами Руси, как только Шемяка присягнет Василию957.
Обращение епископов принесло результаты. Не будучи пока готов к войне, Шемяка торжественно поклялся признать себя вассалом Василия Темного и никогда не восставать против него. Почувствовав себя готовым продолжать борьбу, он тут же нарушил свое слово. В 1449 году он напал на Кострому, но потерпел поражение от московских войск под командованием князя Ивана Стриги-Оболенского и Федора Басенка. Через год Василий II послал на Галич сильную армию во главе с князем Василием Оболенским, которого поддерживали царевичи Касим и Якуб со своими татарами. Войска Шемяки были разбиты, а он сам бежал в Новгород. Однако даже тогда он не отступился и зимой 1451-1452 годов, собрав новую армию (увеличенную, без сомнения, новгородскими и вятскими добровольцами), осадил Устюг, важный торговый центр Северной Руси. Туда немедленно были посланы большие московские силы под командованием князя Василия Серпуховского, князя Семена Оболенского и Федора Басенка. В походе также принимал участие царевич Якуб. Еще раз Шемяка бежал в Новгород. В следующем году его отравили по приказу Москвы. Когда Василий II узнал о его смерти, он «изъявил нескромную радость», как комментирует Карамзин958. Испугавшись, что ему уготована та же судьба, бывший соратник Шемяки, князь Иван Можайский, бежал в Литву (1454 год). Его удел, как и удел Шемяки, отошел к Москве. Возбудив свой аппетит этими приобретениями, Василий Темный теперь ждал предлога, чтобы захватить также Серпухов и Боровск. Эти города составляли удел его шурина Василия. В июле 1456 года тот был схвачен и заключен в угличскую тюрьму. Его обвинили в измене, но никаких особых доказательств вины никогда не было предъявлено959. Он умер в тюрьме в 1483 году.
Поддержка, оказанная Шемяке Новгородом и Вяткой, вызвала ярость москвичей, и отношения между Василием II и двумя свободными городами обострились. В 1456 году Василий Темный объявил поход на Новгород. Московские войска под командованием князя Ивана Стриги-Оболенского и Федора Басенка штурмом, встретив лишь слабое сопротивление, взяли богатый город Старая Русса. Затем они разбили новгородскую армию, посланную для освобождения Руссы. Новгород запросил мира, который был предоставлен за 8 500 рублей отступного. Что еще хуже, Новгород был вынужден согласиться на суровые ограничения своих свобод. Два года спустя Василий II послал подразделение войск против Вятки, но этот поход провалился. Во время другой кампании против Вятской земли в 1460 году москвичи захватили два города и заставили жителей присягнуть великому князю.
Возвращаясь к татарским делам, напомним, что после убийства хана Улуг-Махмеда его сыном Махмудеком несколько татарских князей – военачальников орды Улуг-Махмеда перешли к хану Саид-Ахмаду, который контролировал Крым и степи на восток от Днепра. Московское правительство тоже признало Саид-Ахмада и сразу выплатило ему текущую часть дани960. Эта акция вызвала гнев Махмудека, который считал, что именно ему полагается получать дань с Руси после смерти отца. В ноябре 1447 года он послал на Московию сильную армию, но ее отбили. Вскоре отношения между Москвой и Саид-Ахмадом тоже обострились. Как мы видели, Саид-Ахмад в это время поддерживал Михаила в его притязаниях на литовский трон против Казимира IV. Казимир IV отплатил той же монетой, поддержав соперничающего джучидского князя, Хаджи-Гирея (он жил в Литве с 1428 года). В 1449 году Хаджи-Гирей захватил Крым и твердо закрепился там, основав Гирейскую династию, которая правила до конца восемнадцатого века961.
Из-за сближения в этом году Литвы с Москвой, московское правительство теперь чувствовало, что может позволить себе более независимое отношение к Саид-Ахмаду. Выплаты дани, очевидно, были прекращены. Во всяком случае, Саид-Ахмад нашел необходимым послать на Москву подразделение своих мобильных войск. Эти силы дошли до берегов реки Пахра (примерно тридцать километров на юго-запад от Москвы), опустошая страну на своем пути и захватывая пленников (в их числе была и княгиня Оболенская – жена Василия Оболенского). Однако царевич Касим со своим войском (базировавшимся в это время в Звенигороде) быстро разбил захватчиков, освободил пленников и вернул награбленное (1449 год). В следующем году до Москвы дошли известия, что другая татарская армия, под предводительством князя Мелим-Берди, приближается к Рязанской земле с юга. Эта группа, по-видимому, принадлежала к орде Кучук-Махмеда, сосредоточенной вокруг Сарая. Чтобы остановить Мелик-Берди, Василий II послал глубоко в степь русско-татарскую армию под командованием боярина Константина Беззубцева и царевича Касима. Две армии встретились на берегах реки Битюг (восточный приток Дона). Войска Мелик-Берди потерпели поражение, и их остатки бежали на юг.
В 1451 году над самой Москвой нависла угроза орды Саид-Ахмада. При известии о ее приближении Василий II решил идти на север в район верхней Волги добрать войска. Он со старшим сыном Иваном (тогда одиннадцати лет) отправился в Кимры; жену с младшими детьми он отправил дальше вниз по Волге, в Углич. В Москве Василий оставил мать со вторым сыном Юрием, митрополита Иону, много бояр и детей боярских. Московский гарнизон был хорошо оснащен артиллерией и ручными ружьями. Татары подошли к Москве 2 июля и подожгли дома в пригороде за городскими стенами; попытка штурмовать крепость была отбита. Сражение продолжалось до вечера, а ночью татары поспешно отступили. На следующее утро их не было, к удивлению и радости москвичей, которые приписали их панику чудесному заступничеству Богородицы962.
V
Мы видели, что в 1447 году пять русских епископов торжественно пообещали, что по окончании сопротивления Шемяки, верноподданные татары будут удалены из русских городов, предоставленных им для кормления. С уходом Шемяки из Устюга, в начале 1452 года, междоусобная война определенно завершилась, и настало время выполнять обещание. Один из епископов, Иона, стал теперь главой Русской церкви и, можно сказать, духовным лидером московского правительства. Иона был совестлив и честен, и мы можем быть уверены, что он настойчиво побуждал Василия Темного положить конец пребыванию верных татар на Руси. Жители городов, подчиненных этим татарам, со своей стороны, безусловно, напоминали правительству об обещании епископов.
Высшие чиновники администрации Василия II, несомненно, подвергли эту проблему серьезному рассмотрению. Как только в принципе было решено, что татары должны жить за пределами Руси, встал вопрос, где их поселить. К этой проблеме подошли преимущественно со стратегической точки зрения. Хотя все татарские набеги в предыдущие годы удалось отразить, они были достаточно болезненными, и необходимо было найти средства затруднить татарам проникновение в глубь Руси. Лучшим решением казалось создать сеть передовых постов по южной границе Руси достаточно близко к контролируемым татарами степям так, чтобы русские военачальники могли и наблюдать за передвижениями татар и отражать их набеги. Как нам известно, в это время существовало три татарских орды, представляющих постоянную угрозу Руси: Казанское ханство, Сарайское и Днепровское. (Четвертое, Крымское, пока не составляло опасности для Москвы). Мы не знаем, какие меры в это время были приняты для усиления передовой защиты от Днепровской орды Саид-Ахмада, если таковые вообще были. Для отражения нападений Казанской и Сарайской орд в качестве места главного передового поста был избран Городец-на-Оке. И теперь две проблемы, удаление верных татар и усиление степной системы обороны, оказались связанными: было решено укомплектовать этими татарами главный передовой пост на юго-востоке. Царевич Касим – который, как мы помним, вероятно, мог считать Городец в некотором смысле своей отчиной – согласился возглавить эту группу. Таким образом, в конце 1452 года или в начале 1453 возникло новое татарское ханство под покровительством Москвы – ханство царевича Касима. Позже, после смерти Касима, Городец в его честь переименовали в Касимов (1471 год), и ханство (или царство, как называли его русские) тоже стал известно под этим именем963. Хотя Городец являлся древним русским городом, к середине пятнадцатого столетия русских там оставалось совсем немного. Окрестные земли населяли преимущественно мещеры и мордва, оба племени финского происхождения. Таким образом, никаких протестов по поводу образования нового ханства со стороны русских не ожидалось.
На самом деле, создание Касимовского царства удовлетворило и верных татар, и русских; внутри Руси оно ликвидировало главную причину оппозиции режиму Василия II и, безусловно, усилило русскую систему обороны против степных татар. Но оно имело даже более важное значение. Оно сразу же повысило престиж Москвы в татарском мире и психологически облегчило всевозрастающему числу внешних татар переход на службу к великому князю, и индивидуально, и группами. Более того, казанский хан приходился Касиму братом, и существовала возможность, что Касим, в конце концов, сможет заявить свои права на казанское ханство.
Информация о внутренней организации Касимовского царства в этот период скупа. Из более позднего документа, договора Ивана III с великим князем рязанским от 1483 года, мы знаем, что под властью Касима находилось несколько татарских князей; из административных чиновников упоминаются казначеи и дороги (инспектора мер и весов). Они собирали дань (ясак) и другие налоги (оброки и пошлины) с подданных царевича и мордовцев. Великий князь Рязанский, со своей стороны, был обязан ежегодно выплачивать Касиму определенную сумму. Все недоразумения между ними должны были выноситься на рассмотрение великого князя московского964.
Создание вассального джучидского ханства под властью великого князя московского ознаменовало окончание эры монгольского владычества над Русью и начало новой эпохи – эпохи, когда Русь заявила себя лидером Евразийского мира. Монгольское иго было сброшено. На смертном одре Василий II, не колеблясь, завещал «свою отчину», Великое княжество Московское, старшему сыну без всяких ссылок на ханские прерогативы. Этому сыну Ивану III было оставлено формально объявить об освобождении Руси от остатков Золотой Орды что он и сделал в 1480 году.


<< Назад   Вперёд>>