18. Изяслав II великий князь, сын Мстислава великого

Святослав III прощен. После совершения победы того же августа 13 дня вошел Изяслав Мстиславич в Киев со славою великою, которого народ весь с великою радостию встретил за градом, а клирос с крестами у врат киевских, по обычаю провождая его со многими поздравительными восклицаниями в дом княжеский. И так сел на престол отца своего и деда. На следующий день призвал к себе сестренича (племянника по сестре) Святослава Всеволодича и сказал ему: «Ты мой ближний, если хочешь быть при мне, я тебя буду иметь вместо сына». Чему Святослав, быв в страхе великом, весьма обрадовался и просил его о милости и неоставлении, именуя его себе отцом, и обещался с клятвою всегда ему, как отцу, быть покорным и верным. Потом велел Изяслав побрать бояр, доброжелательных к Игорю: Данила Великого, Юрия Прокоповича, Игоря Юриича, внука Изяслава и других многих. И сих, взяв с них великий откуп, по просьбе киевлян освободил. А Игоревых служителей, отобрав имение их, всех выслал и никого не казнил.

Игорь II пленен. На четвертый день битвы гнавшиеся войска Изяславовы за разбитыми неожиданно нашли Игоря в болоте, едва живого от голода и усталости, и привезли в Киев. Изяслав, приняв его, послал в Переяславль в монастырь святого Иоанна и велел его хотя в довольстве, но в крепком заключении содержать.

В то же самое время послал Изяслав к зятю своему королю венгерскому и к сестре двух главных вельмож известить, что ему Бог поручил неправо взятый престол отца своего получить. И с ними послал дары многие. Король же прислал от себя с поздравлением и дарами, обещая Изяславу войска в помощь дать, когда сколько потребуется.

Святослав Олегович, бегучи в Новгород Северский, послал к Давидовичам в Чернигов спросить их, хотят ли они союз с ним утвержденный пятью днями ранее ненарушимо содержать. На что ему ответствовали, что нарушать причины не имеют, но в остальном охотно будут им помогать. И потому Святослав послал к ним Коснячка, чтоб всегда был в Чернигове для получения всяких известий, о чем просил Давида, чтобы оному верил и обо всем потребном ему к известию сообщал. Сам же поехал в Курск для учинения распорядка, оттуда в Новгород Великий к Ростиславу, чтоб чрез него с Изяславом примириться и брата его Игоря освободить.

Владимир Давидович с братом Изяславом, уведав, что Игорь пойман и в заточение посажен, немедленно послали к Изяславу просить, чтоб его освободил и не содержал как неверного пленника. На оное Изяслав им ответствовал: ежели они и их бояре целуют на том крест, что Игорь ничего домогаться не будет и отческим будет доволен, а сверх того двух главных бояр по сыну в залог даст, то он его отпустит. Но Давидовичи, ведая, что Игорю, как весьма властолюбивому, в покое не ужиться, клятву дать за него отказались.

Половцы, уведав о смерти Всеволода и приключении несчастливом с Игорем, прислали к Изяславу по обычаю послов с поздравлением и для подкрепления мира, которых он, ласково приняв, утвердив мир, с честию отпустил.

Черниговских превратность. Путимль. Владимир Святославич рязанский. Юрия II союз с Олеговичем. Черниговские князи, избегая беспокойства и земли свои охраняя от войны, утаясь от Коснячка, вельможи Святослава, забыв к Игорю учиненную клятву, желая от Изяслава некоторые области получить, посылали к вельможам киевским говорить, чтоб их с Изяславом примирили, представляя, что Игорь сколько к Изяславу, столько и к ним был зол и многое беспокойство и разорение нанес, из-за чего они никогда не хотели, чтоб ему быть на великом княжении, но за страх по необходимости Всеволоду крест целовали. «И ныне оное хотим оставить и жить с Изяславом в мире. Ежели же Святослав восстанет, то можем оного, поймав, Изяславу отдать». Изяслав весьма тому рад был и обещал им всю область Игореву отдать. Коснячко, уведав о том чрез приятелей, послал немедленно Святославу сказать обо всем обстоятельно. Вскоре же и Давидовичи прислали в Новгород ко Святославу говорить, чтоб взял Путимль, поскольку то область отца его. На что им Святослав ответствовал: «Я от вас ничего не прошу, только о свободе брата моего Игоря». И просил о том присланного со многими слезами, чтоб племянники его о том прилежно постарались. Но видя, что они ради получения области Игоря оставили, послал с жалобою к Юрию Владимировичу в Суздаль, объявляя ему так: «Вам известно, что старший мой брат Всеволод умер, Игоря против учиненной клятвы Изяслав, поймав, держит в тяжком заключении, а племянники наши Давидовичи положили намерение коварно меня поймать и владение мое отеческое отнять. Я же, не имея ни от кого помощи, кто б брата моего от невинного заключения освободил и меня от погубления защитил, прошу тебя, прояви ко мне твое милосердие, пойди сам с войском в Русь (к Киеву) и освободи брата моего». Тогда же прибежал в Новгород Владимир Святославич, внук Ярослава рязанского. Юрий Владимирович суздальский, как всегда, племянников своих, Мстиславовых детей, ненавидел и изгонял, а кроме того, желая себе великое княжение получить, охотно Святославу обещал, немедля войско собрав, придти. А Святослав послал к вуям своим половецким князям просить в помощь войска, которые немедленно прислали ему 300 человек и обещали, если потребно, более прислать.

Святослав III в Бужеск и Межибож. Ростислав Мстиславич в Переяславль. Владимир Мстиславич в Смоленск. Изяслав Мстиславич сестреничу своему Святославу Всеволодичу отдал Межибож и Бужеск с прочими, всего 5 градов, а брату своему Ростиславу дал Переяславль со всеми областями, младшему же брату Владимиру – Смоленск.

Ярослав Изяславич. Вячеслав Владимирович туровский, услышав, что племянник его Изяслав восшел на родительский престол, радовался тому. Но бояре его, желая в Киеве богатиться, возмутили его, как старейшего во Владимировичах, чтоб, пойдя, Изяслава выгнал и города у него отнял. Он же, не обменявшись известиями о том с Изяславом, тотчас послал войска и те грады, что у него Всеволод отнял, все побрал; а к тому владение Святослава Мстиславича Владимир взял и посадил во Владимире племянника своего Владимира Андреевича. Но Изяслав, послав брата Ростислава и сестренича Святослава с войсками, немедленно все оные у Вячеслава отнял и, Туров взяв, епископа Иоакима и посадника Жирослава, как главных возмутителей, в Киев привел и посадил в заключение, а в Турове сына своего Ярослава оставил.

Умерла Мария, дочь Владимирова. В том же году января 20-го преставилась иночица Мария, благоверная княгиня Леона греческого, дочь Владимира Мономаха.

Договор о чужом. Война на Олеговича. Мстислав Изяславич. Давидовичи, черниговские князи, видя, что Святослав об их союзе с Изяславом уведал и соединился со Юрием Владимировичем, положили намерение силою Святослава изгнать и область его наследную отнять, и послали к Изяславу просить, чтоб немедля шел с войсками на Святослава, наперед договорившись, что Игорево владение, всю Северскую область, Давидовичам, а пожитки и рабов Изяславу Мстиславичу; Всеволодову область Вятичи и прочее оставить сыну его Святославу; а Святославову область Олеговича, Курск, Путимль и прочие разделить Давидовичам со Святославом Всеволодичем, пожитков же половина Изяславу, другая Всеволодичу. Но как рабов, так пожитки Изяслав себе выговорил для сестренича своего Святослава, а не для себя, и о том ему тайно сказал, чтоб никому не объявлял. По сему заключенному договору Изяслав, собрав войска, немедленно отправил наперед в Чернигов сына своего Мстислава с переяславльцами и берендеями, а сам с многочисленным войском обещал придти немедля.

Берендичи на христиан. Приступ жестокий. Давидовичи, совокупясь со Мстиславом Изяславичем, немедленно пошли к Новгородку Северскому, где был Святослав Олегович. И, придя, стали у ворот черниговских, где у них в тот же день был жестокий бой до самой ночи, и ничего учинить не могли. На следующий день приступили к Торжским вратам. Мстислав Изяславич, видя, что люди напрасно пропадают, а особенно, что его войску труднейшее место досталось, послал ко Владимиру Давидовичу говорить, что отец ему точно к городам приступать не велел, но, только обступив, содержать в изоляции, чтоб без пролития крови принудить к сдаче. «И хотя я, вас вчера послушав, некоторые трудности понес, но ныне более в бой вступать не смею. Однако ж если вы того захотите, я воле вашей противиться не буду». После чего немедленно, созвав на совет, положили Владимир более не штурмовать, но, обступив град на расстоянии, перекрыть проходы наикрепчайше. Потом снова князи, видя, что напрасно войска стоят и к Изяславу для взятия от него мнения посылать времени не было, учинив совет, положили стрельцам ко граду приступать. И тотчас отправили христиан и берендеев (413), и сами с полками ближе приступили. И был бой жестокий, с обеих сторон много людей побито, и продолжался бой до вечера. Тут были убиты Дмитрий Жирославич сзади и Андрей Лазаревич. Святослав, видя, что войска Давидовичей утомлены на приступе, вышел сам со всеми его людьми. Тогда Давидовичи отступили с жестоким боем к Мерликову селу, и лишь ночь обоим помешала продолжать. На следующий день Давидовичи, послав в села, забрали все стада Игоревы и Святославовы: 300 кобыл заводских и тысячу коней, а жита их везде по селам и дворы княжие пожгли, взяв столько жит, что на войско потребно было.

Ростислав Ярославич рязанский. Иванко Юриевич. Путимль в осаде. Путимлян речь князям. Путимль отдался. Святослав Олегович, видя себя в таком утеснении и разорении, снова послал к Юрию Владимировичу просить о помощи. Юрий же все ему обещал и, в том учинив клятву, немедля пошел. Изяслав Мстиславич, уведав о сем, наскоро послал к Ростиславу Ярославичу рязанскому, чтоб, собрав войско, в пределы Юриевы нападение учинил, что Ростислав охотно исполнил. Юрий, приблизясь уже к Вятичам, уведал, что Ростислав его области воюет, принужден снова возвратиться, а к Святославу послал сына своего Иванка с частию войска. Иванко же к великому порадованию Святослава спокойно в Новгородок пришел. И Святослав дал ему Курск с присудом во владение. Посоветовавшись же с Иванком и своими вельможами, послал к Давидовичам попа своего говорить так: «Вот, братия мои, землю нашу опустошили, имения и стада брата моего Игоря и мое забрали, жита все пожгли и потравили, единым словом сказать, все наше имение и доходы отъяли. И еще вам того не довольно; пойдя, дом Игорев, который он построил себе, дочиста ограбив, сожгли, при этом и церковь святого Георгия сгорела. (Из сего дома множество припасов Игоревых растащено, в амбарах казенных и погребах вин, медов, меди, железа и прочего, что не могли всего князи на возы забрать, дали волю войску брать, кто что хочет, а в гумне сожгли 900 скирд жит). И если вам сие тяжкое преступление клятвы не тяжко и пред братиею не стыдно, то довольно ли вам, столько разорения учинив, возвратиться и оставить меня в покое. А если вы вспомните свое клятвенное обещание, то более должны стараться об освобождении брата Игоря». Они же, выслушав, ничего полезного ему не сказали, только сказали: «Если Святослав хочет иметь мир и покой, то б, пойдя к Изяславу, просил его о том, и мы ему помогать будем». Потом Давидовичи со Мстиславом, рассудив, что Новгородка не взять, пошли к Путимлю. И, придя в самый день Рождества Христова, оный обступили и послали гражданам говорить, чтоб отдались. Но путимльцы им в том отказали и, крепко биясь, град обороняли. Давидовичи, прекратив бой, сами подъехав, говорили, чтоб отдались, обещая им никакого насилия и грабления не учинить. Но старейшины путимльские им в том отказали так: «Князь господин, мы князю нашему крест целовали и оного преступить ни для чего не хотим. Вы же преступаете клятву, брату вашему данную, единственно надеясь на силу, не боясь суда Божия, и не думаете о том, как Бог за то других самих или детей их наказывает. Видите сами, сколько Олег Святославич, не храня данной клятвы, воевал со братнею, приводя половцев, государство разорял и сколько тысяч христиан в плен оным неверным предал. И хотя он много собрал, но сам до самой смерти покоя не имел и, всегда от всех быв ненавидим, боялся. Но ныне видите, что с детьми его делается, не мстит ли Бог на них за неправды отцовы, что и вам потребно рассудить и научиться. А мы не хотим клятвопреступниками быть, пока живы». Сие слышав, князи, весьма устыдясь, сказали: «Мы не хотим ни чего-либо чужого, ни братию изгонять, но только хотим о владениях со Святославом развестись, что отец их и они у нас насильно взяли, и потом примириться». С тем отступили от града. После сего вскоре пришел Изяслав Мстиславич и послал к путимлянам сказать, чтоб, не опасаясь ничего, отдались. Они же немедленно послали к Изяславу лучших людей с тем: «Мы тебе отдаемся, веря твоему слову единому, и не требуем клятвы, а просим только, чтоб нас не дал разорять вместе с винными». Изяслав, сам въехав во град, посадников (управителей) Святославовых со всем их имением отпустил, а своих определил. Дом же Святослава и все его имение разделили на 4 части, где было великое множество запасов: меда взято в погребах 500 берковец, вина 80 корчаг великих и прочее, что неудобно было все вдруг вывести. В церкви же Вознесения Христова утварь всю взяли: два сосуда и кадильница серебряные, Евангелие, серебром богато окованое, одежды, шитые златом, и колокола, поскольку сие княжеское. И также 700 рабов разделили, а прочее многое на войско раздавали.

Турукан кн. Комос кн. Карачев. Святослав, уведав, что Изяслав, придя, Путимль взял, и все имение его разделил, и сам со всеми войсками идет к Новгородку, весьма опечалился. И в страх придя, призвал Иванка Юриевича, Владимира Святославича, Ивана Ростиславича Берлядина и вельмож своих, все оное им объявил, а также вуям своим, князям половецким Турукану и Комосе Осолуковичам (414), и требовал их совета. О чем долго рассуждая, положили для избежания всех опасностей Святославу немедленно выехать в Лесную землю, поскольку к Вятичам Юрий близко и пересылаться с ним удобно; половцам положили степью возвратиться, а град оставить с войском. Потому Святослав, немедленно взяв княгинь Игореву и свою с детьми и некоторую часть войска, наскоро уехал к Карачеву, а прочие войска за ним последовали; некоторые остались в Новгороде.

Новгородок отдался. Северяне после выхода Святослава немедленно послали к Изяславу и прочим князям объявить, что Святослав, оставив град, выехал совсем и «ежели вы придти изволите, мы вам ни в чем противиться не будем, только просим, чтоб нас и нашей области не повелели разорять». Изяслав же, посоветовавшись с князями, дал им ответ, чтоб они не опасались никоего разорения, только если что от Святославовых пожитков осталось, то б объявили без утайки, и послали немедленно посадников, а сами шли за ними.

Севск гр. Болдин гр. Изяслав Давидович, послушав лестного совета северян и желая Святослава легко поймать или ограбить, просился у Изяслава Мстиславича и брата Владимира, чтоб его с частию войска к Курску за Святославом отпустили, чтобы мог его не упустить; а если он уйдет, то княгинь и детей с имением, конечно, не увезет. И хотя Изяслав Мстиславич, ведая Святославово проворство, весьма не советовал, но, видя, что Владимир о погоне согласен с братом был, не желая их раздражать, соизволил и отпустил с ним воеводу своего Шварна. А также и Владимир дал часть от своих войск, с которыми он наскоро пошел к Курску мимо Севска и Болдина, поскольку сей путь был ему свободен до Карачева и нигде сопротивления и остановки не ожидал, из-за того шли неосторожно. Но разъезд Святослава, неожиданно на пути усмотрев его, захватил трех берендичей, от которых Святослав уведав, что Изяслав Давидович идет с малым числом людей, послал против него половцев, чтоб еще достать языка, которые немедленно привезли двух человек Изяславовых. Оные сказали, что Изяслав с тремя тысячами идет наскоро.

Изяслав Давидович побежден. Святослав, учинив совет, рассудил, что его на пути встретит. И немедленно, собрав войска до 3000, пошел и 16 января сошелся с ним на чистом месте, где между обоими был бой жестокий долгое время. И когда Святослава ранили в руку копьем, то он, боясь, чтоб из-за того его войско не оплошало, более жестоко сам со всеми его наступать стал, и так Изяслава победил, что тот едва сам ушел, а войска большая часть на месте побиты и пленены.

Козельск. Дедославль. Карачев отдался. Олеговичи ненавидимы. Игорь II пострижен. Изяслав Мстиславич сам немедля за Давидовичем шел. И когда пришел в лес Болдин, тут прибежали к нему с известием, что Изяслав от Святослава побежден. Из-за чего он весьма скорбен стал, но, поскольку был воин храбрый, не убоясь того несчастия, еще более к отмщению разъярясь, пошел немедленно, и там ему непрестанно бегущие с бою встречались, а около полудни и сам Изяслав Давидович приехал. Он же, не останавливаясь, шел до вечера и, не дойдя града, стал, хотя утром мог град обступить. Но Святослав, уведав, что Изяслав Мстиславич приблизился, ту ночь, убравшись как мог, ушел за лес к вятичам к Козельску, а оттуда в Дедославль. Утром же рано пришел Изяслав Мстиславич к Карачеву, где ему карачевцы, за градом встретив, сказали об уходе Святослава и просили его о милостивом сохранении их града. Он же, дав им мир, въехал во град и принят был от карачан со всякою честию. После сего, призвав Давидовичей, говорил им: «Вот, ныне я учинил все, что вы хотели, всю область Олеговичей, побрав, отдал вам, а пожитки, что побрано, и рабов по договору разделили, и более никакого дела мне нет. Того ради, оставляя вас, имею нужду возвратиться». И так расставшись во всякой любви, Изяслав с сыном возвратился и пришел в Киев с великою честию и порадованием всего народа, поскольку все вместе, Олеговичей ненавидя, радовались их несчастию (415). Тогда же Игорь, в заключении весьма разболевшись, прислал к Изяславу просить, чтоб ему позволил постричься, объявляя при том, что он прежде о том намерение имел. Изяслав же ему ответствовал: «Если твое намерение к тому прежде было, я тебе не возбраняю и не принуждаю, но оставляю на твою волю; из-за тяжкой же твоей болезни освобождаю тебя от крепкого заключения». И, послав боярина, велел Игоря от темницы освободить, которого, весьма больного, еле живого вынесли. И тогда он пребывал до восьми дней в келье, а на восьмой день, призвав епископа Евфимия, велел себя постричь. И был тут в монастыре под охранением монахов, но как только от болезни выздоровел, Изяслав для лучшей безопасности велел его перевести в Киев в монастырь св. Георгия, где определена была ему честная и довольная стража и пищею довольствован.

Война Давидовичей с Олеговичем. Брянск. Дябренец. Осетр р. Берлядино злодейство. Беркостены. Пултеск. Дедославль взят. Вятичей умный ответ. Давидовичи после отхода Изяслава Мстиславича пошли к Брянску, а Святослав Всеволодич, оставшись в Карачеве, послал в Козельск ко стрыю своему Святославу с известием, что Изяслав Мстиславич пошел в Киев, а Давидовичи с Ростиславом смоленским хотят на тебя идти. Тогда Давидовичи, собравшись, пошли и стали в Дябренце, а Святослав пошел к Дедославлю. И когда пришел к Осетру, тогда Иван Ростиславич Берлядин, забыв Святославово к себе и братье его благодеяние, видя его изгоняемым, в согласие войдя с Давидовичами, пошел в Смоленск к Ростиславу. И видя Святослава на Осетре с малым числом людей стоящим, напав на него, взял с него 12 гривен злата да 200 гривен серебра и ушел. В тот же день прислал к нему Юрий в помощь снова сына своего Иванка с 300 беркостенов. Святослав же посылал за Берлядиным и, не могши его догнать, пошел в Пултеск городок (416), где вскоре Иван Юрьевич разболелся. И из-за того Святослав остался ради него, ни сам к Дедославлю не пошел, ни войск на выручку не послал. А Давидовичи, придя, Дедославль взяли и хотели на Святослава идти. Но уведав, что к нему от Юрия помощь прислана, не смели наступать. Но, оставшись в Вятичах, созвали старейшин и говорили о Святославе, что он вятичей не любит и разоряет, как не свою область, чтоб его они поймали или убили, а имение его все между собой разделили. На что им старейшины вятичей отвечали: «Вы наши все государи и нам равны. Кто нами владеет, тому мы верны и покорны, не взирая на милость и немилость, рассуждая, что Бог вас над нами определяет. И не без ума, по апостолу, меч в наказание винным, а отмщение злым носите. А руку на господина своего поднять не можем, и никогда такого в нас и в праотцах наших не бывало». Сие Давидовичи слышав, весьма их похвалили и, оставив им своих посадников, возвратились. И хотя вятичи за страх Давидовичам клятву учинили, но многие и за то их клятвопреступлением порицали.

Война Юрия на Рязань. Утилек кн. В том же году Юрий Владимирович посылал детей своих Ростислава и Андрея с войском к Рязани на Ростислава Ярославича. Но Ростислав, видя свое бессилие, ушел к половцам к Утилку и призвал его с войском. Но Юриевичи, пожегши села многие и пограбив, прежде возвратились. Святослав Олегович, видя себя от Давидовичей в безопасности, отпустил вуев своих половецких князей, дав им дары многие.

Умер Иванко Юриевич. Борис Юриевич. Глеб Юриевич. Поротва р. Любенск. Февраля 24 в понедельник преставился Иванко Юриевич. А наутро приехали к Дону братья его Борис и Глеб и, уведав о том, приехали к Святославу. И с великим плачем погребши тело его, возвратились в Суздаль к отцу с великою жалостию. Святослав тоже имел сие себе за великую печаль, ибо оного Ивана Юриевича из-за его добродетелей в великой любви и почтении содержал. И потом пошел в верховье Оки и стал на устье Поротвы во граде Любенске (417). Тут прислал к нему Юрий одного из слуг своих с письмом, уговаривая, чтоб об Иванке не печалился, обещая ему прислать другого сына. При том же прислал ему дары многие, не только ему и княгине, но и вельможам его по немало.

6655 (1147). Война Юрия на Новгород. Торжок взят. Война на смоленского. Поротва р. Голяд гр. Кучко убит. Брак Андрея I. Москва построена. Владимир Святославич. Пардус. Любенск. Сыренск. Юрий Владимирович, злобствуя на племянников Мстиславичей, неоднократно требовал от новгородцев, чтоб, Мстиславичей выслав, взяли сына его. На что они ему оправдывались учиненною клятвою отцу их Мстиславу. За что он, озлобясь, пошел с войском на области Новгородские. И, придя, вскоре Торжок взял и по Мсте всю область их разорил. Тогда же Святославу Олеговичу велел идти разорять Смоленскую область, который, пойдя вверх по Поротве, взял град Голяд, в котором людей всех пленил. И с тем послал Юрию известить, надеясь, что он новгородцев, поскольку в смятении бывших, покорит и принудит в свою волю. Но ему сильно повредила следующая причина. Юрий хотя имел княгиню любви достойную и ее любил, но при том многих жен подданных часто навещал и с ними более, нежели с княгинею, веселился, ночи напролет на скомонях (музыка) поигрывая и пия, препровождал, чем многие вельможи его оскорблялись, а младые, последуя более своему уму, нежели благочестному старейших наставлению, в том ему советом и делом служили. Между всеми полюбовницами жена тысяцкого суздальского Кучка наиболее им владела, и он все по ее хотению делал. Когда же Юрий пошел к Торжку, Кучко, не могши ни поношения от людей терпеть, ни на оных Юрию жаловаться, ведая, что правду говорили, более же княгинею возмущен, не пошел с Юрием и отъехал в свое село, взяв жену с собою, где ее посадив в заключение, намеривался уйти к Изяславу в Киев. Юрий, уведав о том, что Кучко жену посадил в заточение, оставив войско без всякого определения, сам с великою яростию наскоро ехал с малым числом людей на реку Москву, где Кучко жил. И, придя, не допрашивая ни о чем, Кучко тотчас убил, а дочь его выдал за сына своего Андрея. Полюбив же весьма место то, заложил град (418) и пребывал тут строя, пока брак Андреев не совершил. Для оного веселия звал к себе Святослава и с сыном его Олегом. Он же, не отказываясь, приехал и с собою привез Владимира Святославича, а Олег, сын Святослава, наперед приехал; его же Юрий одарил и дал ему барса. Потом приехал Святослав в день Похвалы пресвятой Богородицы, июля 28-го, и принят с великою любовию и честию. И совершив при них брак, с великим торжеством празднуя 5 дней, потом одарив Святослава, детей его и служителей, с великим довольством и любовию отпустил. Сам же по окончании веселия возвратился с детьми своими в Суздаль, а Святослав к Любеку, оттуда к Сыренску, оттуда перейдя Оку, остановился. Тут умер Святославов добрый старец Петр Илиин, который был при отце его Олеге и от старости не мог на коне сидеть, ибо был более 90 лет.

Умер Михаил митр. Совет о поставлении митрополита. Климент митр. В том же году умер в Киеве Михаил митрополит. После смерти оного великий князь Изяслав Мстиславич созвал епископов в Киев. И съехались Онуфрий черниговский, Домиан юриевский, Феодор владимирский, Нифонт из Новгорода, Мануил смоленский, Феодор переяславский. С ними князь великий учинил о поставлении митрополита совет, объявив им так: «Ныне митрополит русский умер, и церковь осталась без пастыря и начальника правления духовного, которого прежде великие князи, избирая, посылали для посвящения в Константинополь. И ныне избрать в моей воли, но в Цареград к патриарху послать из-за учинившегося смятения и многих междоусобий в них не можно. К тому же от оного митрополитов посвящения чинятся напрасно великие убытки, а скорее всего чрез сию патриархов в Руси власть цари греческие ищут над нами властвовать и повелевать, что противно нашей чести и пользы. По правилам же святых апостолов и вселенских соборов положено, да два или три епископа, сошедшись, поставляют одного. Вас же здесь есть более, того ради изберите достойного и поставьте на митрополию русскую». И после долгих обсуждений представил им Клима Смолятича, киевлянина родом, в затворничестве (схиме) бывшего. Сей монах весьма был учен философии и богословии, и учитель церкви преславный, какого прежде в Руси не было, и многие книги, к научению народа написав, издал. Этому несколько епископов воспротивились, объявляя якобы, что митрополита епископам поставлять в законах не написано и недостойно. «Ибо как мы, его посвятив, будем от него благословение принимать, с ним служить и ему поклоняться, не взяв благословения от патриарха. Мы имеем рукописание от Михаила, первого митрополита русского, которым запретил епископам без митрополита в церкви святой Софии служить (419). Посему, если он примет благословение от патриарха, тогда будем его за митрополита почитать и от него благословение принимать». Против оных Онуфрий черниговский возразил, говоря: «Нам довольно известно, что правило апостольское соизволяет двух или трем епископам епископа поставить, епископ же, архиепископ и митрополит по сути в чине посвящения равны, но разнствуют только властию, им определенною. Да и то видим, что патриарха не патриархи, равные ему, но митрополиты и епископы поставляют и, с ним служа, благословение от него приемлют. При Ярославе же поставили в Русь епископы митрополита, и вот мы имеем голову Климента, папы римского» (420). И много о том прений имея, наконец, все, кроме Нифонта новгородского, согласясь, поставили (421) Климента митрополитом июля 27 дня.

Нерей урочище. Половцы называются в помощь. Шпионы. Судимир. Горей. Угра р. Брянск, Белев, Мценск. Девяторецк. Вороблин. Томощ. Кромы. Давидовичей вероломство. Союз Давидовичей с Олеговичами. Коварство черниговских. Воинь. Святослав Олегович стоял у Нерея, и тут приехали к нему послы от вуев его с Василием половчином с 60-ю человек и сказали: «Прислали нас князи наши, велели вас поздравить и спросить вас, не имеете ли вы нужды в войсках. Если вам потребно и когда, пришлите только известие, а мы готовы и можем собрать войск, сколько тебе потребно». Тогда же прибежали к нему из Руси (от Киева) посланные от него для разведывания лазутчики и сказали, что Владимир в Чернигове, Изяслав Давидович в Стародубе живут в безопасности. Потому Святослав немедленно сына своего и Юриевича послал к половцам просить войск, а сам, собрав войска, пошел. И когда пришел к Дедославлю, тут приехали к нему еще половцы Тайсобичи. Святослав, приставив к ним Судимира Кучебича и Горея, послал их в область Смоленскую, которые, пойдя вверх по Угре, немало сел разорили. А в Вятичах бывшие от Давидовичей управители, уведав о том, из Брянска, Белева и Мценска ушли к Чернигову. Святослав же от Дедославля пошел к Девяторецку, и захватил все Вятичи, Брянск и Вороблин, и шел по Десне до Томощ. Тогда еще к нему пришли половцы с сыном его и Юриевым, которых Святослав, любовно приняв, одарил. Изяслав же Давидович был тогда в Новегородке и, уведав о Святославе, уехал в Чернигов. В то же время Юрий суздальский прислал ко Святославу другого сына Глеба в Девяторецк. И с оными Святослав пошел ко Мценску, где недолго быв, далее к Кромам на Мстислава Изяславича. Но Мстислав, уведав о том, не надеясь на курчан, с честию простясь с ними, якобы на время отъехал к отцу. Изяслав же, похвалив его, посадил его в Переяславле. Давидовичи, видя свое непроворство и опасаясь угроз Святославовых, согласясь со Святославом Всеволодичем, преступив клятву к Изяславу Мстиславичу, положили примириться со Святославом Олеговичем на том, чтоб он им владение Игорево, которое они помощию Изяславовою достали, уступил, и с тем послали послов ко Святославу. Оные догнали по пути Святослава, идущего к Кромам, и объявили ему приказ князей своих так: «Князи наши, видя, что от междоусобной брани во братии земля разоряется и люди гибнут напрасно, о чем они, весьма сожалея, велели вам говорить: если ты хочешь на них злобу оставить и примириться, то они все твое, что взяли, хотят возвратить, а о владении Игореве договор учинить и потом быть в согласии и союзе». Чему Святослав весьма обрадовался и, поверив им, немедленно мир написав, целованием креста с клятвою утвердил. В то же самое время умыслили Давидовичи со Всеволодичем Изяслава, лестию призвав к себе, поймать. Послал Владимир в Киев к Изяславу Мстиславичу брата Изяслава говорить, что Святослав многие города у них отобрал и всеми Вятичами снова овладел. И просил, чтоб он с войском как можно наискорее к ним пришел и, совокупясь, прогнав Изяслава, пойдут на Юрия в Суздальскую землю, чтоб с ним мир учинить или воевать. Великий князь Изяслав, не ожидая никоего зла от Давидовичей, а тем более от сестренича своего, поверил их просьбе и, учинив с половцами мир у Воиня, велел войскам собираться.

Коварство Святослава III. Елецкий кн. Андрей. Злой умысел на Изяслава. Совет о войне. Ольта. Нежатин. Роситин. Коварство открылось. Святослав Всеволодич, имея от вуя своего Изяслава данные грады Межибожье и Котельницу с прочими, всего десять градов, а к тому удел отца его весь, был в Киеве. Тогда прислали к нему стрый его Святослав и Давидовичи говорить, чтоб он просился у Изяслава на отеческий удел и жил с ними в согласии и покое. Он же, забыв к себе отеческое благодеяние вуя своего Изяслава, приехал к нему в Киев и, не объявив, что его дядья согласились и его из-за того к себе призывают, просился лестно, чтоб его отпустил наперед в его вотчину, обещая собрать войска и быть готовым к приходу Изяслава. Изяслав же, рассудив сие за полезно, не зная о коварстве, охотно его, с любовию одарив, отпустил и приказал ему, чтоб совсем к походу изготовился. Когда же Святослав прибыл в Чернигов, тогда же приехал с Ельца князь Андрей Ростиславич; и все оные совокупно советовали, великого князя Изяслава поймав, Игоря освободить. Но тая оное злодейское намерение, или скорее совесть их грызла, чтоб продолжением умысел их не открылся, снова послали к Изяславу просить, чтоб не умедля с войском к ним пришел, объявляя ему так: «Наши области разоряются, и мы оборонять одни не в состоянии, а кроме того по твоему обещанию тебя ожидая, терпим разорение и просим усердно, чтоб ты поспешил». Изяслав, созвав немедленно вельмож киевских, оное согласие и просьбу черниговских князей объявил, что намерены идти на стрыя своего Юрия Владимировича в Суздальскую землю за то, что он врага нашего общего Святослава принял к себе в согласие и оному против нас помогает. Оные, выслушав, говорили Изяславу: «Мы тебе и брату твоему Ростиславу на стрыя вашего воевать не советуем и помогать вам на сына Владимирова против учиненной всенародной клятвы не можем и не будем. Но еще более вам советуем остерегаться черниговских, чтоб, введши тебя в тяжкую войну, после не обманули. Ибо ты довольно им учинил, что обещанное им, отняв у Святослава, отдал затем; лучше тебе в покое быть и об устроении своего владения прилежать. Ежели же Святослав или другой кто на тебя восстанет, то мы готовы все до последнего тебе всею силою помогать и тебя защищать». Но Изяслав, не послушав совета их, сказал: «Я им обещал и клятвою утвердил, потому никак переменить слово мое не могу. А вы, если кто хочет, то со мною пойдите, а кто не хочет – оставайся в дому». И, собрав войско, пошел за Днепр и стал на Ольте, дожидаясь еще войск. Оттуда перешел к Нежатину и далее к Роситину, где, остановясь с полками, послал в Чернигов тысяцкого Улеба объявить о его приближении. Улеб же чрез друзей, верных ему, уведал обо всем совете черниговских князей, что Давидовичи и Всеволодич Святославу Олеговичу обязались клятвою Изяслава, призвав к себе лестию, поймать или убить, а Святослав им обещал весь удел Игорев уступить. Сего ради Улеб, часа не мешкав, тайно уехал к Изяславу и все ему с достаточным обстоятельством известил; но при том еще и то, что черниговские и сестренич его Святослав послали к Юрию послов союз учинить.

Верность к отечеству. Войны объявление. Изяслав, уведав о таком на него злоумышлении, немедленно назад возвратясь, стал у Нежатина и послал в Чернигов посла ко Владимиру и Изяславу Давидовичам и Святославу Всеволодичу, написав им так: «Мы после довольного рассуждения, а более по вашей просьбе учинили союз на Святослава и Юрия и положили на том, что всем вместе идти с войсками, и то утвердили клятвою, как то обычай есть отцов наших и дедов. И хотя мне к походу времени не доставало и бояре не советовали, а кроме того трудность пути препятствовала, но я, все то презрев, не хотел моего обещания нарушить, пошел к вам. И уже приблизившись к Чернигову, получил ужасное известие, что вы коварно меня к себе звали, умыслив на меня зло такое, о котором никто честный и богобоязненный человек мыслить бы не мог. Ныне желаю от вас ведать, какая моя к тому есть вина». Посланный, прибыв в Чернигов, послал ко Владимиру объявить, что он прислал от Изяслава нечто великое им объявить, но всем вообще, и просил, чтоб для того брата и вельмож призвал. Оное Владимир немедленно учинил и велел звать посла. Посол оный, без всякого по обычаю убранства придя, немедленно все повеленное выговорил. И когда он речь окончил, тогда Владимир ответствовал: «Почему неприличным или недостойным именует наше крестное целование? Ибо мы целовали Изяславу крест во правду и оного не нарушили. Скажи прямо, какая наша вина?». Тогда посол говорил: «Дошел слух господина моего князя, что вы со Святославом договор учинили, чтоб Изяслава поймать или умертвить вместо Игоря. Если сие неправда, целуйте на том крест. А я вас уверяю, который государь на любви и истине крест целует, тому будет во спасение и пользу, а кто на неправду целует, тому будет в погибель душевную и телесную, на что довольно примеров от предков слышали и сами видели». Что они выслушав, не хотели клятву дать, отговариваясь тем, что они, единую клятву учинив, оной еще не нарушили, и из-за того нет нужды снова то повторять. Но когда посол им о союзе с Юрием и Святославом с достаточным доказательством изъяснил, показав имена людей, чрез кого когда договаривалось, тогда они умолкли, друг на друга взирая, ничего не отвечали. И через некоторое время Владимир сказал послу: «Пойди ныне вон, а мы, переговорив, тебя снова позовем». После выхода посла долго князи советовались, во-первых, дознаваясь, чрез кого сия тайность открылась. Но никак подлинно дознаться не могли, поскольку тот сам был тут в совете. И оный открыл сие не доброжелательствуя Изяславу, но ненавидя неправду и не желая междоусобного кровопролития и земли разорения, которое б обязательно за поимкой Изяслава последовало. Затем думали, какой ответ дать послу. И едва в том согласясь, позвали посла, и оному Владимир в ответ сказал: «Скажи от нас Изяславу: если мы Святославу Олеговичу крест целовали, то оное невинно, поскольку Игоря, брата нашего, держит в заключении постриженного. И так как он уже монах и схимник, то выпусти его на свободу, затем мы будем в мире и тебе во всем послушны. Если же того не хочешь, то рассуди, каково бы тебе было, если бы кто твоего брата держал в заключении». И с тем посла отпустили.

Объявление войны черниговским. Вече. Объявление киевлянам. Посол, придя к Изяславу, все ему обстоятельно донес. И по оному Изяслав послал к ним с договорными грамотами, велел оные пред ними бросить и им войну объявить. Посол же, придя в Чернигов, сказал князям: «Изяслав, великий князь, велел вам сказать: Вы мне крест целовали на том, что быть в любви и союзе до конца жизни. Из-за того я, взяв владение Игорево, Новгородок и Путимль с прочими, вам отдал, Святославово имение разделил с вами поровну, а Игорево по учиненному договору я взял и ни в чем вас не обидел, но скорее хотел от других всегда вас всею силою защищать, и во всем он пред вами прав. А вы, преступив крестное целование, за все то мое к вам благодеяние лестию меня к себе звали, умыслив умертвить или поймать. Но всещедрый и правдолюбивый Бог меня невидимо от того избавил и весь ваш коварный умысел мне открыл. Из-за того на него одного надеюсь и верю, что он отмстить за сию обиду мне поможет, если ему угодно». И сие выговорив, посол бросил грамоту пред ними на землю, сам возвратился. В то же время великий князь послал в Смоленск к брату Ростиславу с объявлением обо всем том черниговских коварном умысле. А также послал в Киев к брату Владимиру Мстиславичу, который был оставлен наместником для управления Киевом, к митрополиту Климу и тысяцкому киевскому Лазарю двух мужей знатных Добрынку и Рагуила, которые, придя в Киев, возвестили обо всем Владимиру. Он же, немедленно призвав тысяцкого, велел народ созвать на вече к церкви святой Софии, а сам пошел к митрополиту и ему обо всем сказал. Потом, как уведали, что народ собрался, вышли на вече, где Владимир всем объявил: «Вот есть присланные два мужа от брата моего Изяслава, а с чем, о том они сами вам возвестят». Тогда присланные, выступив, говорили сначала Владимиру: «Поздравляет тебя брат твой великий князь Изяслав». А также, поворотясь к митрополиту, тоже поздравили. Также к тысяцкому: «Князь великий жалует вас всех киевлян и поздравляет». Тысяцкий же, выслушав, благодарил великого князя за милость от всего Киева и велел им говорить, с чем присланы. Тогда Добрынко словом княжим говорил: «Вам известно, что я по просьбе Давидовичей согласился с братом моим Ростиславом и с ними идти на Святослава Олеговича и на стрыя нашего Юрия Владимировича за учиненные нам и нашим областям обиды и вас звал с собою. Но вы мне от того отказались, извинясь, что не можете против племени Владимирова руки поднять, а на Олеговичей и Давидовичей обещали все даже и с детьми идти. Ныне же Владимир и Изяслав Давидовичи да сестренич мой, которого я имел при себе вместо сына, Святослав Всеволодич, преступив ко мне учиненную клятву и забыв все мои к ним благодеяния, тайно со Святославом Олеговичем и стрыем моим Юрием союз учинили, договорясь, чтоб меня коварно за Игоря умертвить или поймать. Но всещедрый и справедливый Господь Бог меня защищал и весь коварно злостный их умысел мне во благое время открыл, а их клятвопреступление обличил и посрамил. Ныне же, братия и чада моя верные киевляне, видите, чего вы желали и чем мне обещались, оного самое дело требует, поскольку сей их умысел не на одного меня, но скорее на весь Киев за поимку Игоря. Того ради потребно вам как возможно скоро всем вооружиться, кто может конем, другие пехотою, иные в ладьях, идти к Чернигову, не допуская времени им совокупиться и укрепиться».

Рассуждение к предосторожности. Смятение киевлян. Мятеж киевлян. Умер Игорь II. Киевляне выслушали и недолго советовались, затем от имени всех тысяцкий ответствовал: «Мы радуемся, что Господь Бог тебя, великий князь, защитил. И по желанию вашему все от мала и до велика пойдем с охотою и к тому же как возможно будем поспешать». После окончания сей речи, выступив, один муж тысяцкому говорил: «Мы хотя охотно с князем нашим пойдем, но прежде надлежит помыслить о безопасности внутренней, чтоб не учинилось такое же зло, как прежде при Изяславе Ярославиче. Злые люди, освободив из темницы, Всеслава посадили на престол и тем большое разорение Киеву нанесли. Ныне же Игорь, главный злодей князя нашего и всех нас, здесь не в заключении, но в монастыре на свободе. Ежели мы, оставив его, так просто пойдем к Чернигову, то кто ведает, что приключиться может. Того ради должно, во-первых, сей внутренней страх отнять и потом идти на Чернигов». Народ же, слышав сие, не дав времени старейшим о том рассудить, все возопили: «Убить Игоря должно». Владимир Мстиславич, слышав то, ужаснулся и говорил к народу: «Братия, князь великий того не велел, но приказал, чтоб его иметь под крепкою стражею, что учинив, будем без опасности и безбоязненно пойдем к Чернигову». Но народ кричал: «Мы ведаем, что Изяслав убить не велел, но с сим коварным и злостным племенем добрым порядком не управиться». Чему митрополит и тысяцкий прилежно возбраняли, но народ, рассвирепев, с великим криком понося Олеговичей и Давидовичей, пошли к монастырю, где был Игорь. Что Владимир видя, сел на коня и поехал к монастырю, желая упредить и спасти Игоря, но народ мост захватил, потому ему невозможно было проехать. Тогда он, поворотив, поскакал мимо Глебова двора, но народ ускорил идти в монастырь. Игорь же, слышав сие, ушел в церковь к обедне и со слезами молился. А народ, словно звери свирепые, придя в церковь, взяли его и тотчас, мантию скинув, повели. Он же, идучи, прося их о помиловании, многое о невинности своей говорил, но против свирепости бесчувственной ничто не помогало. Владимир встретил его на пути, тогда Игорь спросил его: «Брат, куда меня ведут?». Он же не успев ответить, соскочил с коня и, одев его корзном (епанчею), просил киевлян прилежно, чтоб его не умертвили, изъясняя, что если сие учинят, то брату его и ему великое поношение от братии и всех князей нанесут. И так довел его до двора матери своей, идучи с ним рядом. Народ же вместо послушания просьбы князя начали Игоря бить, между тем крепко зашибли и Владимира. Тысяцкий Владимиров Михаил хотел Владимиру к избавлению Игоря помочь, соскочив с коня, стал народ отбивать. Владимир тотчас увел Игоря в дом материн, ворота затворил и пустил Игоря на сени. Народ же, забыв Игоря, бил тысяцкого, и оборвали на нем крест с цепью и гривну златую (422), и, оставив тысяцкого, бросились за Игорем, и, выломив ворота, увидели Игоря на сенях. Тогда стали ломать двери сеней. Владимир хотел его, на приготовленного коня посадив, увести. Только Игорь не успел усесться, а народ тотчас его поймал и жестоко у дверей сенных бил. Тогда Владимир сам на него пал. Он же, еще вырвавшись, хотел уйти в дом Мстислава. Но народ так озлобился за сие, что хотели Владимира убить. Однако ж, увидев Игоря бегущего, оставив Владимира, побежали за ним и, взяв, повели на Бабин торг к церкви святой Богородицы. Игорь, видя, что его хотят убить, просил, чтоб дали ему священника исповедоваться. Но народ кричал на Игоря: «Когда вы с братом Всеволодом жен и дочерей наших брали на постели и дома грабили, тогда попа не спрашивали, и ныне поп не надобен». И тут его убив, положа на колеса, свезли на Подолие и бросили на поругание нагим. Сие учинилось сентября 19 (423). Тогда некоторые богобоязненные, сняв с себя одежды, накрыли его. Владимир, слыша, что Игорь убит лежит на торжище, послал тысяцкого Лазаря и своего Рагуила говорить народу, чтоб его отдали погрести. Народ же кричал: «Не мы его убили, но Давидовичи, которые для освобождения его хотели коварно князя великого и нас погубить. А погрести мертвого не возбраняем, потому что его более опасаться не будем». Тогда тысяцкие велели его взять и снести в церковь святого Михаила. На утро митрополит послал игумена феодоровского, велел его облечь во одежды монашеские и, взяв оттуда, снесли в монастырь святого Симеона. Там погребли его с честию.

Состояние Игоря. Сей Игорь Олегович был муж храбрый и великий охотник к ловле зверей и птиц, читатель книг и в пении церковном учен. Часто мне с ним случалось в церкви петь, когда был он во Владимире. Обряды священнические мало почитал и постов не хранил, из-за того у народа мало любим был. Ростом был средний и сух, смугл лицом, волосы по обычаюй, как поп, носил длинные, борода же его была узка и мала. Когда же в монастыре был под стражею, тогда прилежно уставы иноческие хранил, но притворно ли себя показывая или совершенно в покаяние придя, сего не ведаем, но полагаем, что Богу лучше ведома совесть человека.

Супой р. После убиения Игоря Владимир немедленно послал к брату Изяславу с известием о приключившемся. Изяслав стоял тогда с войском в верховье Супоя и, слыша про такое ужасное приключение, весьма опечалился и плакал, рассуждая, что сие убийство все ему в вину ставить будут, и говорил: «Если б сего ожидал, то б велел его далее вывести и беречь, а ныне никак порока братоубийства не избегну». Но все вельможи его рассуждали ему, что «о сем убийстве все знают, что не твоим повелением или хотением учинилось, ни даже не был причиною смятению народному, но всяк благоразумный рассудит и бессомненно верить будет, что сему убийству причина клятвопреступные и злостные князи черниговские». И сим немного его печаль умалили. После сего послал Изяслав по братию свою, в Смоленск за Ростиславом да в Городец за Владимиром, чтоб к нему с войсками поспешили.

Курчан рассуждение. Мстислав Юриевич. Глеб Юриевич. Кирема. Бехань. Попашь. Вскоре после убиения Игоря получили о том известие черниговские князи Владимир и Изяслав Давидовичи, с чем наскоро послали сказать Святославу Олеговичу, а Святослав, услышав сие, созвал всех своих вельмож в Курске и с горестным плачем объявил. В то же время пришел к нему Глеб Юриевич с братом Мстиславом из Суздаля. И когда объявили об убийстве Игореве курчанам, требуя от них общего к войне приготовления, старейшины курские, выслушав и после довольного всенародного рассуждения, представили Святославу совет свой таков: «Поскольку киевляне давно Изяславу объявили и общенародною клятвою утвердили ему на Олеговичей и Давидовичей всею их возможностию помогать, а на племя Владимирово руки поднять не хотят, да и все государство Русское имеет детей и внучат Владимировых в великом почтении, того ради вам советуем оставить войну против роду Владимирова, рассудив то, что брата твоего Игоря не Изяслав убил, но Давидовичи своею превратностию и непристойным против Изяслава и киевлян предприятием, что киевлянам, слыша, тяжко было с терпением снести. И затем оставляем на вашу волю, и что велите, то мы должны исполнять». Мстислав Юриевич, слышав о сем, немедленно возвратился в Суздаль к отцу. Курчане же выпросили себе от Глеба Юриевича посадника в том рассуждении, что оный град Святослав прежде дал брату его Иванку; а кроме того для безопасности такой, что ежели Святославу в войне не посчастливится, то сей град, как владение внука Владимирова, не будут так, как прочие, разорять, на что и Святослав, угождая Глебу, охотно поступился. И, послав полем за половцами, сам пошел со Глебом в Киремы, где Глеб хотел посажать по градам своих посадников. Но киремцы отказали, говоря: «Мы имеем князя Изяслава». Тогда пришел ко Святославу Святослав Всеволодич и послали к киремцам объявить, если они не отдадутся, то «взяв все, разорим и людей пленными учиним». Только бехане того не послушали и крепко оборонялись, так что Святослав, с потерянием людей отступив, пошел к Попашу (424). Тут пришел в помощь Святославу Изяслав Давидович и, бившись у града жестоко, едва оный взяли.

Черная могила. Изяслав, уведав, что Святослав в Киреми к городам приступал и Бехань с прочими градами отбились, а Попашь взял, совокупив войска довольные, ибо тогда пришли к нему из Смоленска и Владимира полки на помощь, пошел к Переяславлю. Тут получил известие от Ростислава смоленского, что он сам к нему с войском идет и грады черниговских князей, Любеч и другие, пожег и попленил, а при том просил, чтоб Изяслав его дождался. Того ради Изяслав пошел тихо, ожидая брата Ростислава. И, придя к Черной могиле, остановился, дождался брата Ростислава со многим войском, чему все весьма обрадовались. И, веселясь, учинили совет, собрав всех вельмож и старейшин от градов и от черных клобуков, рассуждая, куда идти против Святослава, который тогда со множеством половцев стоял по Суле. И хотя разные представлении были, иные советовали к Чернигову, иные – в Кирему, взятые грады возвратить, но Ростислав Мстиславич говорил: «Мы благодарим Бога, что избавил Изяслава от коварного злоумышления и еще, что нас совокупил. И ныне, имея довольное войско, без всякой боязни можем на Святослава прямо идти. И когда Бог поможет нам на них, тогда грады без пролития крови будут наши. Если же пойдем к городам, то нам надобно с оными биться и с поля от Святослава нападения опасаться. И сие может с немалым войска трудом продолжиться, а в поле долго нам медлить не потребно». И на сем все согласясь, немедленно пошли к Суле.

Черниговские разбежались от страха. Святослав с Изяславом Давидовичем и половцы уже совсем были в готовности на Изяслава нападение учинить. Но как только уведали, что он с Ростиславом совокупился, и они к ним идут, в великий страх пришли. И, дождавшись ночи, половцы от них едва не все ушли, и осталось их малая часть. Владимир Давидович, видя, что половцы ушли, посоветовавшись с братом Изяславом и Святославом Всеволодичем, а также оставив Святослава Олеговича, пошли наскоро к Чернигову полем, боясь, чтоб их Изяслав на пути не перехватил. А Святослав со своими другим путем к Курску побежал.

Всеволодск. Утень. Белавежа. Кудново. Олегов. Изяслав Мстиславич, уведав о том, немедленно отправив наперед легкие войска ко Всеволодску, чтоб Давидовичей перенять, и сам за оными со всем войском поспешал. Но, придя ко Всеволодску, не застали их, ибо прошли Давидовичи мимо, не останавливался. Того ради Изяслав не шел далее за ними, но, приступив, Всеволодск взял и разорил. О сем услышав другие города, где были Святославовы посадники, Утень, Белавежа (425) и в Бехани, что Всеволодск взят и разорен, оставив грады, побежали к Чернигову, чему и другие многие грады последовали, только остались в Куднове. О чем Изяслав уведав, послал наскоро и оных многих на пути перехватил, а грады оные велел сжечь. Олеговцы, слыша, что Изяслав грады оные пожег и разорил, не хотели бежать, но укрепились к сопротивлению. К нему Изяслав, придя, велел приступать. Но олеговцы мужественно оборонялись, и был бой от утра до вечера, на что Изяслав, рассудив за неполезно у таких малых градов людей терять, оставив оный, возвратился в Киев. А войска все распустил с тем определением, чтоб к зиме готовились; когда реки станут, тогда идти к Чернигову. Придя же в Киев с братиею, воздал Господу Богу благодарение. И после отправления пиров и веселия учинили совет, на котором положили, что Ростиславу, собрав верховьи войска смоленчан, новгородцев и прочих подвластных идти на низ в области Юриевы, чтоб его не допустить черниговским и северским помогать; а Изяславу после покрытия рек льдом идти к Чернигову. И так уложив, Ростислав с великою честию и благодарением от киевлян возвратился в Смоленск.

Брагин городец. Глеб Городец взял. Изяслава благорассудность. Волослава злой совет. Советы разные о войне. Глеб Юриевич к Переяславлю. Демьян Сильный. Носово. Глеб побежден. Возмутителю мзда. Олеговичи и Давидовичи, слыша, что Изяслав возвратился, послали Глеба Юриевича с войском и половцами на Брагин городец (426). Он же, придя, вскоре без сопротивления взял. Изяслав, великий князь, получив о том известие, хотя тяжко оскорбился, но, рассудив, чтоб стрыю своему Юрию не дать к войне сим малым обстоятельством большей причины, но добрым способом то отвратить, послал ко Глебу дворового своего и велел ему говорить с ласкою так: «Ты ведаешь, что у меня хотя с черниговскими война, но до вас, как брата моего и равного мне внука Владимирова, оное не касается. И я как с отцом твоим, а моим стрыем, так с тобою вражды не имею и иметь не хочу. Но что ты ныне без всякой от меня причины, послушав Олеговичей, которые всему племени Владимирову тогда только льстят и дружатся, пока могут что к их пользе получить, а сердцем всех ненавидят и ищут зла, но ты, как человек молодой, не рассудив того, мою волость взял, которую если бы ты от меня попросил, то б с любовию и честию получить мог и более. Того ради рассуди сам, что тебе полезнее. Ежели же хочешь здесь иметь владение, так как вас у отца много, то приди ко мне с любовию и увидишь, что я тебя наделю достаточною к твоему содержанию областию». Он же весьма сему обрадовался и, обещав, хотел идти в Киев немедленно. Но воевода его и кормилец Волослав, доброжелательствуя более Святославу, нежели своему господину, или скорее ненавидя Изяслава, по научению Давидовичей его удержал, а присоветовал ему идти к Переяславлю, «где сын Изяслава Мстислав еще младенец, то легко можешь его изгнать, а Переяславлем, достав, обладать, и сия область тебе будет не по милости Изяслава». В чем другие спорили, представляя: «Хотя оный и легко достанешь, но удержать тебе одному против Изяслава и на помощь черниговских твердо никак надеяться невозможно. Если же сие не удастся, то ничего не получишь и в стыде останешься». Однако ж совет Волослава превозмог, по которому Глеб, вскоре собрав свое войско и половцев, пошел к Переяславлю и на рассвете дня пришел, желая, внезапно напав, град взять. Но стражи переяславские, далеко от града его усмотрев, прибежали во град и сказали князю Мстиславу, который тогда, не опасаясь никакого нападения, спал; а также и войско все не ожидало опасности. В то же самое время половцы Глебовы, прибежав, зажгли некоторые строения пред градом, от чего во граде учинилось великое смятение. Но прилучился тогда в Переяславле быть воин славный и половцам весьма страшный Демьян Куденевич. Тот, видя, что Мстислав с войском вскоре собраться может, сел на коня да с ним слуга его Тарас, а также муж сильный, и пять служителей его. С сими выехав за град, так храбро на половцев напал, что многих на месте положил. Половцы, узнав его, возопили: «Здесь есть Демьян». И тотчас все побежали. Вскоре же и Мстислав с войском вышел, а Глеб, видя половцев в смятении и страхе бегущими, пошел прочь. Но Мстислав, укрепясь довольно, пошел наскоро за ним и догнал у Носова на болотах, где несколько от войск Глебовых побив и пленив, выгнав за болото, возвратился в Переяславль, а Глеб со срамом ушел в Городец. На сем бою Демьян много половцев и от войск Глебовых, а кроме того кормильца Глебова Волослава убив, сам весьма тяжкими раны был уязвлен, что едва жив в Переяславль приехав, вскоре умер и погребен с честию великою.

Городец в осаде. Мир коварный. Изяслав, слыша о том, сам немедленно пошел с войском своим и берендеями на Глеба к Городцу. А Глеб послал в Чернигов к Давидовичам и Всеволодичу сказать, что Изяслав на него идет и он сам противиться не в состоянии. Того ради просил от них помощи. Но они не могли или скорее не смели в помощь войска Глебу послать, чтоб совсем их не потерять, а велели ему, если немочь увидит, просить Изяслава о мире и свободном выпуске, надеясь, что Изяслав ему в том не откажет. Изяслав же, придя, обступил Городец и, не желая людей тратить на приступ, отнял все выходы и держал три дня. Между тем послал Глебу сказать, чтоб, взяв все, что его есть, шел из града. Если же не выйдет и град не отдаст, то, взяв, учиню с ним, как со злодеем. Глеб, не видя себе никакой иной ко спасению надежды, не отказываясь, выехав из града, придя в шатер Изяслава, просил о прощении. Изяслав же, наказав его, как брата, словами, во всем его простил и, взяв от него клятву, что ему через три дня ехать к отцу, сам не ожидая отъезда его, так как имел в Киеве крайнюю нужду, возвратился. Но как только Изяслав отошел, Глеб, забыв свое крестное целование, послал ко Владимиру Давидовичу сказать, что по принуждению Изяславу клятву учинил, поскольку был обступлен в Городце, и «от вас никакой помощи не мог получить, но все оное оставив, вас твердо уверяю, что всегда с вами в союзе и любви пребуду».

Преставился в Муроме князь Давид Святославич муромский, а после него воспринял княжение брат его Игорь.

Умер Самчуга, кн. половецкий. В том же году умер храбрый половецкий князь Самчуга.

6656 (1148). Война на черниговских. Венгров в помощь. Олеговичей поле. Болос. Дождь войну пресек. Венгры потонули. Изяслав, великий князь, получив от венгерского короля по его требованию венгров 3000 человек и совокупив с войском своим, а к тому выпросил немалую помощь у стрыя Вячеслава Владимировича, князя туровского, а также взял владимирский полк и со всеми пошел снова к Чернигову на Давидовичей и Олеговичей, в Киеве оставил брата своего Владимира, а в Переяславле для безопасности от половцев – сына своего Мстислава. И, придя к Чернигову, стал на поле Олеговичей, посылая ко граду войска. Но черниговские не смели за град выйти. Так стоял Изяслав три дня, пожег все села около Чернигова даже до Болоса. Оттуда пошел к Любечу и, продолжив поход 5 дней, всюду посылая разъезды, разорял и стал у Любеча. В то время пришли князи черниговские Давидовичи и северские Олеговичи, Святослав с племянником, с ними же рязанский князь и половцы. Оные, перейдя реку, стали к лесу и укрепились. Изяслав немедленно пошел на них, но поскольку в тот день такая теплота учинилась, что невозможно было ему реку перейти, только стрельцы бились через реку. Ночью же пришел дождь великий, словно бы Бог специально для пресечения междоусобного пролития крови ниспослал, что Изяслав видя, и потому что и на Днепре стал лед портиться, учинив совет со своими и венгерскими воеводам, рассудил, что стоять более невозможно. И в тот же день со всеми войсками за Днепр перешли, а на следующий день на Днепре лед рушился, чем Изяслав и все войска были порадованы, что их Бог от великого труда избавил. И пошел Изяслав к Киеву. Но венгры весьма неосмотрительно, идучи сквозь бор, хотели прямо через озеро перейти, но на средине лед обломился и часть их потонула.

Придя в Киев, Изяслав вначале воздал благодарение Господу Богу, послал к стрыю своему Вячеславу благодарить и обо всем обстоятельно возвестить. А также послал в Смоленск к Ростиславу брату с письмом, написав так: «Любезный брат, объявляю вам о походе моем на черниговских, что я, будучи там у Чернигова, на поле Олеговичей стояв, все около Чернигова пожег и разорил и нигде ничего им не оставил. Но видя, что они ко мне на бой не выходят, а я ко граду приступать, жалея людей, не велел и, оставив Чернигов, пошел к Любечу, разоряя всюду. Тут пришли против меня Давидовичи и Олегович с племянником, но река не допустила нам биться, потому что невозможно было перейти и в бой вступить. Того ради, переправясь чрез Днепр и Божиею благодатию, пришел в Киев благополучно. Тебя же прошу дать мне знать, куда ты ходил и что учинил». А также и венгров возблагодарив, войско их одарив, отпустил.

Новгородцев просьба к Юрию. Юрий требует Новгорода. Новгородцев отказ. Новгородцы, видя великие распри и несогласия между князями, и что Юрий ростовский, непрестанно на области их нападая, разорял, купцов грабил и своих не пускал, послали епископа Нифонта и с ним бояр знатных ко Юрию в Суздаль просить о мире. Юрий же, приняв епископа с честию, по просьбе его торжан всех с ним отпустил. А о мире договориться не могли, поскольку Юрий требовал, чтоб новгородцы ему клятвою общенародною утвердили, что они, взяв сына его на княжение, и впредь, кроме его наследников, других принимать не будут. А новгородцы на том стояли, что они Владимиру, отцу его, и потом старейшему брату его Мстиславу о наследниках его клятву дали и переменить без тяжкого греха не могут; особенно же, что Новгород издревле принадлежит великому князю, и если Юрий будет на великом княжении в Киеве, тогда будет и Новгород в его воли, кого хочет, того им даст.

Ярослав Изяславич в Новгороде. Святополк Мстиславич во Владимире. Изяслав, великий князь, уведав, что брат его Святополк имеет с Юрием пересылку о мире без его согласия, послал в Новгород сына своего Ярослава, а к новгородцам писал с выговором об их непостоянстве, Святополка же за его неправду вывел и дал ему Владимир с областью.

Черниговских совет. Союз черниговских с Юрием. Владимир Давидович с братьями, возвратясь от Любеча, войска распустили и сами по домам разъехались, положа на том, чтоб обменяться известиями с Юрием и требовать его совета, что далее делать. Однако ж Владимир, не дожидаясь от Юрия отповеди, вскоре послал ко Святославу Олеговичу с тем, чтоб, снова всем совокупясь, идти на Изяслава Мстиславича и его области разорять. Но Святослав рассудил, что им без помощи от Юрия на Изяслава идти опасно, и потому сам немедленно в Чернигов приехал, где, советуясь, рассудили за необходимое призвать Юрия Владимировича. И послали к нему послов просить с тем: «Ты нам с клятвою обещался идти на Изяслава, и мы в надежде той на него пошли. А Изяслав, придя с великим войском, наши области за Десною разорил и села все пожег, людей и скот попленил, а ты ни к нам, ни на Ростислава не пошел. Ныне же если хочешь на него идти, то просим не умедлить, а мы со всеми войсками с тобою идти готовы. Если же не пойдешь, то мы свободны от учиненного к тебе крестного целования и будем искать с Изяславом примириться, поскольку мы одни с ним воеваться и земли наши охранять не можем и более не хотим наших подданных войною разорять».

Глеба Юриевича крайняя дерзость. Глеб снова на Переяславль. Глеб второй раз от Мстислава побежден. Мертвая собака не кусает. Глеб Юриевич, как прежде, едва у Изяслава милость испросил и с великою клятвою обещал к отцу идти, чтоб вражду между им и Изяславом пресечь, но, преступив все то, остался в Городце, обещая Изяславу со временем обещание исполнить. Между тем, усмотрев время когда Изяслав, придя от Чернигова, войска распустил, войдя в согласие с переяславцами, неожиданно хотел Переяславль взять и, тайно собравшись, наскоро второй раз пошел с войском. Но Мстислав хотя млад был, но довольно осторожен, всегда имел на путях стражи и вестникам платил не скудно, через которых прежде нежели Глеб пришел, собрав войско, тою ночью навстречу Глебу вышел и в лесу на пути стал в укрытом месте. А в Переяславле оставил воеводу, наказав, чтоб был в готовности и, когда потребно, немедля ему в помощь поспешил. И когда Глеб, идучи, его миновал, тогда Мстислав, с тылу напав на неустроенное глебово войско, стал рубить, колоть и стрелять. Глеб хотя гораздо больше войска имел, но, не зная от кого и в каком множестве на него нападение учинилось и видя все свое войско в смятении, побежал. Тут Мстислав пленил главного Глебова советника Станиславича, в Переяславле с жестоким мучением казнил и голову его ко Глебу послал, приказав при том, что оная много зла делала, а ныне смущать и ссорить братию не будет, «а поскольку он за многие дары более Олеговичам, нежели тебе, радел, того ради пошли оную к ним как возмещение их убытков». Глеб же, прибежав с малым остатком своих, не смел более в Городце быть, забрав что мог, ушел в Чернигов.

Черниговские возмущают Юрия. Ласкания лицемерные. Послы князей черниговских и северских пришли к Юрию, бывшего тогда в Ростове, и говорили ему, с чем присланы. Потом представляли именем князей их: «Киев есть отеческое тебе и дедовское наследие, и хотя Вячеслав тебе старший брат, но он не в состоянии то принять и содержать. Из-за того Изяслав, презрев ваше старейшинство, похитил, и Вячеслав ему уступил. Но ты старший после Вячеслава и тебе оное наследие по праву принадлежит, только потребно тебе самому о том труд приложить, князи же наши Давидовичи и Олеговичи готовы тебе помогать. И когда Киев получишь, тогда твои области Ростовскую и Польскую раздели сынам твоим, как было при отце твоем. И как тогда из-за его старейшинства и мужества ради во всей земле Русской была тишина и всюду во всем изобилие и размножение явилось, так и ты можешь то же учинить». Юрий же, весьма сим прельстясь, тайно в сердце возрадовался, уповая в Киеве бульшие веселия иметь, нежели в своих владениях. Послам же, возблагодарив, отвечал, что, о том со своими вельможами посоветовавшись, ответ им даст.

Громило – мудрый советник. Войнами области разоряются. Население Белой Руси. Распорядок области богатит. Мир не в нашей воле. Ненависть Олеговичей и Владимировичей. Ответ Юриев. На утро Юрий, собрав всех своих вельмож и воевод, объявил им просьбу и представление черниговских и северских князей и требовал их совета, как бы ему великое княжение получить. На которое ему многие стали советовать, чтоб собрав войск сколько можно и совокупясь с черниговскими смело шел на Изяслава. Но старейшие, почитай, все молчали. Что Юрий видя, прилежно требовал совета от Громилы, как весьма искусного и мудрейшего более других советника, который сидел словно ничего не слышал и не разумел. И на третий княжий вопрос оный, встав и поклонясь, начел говорить: «Князь, младые ваши вельможи и советники, надеясь на вашу к ним милость, говорят, не ожидая старейших, думая, что они от матерей всю мудрость приобрели, и слова их утверждают, как непоколебимое. И когда они на войну советуют, то я как могу сказать, что лучше в дому сидеть. Ты ведаешь сам, что я при отце твоем вырос и, на войне состарившись, благодарю Бога, что никогда в том порока себе не нанес. Ныне же состарился и на войну идти не могу, из-за того и совет мой вам может будет неприятен. Но ежели совершенно хочешь от меня ведать, что из того полезно или вредительно, то тебе истинное мое мнение окажу. Во-первых, о великом княжении и на Киеве быть по твоему достоинству весьма бы честно и полезно, если б оное было в том состоянии, как было при Ярославе, отце твоем Владимире и брате Мстиславе, которые сами государством, а не ими люди владели, их князи местные боялись и как отца чтили. Но потом брат ваш Ярополк и Всеволод так упустили, что все князи равны ему быть хотят, не слушают и не почитают, но, на него восставая, воюют, области отбирают и разоряют, то и тебе никакой чести не прибудет. И хотя тебя ныне Олеговичи за старейшего почитают и отцом называют, но сие только льстя, чтоб их от Изяслава избавиться. Когда же сядешь в Киеве, то увидишь, что оные не лучше к тебе, чем к Изяславу, будут. Если мыслишь там великое владение приобрести, то напрасно трудиться о том, чтоб пустые и разоренные войнами земли искать, где уже мало и людей остается и впредь еще меньше будет, а без людей земля есть бесполезная пустыня. Здесь же имеешь в своем владении полей и лесов изобильно, а людей мало. Ты весьма изрядно рассудил, что начал города строить и людей населять. И за твое малое время сколько оные князи войнами своих земель опустошили, столько тебе, в покое бывшему, они своими людьми земель населили. Поскольку к тебе, слыша тишину и благоденствие, а кроме того правосудие в земле твоей, идут люди не только от Чернигова и Смоленска, но много тысяч, из-за Днепра и от Волги придя, поселились, и людей, следственно всяких доходов и обилий, каждогодно умножается, и для того еще полей и лесов много. Того ради советую тебе оставить их, самому прилежать дома об устроении земли. И узришь вскоре плоды сих трудов твоих, что у тебя будет более градов и сел, нежели у них. А когда людей будешь иметь довольно, не потребна тебе вся оная Русь, ты будешь всем страшен и от всех почитаем. Коли же хочешь кому-то из сыновей в Руси владение достать, то пошли с любовию к Изяславу просить, и думаю, что дать, как прежде Глебу обещал, не откажется. Не худо же и воевать, когда потребно, но при том твердо стараться, чтоб своего не потерять более, нежели приобрести можно; ибо войну начать есть в нашей воли, когда хотим, а мир – как неприятель даст. Ежели даже тебе в войне счастие будет и Киевом со всею Русью обладать станешь, но не угадаешь, когда и как примиришься, а особенно, ведая черниговских князей коварные превратности, что они никому долее, чем их польза требует, надежны быть не могут. Польза же их в том заключена, чтоб племя Владимирово как можно более утеснить и обессилить. И потому они никогда не допустят тебе с пользою мир учинить, а когда мира не будет, твоя земля всемерно людьми не умножится, но оскудеет. К тому же, оставив дома без довольного войска, надобно опасаться, чтоб болгары и печенеги, уведав о твоем дальнем отлучении, землю твою не опустошили. Если же тебе приключится в войне несчастие, то уже, конечно, чужие войска приведешь в свою землю и погубишь более, нежели найти хочешь. И плохо тогда будет у сильного и удачливого неприятеля мир просить. И сие я вам сказал, насколько разумел». Сия речь так всем люба явилась, что никто слова против не сказал. И положили, что самому Юрию остаться в доме, а для исполнения обещания послать к Олеговичам в помощь сына или двух с приличным войском, выбрав людей молодых, чтоб оные там войне обучались. Тогда Юрий, призвав послов черниговских, с таким ответом отпустил: «Я весьма желал сам к вам идти и по крайней возможности вам помогать, но получил известие, что болгары со многим войском готовятся к войне. Того ради принужден остаться, чтоб своей земли в разорение не отдать, а ко удовольствию вашему пришлю к вам сынов моих с войском». И с тем оные возвратясь, сказали, что им Юрий ответствовал.

Совет Олеговичей. Черниговские просят Изяслава о мире. Владимир Давидович черниговский, видя что напрасно от Юрия помощи просили и надеялись, немедленно созвал братию, Изяслава Давидовича, Святослава Олеговича и Святослава Всеволодича, объявил им о безнадежной отповеди Юриевой и просил их совета, представив, что если им с Изяславом не примириться, то, конечно, в осень ждать не меньшего, как весною, разорения. И так рассудив, положили вместе просить Изяслава о мире. И послали Давидовичи от себя послов с такою речью: «Брат, издревле при праотцах наших так было, что мир бывает до войны, а война до мира. Мы доселе, воевав, довольно друг другу вред нанесли, но ты за то на нас не имей более злобы, поскольку войну начали от сожаления о брате Игоре, чтобы его от заключения освободить. Ныне же он, брат наш, убит и отошел к Богу, где и нам всем, хотя и не в равном достоинстве, быть. Но затем поскольку не хотим землю Русскую губить и невинных подданных разорять, которые и так много претерпели, того ради мы умыслили с вами примириться, если ты хочешь, и на чем, о том нам объяви чрез наших посланных или чрез своих».

Ответ Изяслава. Совет Изяслава с Ростиславом. Ответ Ростислава. На оное князь великий отвечал им так: «Вы изрядно рассудили, чтоб христиан хранить. Но о мире, на чем оный учинить, вы были на сейме и, между собою советовавшись, рассудили, и точно так же и мне нужно с братиею совет учинить. И когда на чем положим, тогда к вам с известием пришлю». И, отпустив послов, немедленно писал в Смоленск к брату Ростиславу так: «Ныне присылали ко мне Давидовичи, Олегович и Всеволодич, посла и просят о мире. Но поскольку они о сем, на съезде советовавшись, положили, а я с вами прежде о том не советовался, того ради, им никоего ответа не дав, требую твоего совета. Лучше ли рассудишь мир учинить или войну, я обоих за равно приемлю. Однако рассудив, что хотя они нам много зла учинили и большее учинить хотели, но ныне мира просят, то думаю, что лучше, примирясь, быть в покое. Ибо если воевать станем, то стрый наш Юрий, им помогая, более нам во области Новгородской вреда учинит». На оное Ростислав ответствовал так: «Ты мне брат старейший и я в твоей воле. Как ты за лучшее примыслишь, я в том согласен и готов по твоему повелению с охотою исполнять. Если же изволишь на мой совет полагаться, то мой совет: для пользы всего государства Русского и всех христиан мир есть лучше, нежели война. Они начали войну и в том виновны. Но, претерпев за то довольно, ныне просят у тебя мира. То есть их стыд, а не наш, и тебе ради любви к отечеству и братии примириться честно и полезно. Только б они злобу за Игоря оставили и от того, что намерены были делать и требовали, от всего откажутся, и впредь не воспоминать письменно с клятвою утвердят. Если же злобу за Игоря отложить и требования свои оставить не захотят, то лучше с ними войну продолжать и, не давая им времени к пополнению сил, положась на волю Божию, на них и их области идти».

Совет в Киеве. Послы к черниговским. Духовные в послах. Мир с черниговскими. Утверждение мира. Епископы в послах. Сие получив, Изяслав созвал на совет брата Владимира, сына Мстислава и всех вельмож. Оным письмо Ростислава объявив, требовал их совета, в котором многие советовали, чтоб у черниговских отнятием некоторых ближних к Киеву градов силы убавить и оное миром утвердить. Но большая часть, то за неудобное или еще более к продолжению тягчайшей войны поставляя, советовали мир на прежнем учинить, на котором все согласились. И послал Изяслав в Чернигов послов: епископа белгородского Феодора да печерского игумена Феодосия (427) и двух бояр с тем объявлением Давидовичам: «Вы мне прежде по обычаю отцов наших крест целовали на том, что обиды ваши все и убийство брата Игоря оставить и злобы за то более не иметь. Но, того не сохранив, много мне вреда и обиды нанесли и хотели зло надо мною учинить. Ныне же присылали послов просить мира и об учиненном каетесь. И если вы совершенно хотите всю прежнюю злобу оставить и оное клятвою утвердить, то и я для пользы общей все то хочу оставить». Что выслушав, князи черниговские и северские, долго между собою советовавшись, договорились на том, что им впредь за убийство Игорево никакого зла не мыслить и не мстить. Изяславу же, великому князю, брату его Ростиславу и сыну его Мстиславу, а также стрыю Изяслава Вячеславу никоего зла не мыслить и не воспоминать; на всех русских неприятелей быть с ним заедино; и когда Изяслав куда для совета о Русской земле на сейм позовет, приезжать без отказа; половцев и других иноплеменников без ведома его и всех князей в Русскую землю не призывать и войны ни с коим русским князем не начинать, вместе заключая, кто будет Изяславу неприятель, тот и нам всем неприятель. И на том в церкви святого Спаса от руки епископа крест целовали. И потом, одарив послов, с великою честию отпустили. Вскоре же к Изяславу прислали своих послов – епископа черниговского Евфимия и других знатных людей пять человек, при которых Изяслав и сын его Мстислав крест целовали и их отпустили. И епископ возвратился с грамотою крестною в Чернигов, а другие пошли к Вячеславу в Туров, оттуда в Смоленск к Ростиславу для принятия клятвы. С ними же и Изяслав от себя послал своих двух человек.

Ростислав Юрьевич у Изяслава ищет удела. Ответ Изяслава. Юрия злоба на племянников неукротима. В то самое время Юрий Владимирович по обещанию послал к Олеговичам сына своего в помощь Ростислава. Но оный, будучи на пути, уведав, что Изяслав с черниговскими и северскими князями помирился, объявил бывшим при нем так: «Хотя отец мой будет на меня гневаться, что я к Олеговичам не пойду, но я имею довольную к тому причину, поскольку сии Олеговичи и отец их злодей деду и отцу моему и всем стрыям моим были и много им, удумывая, зла учинили; того ради не могу на них никогда надеяться и в дружбе быть. Изяслав же Мстиславич – племянник мой и есть старейший после стрыев после меня и не стыдно мне под его властию быть, того ради к нему пойду». И так вздумав, послал к нему одного из своих дворян обвестить о своем намерении просить, чтоб ему позволил к себе в Киев приехать (428). Изяслав Мстиславич весьма сему порадовался и послал к нему от себя человека, приказав ему сказать, чтоб ехал в Киев без опасения, обещая ему достойное к содержанию владение дать, только б он приложил о том старание, чтоб примирить с отцом своим. После чего Ростислав немедленно приехал в Киев и, отдав ему надлежащий поклон, говорил: «Отец мой меня в разделе областей с братиею моею обидел. Того ради, уповая на милость Божию, почел тебя себе вместо отца, поскольку ты есть старейший во внуках Владимировых. И я хочу при тебе служить и о Русской земле совокупно труд мой с тобою прилагать, и в том, чем ты меня наделишь, оставляю на твою волю и тем буду доволен». Изяслав Мстиславич, приняв его с великою ласкою и честию и посадив его на место, отвечал: «Отец твой всем после Вячеслава есть старейший, но не знаем, за что на нас, племянников своих, издавна гневается и, с общими нашими злодеями князями черниговскими и северскими соглашаясь, ищет всех нас отческого нашего владения лишить. Но Бог до сих пор нас от того охранил и впредь на него же единого надежду имеем. Я же вас, братию мою, и весь род Владимиров никогда в обиду не дам и в правде готов за вас душу мою положить. И если тебе отец твой достаточного удела не дает, я тебе даю грады Бужеск, Межибожье и Котельницу с двумя еще надлежащими градами». За что Ростислав весьма благодаря, с тем послал к отцу любовь Изяслава к нему объявить. Но Юрий, не переставая, области Мстиславичей, племянников своих, Смоленскую и Новгородскую разорял. Не приемля к миру никаких справедливых от них представлений, всемерно хотел Новгород у них отнять, а новгородцы слышать того не хотели.

Съезд у Городца. Речь Изяслава. Олеговичей коварство. Ответ Владимиров. Определение. Изяслав, видя, что с Юрием примириться без войны невозможно, послал немедленно Давидовичей, Олеговича и Всеволодича, а также братьев своих звать на съезд к Городцу в 14 день сентября, которые к тому числу съехались, а именно: Владимир и Изяслав Давидовичи, Ростислав и Владимир Мстиславичи, Ростислав Юриевич, Мстислав Изяславич. А северские Святослав Олегович и Святослав Всеволодич сами не приехали и послов не прислали. Тогда Изяслав, великий князь, говорил Давидовичам: «Мы мир между нами по желанию вашему и общему всех нас соизволению и союз учинили на том, что вы мне клятвою утвердились, кто мне будет неприятель, тот и вам всем, и когда на съезд позову, сходиться не отказываясь. Но ныне вижу, что Святослав Олегович и племянник его, а мой сестренич Всеволодич сами не пришли, ни послов не прислали, из чего признаю, что они со мною в любви и согласии быть не хотят. Дело же, для которого я вас звал, вам известно, что стрый мой Юрий Владимирович область мою Новгород, непрестанно нападая, разоряет и дани берет, на путях едущих купцов грабит. И хотя я к нему посылал говорить, чтобы взятое возвратил и далее обижать и области наши разорять перестал, но ничего от него полезного в ответ не получил. Того ради рассудил за необходимое на него с войском идти, да либо мир учиню, либо войною что Бог соизволит. Но без совета вашего не вступая в то, вас созвал и прошу ваше мнение мне объявить, что лучше рассудите». На оное Владимир Давидович ответствовал: «Что брат наш Святослав Олегович и сестренич ваш Всеволодич не пришли, мы то видим. Но для чего, не знаем, и оного их поступка не хвалим, поскольку мы все на том крест святый целовали, кто тебе будет неприятель, тот и нам всем, и на всякого твоего неприятеля нам быть с тобою, к чему мы и готовы». И так советовавшись, положили согласно, когда реки замерзнут, идти на Юрия – черниговским и северским чрез Вятичи в землю Суздальскую, а Изяславу Мстиславичу с братом Ростиславом из Смоленска, Святополку из Новгорода к Ростову – и всем сойтись на Волге. После окончания совета звал Изяслав всех князей к себе на обед и с великим довольством и веселием потчевал. А после обеда в тот же день все разъехались каждый во свой град.

Мстиславичей желание к миру. Тогда же Мстиславичи искали наиболее Святослава себе в любовь обратить, а злобу пресечь, и выпросил Ростислав у Святослава Олеговича дочь за сына своего Романа, и свадьбе положили быть весною.

Ростислав Юриевич в Бужеск. Изяслав, великий князь, придя в Киев, велел Ростиславу Юриевичу ехать в Бужеск, данный ему с прочими градами во владение, чтоб он до возвращения Изяслава там был и охранял границы от нападений, сказав ему: «Хотя у меня с отцом твоим вражда и я иду на него с войском, чтобы тем принудить к миру или что Бог изволит, но вам до того дела нет, поскольку ты в моей области. Ежели же ты хочешь помогать отцу, то иди к нему с миром».

Война Изяслава на Юрия. Медведица р. Предложение Изяслава Юрию. Новый Торг гр. С наступлением осени Изяслав, собрав войско немалое, пошел на стрыя своего Юрия, оставив в Киеве для управления брата Владимира, а в Переяславле сына Мстислава, наказав им крепкую от набегов половецких иметь осторожность. Сам наперед пошел к Смоленску, а полкам велел идти за собою. Когда же прибыл в Смоленск, принят от брата Ростислава с великою честию и радостию всего народа. И пребывал тут семь дней, советуясь о походе их и веселясь всякими утехами, а при том друг друга и вельмож одаривали богато. Ростиславовы дары состояли из вещей верховьих земель и варяжских, а Изяслава – от греческих и венгерских. После сего Изяслав с малым числом людей поехал в Новгород Великий, а полки свои поручил Ростиславу. И положили всем сходиться у Волги на устье Медведицы. Прежде же отхода своего послали послов ко стрыю своему Юрию Владимировичу в Суздаль просить его о мире, написав вместе так: «Отец и стрый, хотя ты нам и нашим областям Новгородской и Смоленской многие обиды и разорения учинил, с подданных новгородских дань собирал, по путям едущих грабил, град Новый Торг сжег и иные многие вреды учинил, а мы у тебя ничего не отняли, а тем более никакую обиду не учинили и из-за того положили искать отмщения и мира оружием. Однако ж, почитая тебя, как старейшего, и не желая в междоусобии кровь неповинную проливать и сами свое отечество государство Русское разорять, посылаем вас просить, чтоб ты в том нам правосудие учинил и сам пришел к нам на устье Медведицы или для разбирания жалоб и учинения мира прислал послов своих».

Изяслав в Новгороде. Пир на весь мир. Торговище. Вече. Изяслав на вече. Речь к народу. Духовные на войну. Также Изяслав послал в Новгород к сыну Ярославу и во Псков наперед объявить о своем намерении и чтоб они к войне той совсем приготовились, до тех пор пока сам к ним не придет. Сие слыша, что Изяслав сам к ним идет, новгородцы весьма обрадовались и все стали готовиться. Многие выехали его встретить за три дня езды от Новгорода, другие за два и за день, весь же народ ожидал его пред градом. А когда приблизился ко граду, встретили его за градом Ярослав, сын его, с боярами, а внутри града – епископ у врат со множеством клироса и со святым крестом. И принят был с радостию великою всего народа в день воскресный. Он же, пойдя прямо в церковь святой Софии, слушал обедню и послал подвойских по всем улицам звать всех новгородцев и псковичей от мала до велика на приуготовленный обед на торговище. И сошлось народа множество, их же всех велел пищею и питием довольствовать, которые со многими увеселениями и довольством весь день прохлаждались и ночью в дома разошлись. На следующий день послал Изяслав на Ярославов двор, велел звонить на вече, потому все новгородцы, псковичи и ладожены сошлись. Тогда Изяслав, выйдя сам, объявил им так: «Братия моя, сыновья и дружина, присылали вы ко мне многократно, принося жалобу, что стрый наш Юрий вас обижает. И мне оное весьма слышать было прискорбно. Того ради я ныне для вас и ваших обид, оставив Русскую землю, приехал сюда, а мои войска русские и смоленские отправил с братом Ростиславом к Волге, надеясь, что вы мне в том всею вашею силою поможете. Ныне вы советуйте о сем походе, чтоб тем его к миру принудить или что Бог изволит». Народ же, выслушав все, отвечали ему: «Ты наш князь и отец, ты, Владимир и Мстислав, мы все готовы с тобою куда велишь идти». И положили, чтоб не только мирские, но и духовные, могущие оружие носить, шли на войну, игумены, чернецы и причетники, кроме священников и диаконов, потребных у церквей, те да останутся для служения Господу Богу (429). И потом с веселием разошлись.

Угличе поле. Черниговских коварство. Ярославль гр. Через малое время собрались новгородцы, псковские, корела, чудь и заволочане полками своими с начальниками, с которыми Изяслав пошел к Волге. И придя на устье Медведицы (430), четыре дня ожидал Ростислава. Когда же Ростислав пришел, учинили совет великий, что делать. И видя, что Юрий их послов не возвратил, ни от себя никого не прислал, положили идти вниз в землю Ростовскую, начать войну взятием неких градов. Потому немедленно пошли вниз по Волге и разоряли до Углича поля и устья Мологи. Тут получили известие, что князи черниговские Владимир и Изяслав и северские Святославы оба стоят в своих землях в Вятичах, ожидая известия, что с Изяславом учинится, что Изяславу весьма прискорбно было. Но, положась на Бога, послали новгородцев, верховьих и русь (431) к Ярославлю воевать. В то время была уже Вербная неделя, и настала теплынь. Новгородцы же, попленив около Ярославля, со многим полоном возвратились, а от Юрия нигде войск никаких не нашли, только что во городах сидели. Изяслав, видя, что по Волге и Мологе сверх льда воды от теплыни умножилось и лед стал портиться, возвратился, отпустив полки русские и верховьи к Смоленску, а новгородцев в их дома; сами же князи Изяслав и Ростислав в Новгород поехали. И, придя в Новгород, одарив посадника, тысяцкого и других бояр лучших, недолго медля, возвратились к Смоленску, где Изяслав, недолго медля, поехал в насадах к Киеву по Днепру.

Женился Роман Ростиславич. Вскоре после того мая в 9 день Роман Ростиславич смоленский женился, взял дочь Святослава Олеговича северского.

6657 (1149). Смута Изяслава с Ростиславом. Оклеветание. Ростислава ответ. Хитрость клеветников. Изяслава неосторожность ко вреду. Ростислав выслан к отцу. Изяслав, великий князь, после прихода из Новгорода возмущен был от злых людей на Ростислава Юриевича, якобы он в отсутствие Изяслава зло умышлял, подговаривая киевлян и берендичей, если бы отец его Изяслава победил, то б ему Киевом обладать. И многие советовали ему, чтоб сего, словно змею в кармане, при себе не держав, отпустил к отцу. Изяслав стоял тогда для увеселения у Выдобыча на острове. И слыша о сем, послал немедленно насад свой в Киев, велел привести Ростислава Юрьевича к себе. И когда его привезли и дали ему особый шатер, тогда Изяслав послал к нему бояр своих объявить так: «Брат, пришел ты ко мне жалуясь, что отец тебя обидел, удела достойного не дает. Я же принял тебя, как брата, с верною любовию, не надеясь от тебя никоего зла, и дал тебе мою область немалую. Потом, отходя на отца твоего, объявил тебе о том, для чего мне учинить то нужно было, и поручил тебе охранение владений моих. Но ты, презрев ту мою к тебе любовь и благодеяние, умышлял, если отец твой меня победит, тогда тебе, приехав в Киев, брата моего, а также жену мою и сына взять и Киевом обладать, для чего подговаривал ты и киевлян и берендеев». Ростислав, выслушав то, с великою клятвою извинялся, поставляя все то клевету, на него составленную, и просил, чтоб тех людей велел ему на обличение представить, отдавая себя суду его собственному, как старшему брату. И хотя Изяслав хотел тех людей ему представить и исследовать, но клеветники, боясь, чтоб в таком следствии сами обличены не были, убеждали Изяслава, что такое следствие будет ему более вредно. «Ибо те, которые сему Ростиславову злонамерению сообщники были, не смогут избежать наказания и привлекут многих к тому, чрез что на тебя в их родах умножится злоба и ненависть, а Юрию, твоему стрыю и главному неприятелю, большая польза. Когда же, не объявляя о том никому, его отпустишь к отцу, то все забудут и оставят». Что Изяслав нерассудно приняв за истину, велел его отпустить немедленно, сказав ему, чтоб шел к отцу и просил у него прощения. И потому, посадив его в насад, дав только четырех служителей, отпустил, а имение его все взял, о чем затем весьма сожалел (432).

Возмущение Ростислава Юриевича. Война Юрия на Изяслава II. Владимир Изяславу доброжелательствует. Послы за стражею. Клятвопреступление Святослава Олеговича. Ростислав Юриевич, придя к отцу в Суздаль, пал пред ноги его, прося прощения со слезами многими. Отец же, долго наказуя его словами, сам от слез не удержался и потом, простив его, дал ему довольное к пропитанию владение. Но тот, поскольку был разжженным злобою на Изяслава, немедленно вместо примирения отца с Изяславом начал сам и через людей большую вражду вкоренять и отца поощрять на Изяслава, чтоб его лишить великого княжения, говоря: «Отец, хотя Вячеслав есть тебе старший брат, но он не в состоянии править и удержать Киев и всю землю Русскую. А ты после него старейший, тебе по достоинству будет оное принять, ибо стыд тебе, что племянник Изяслав оным неправильно обладал. Я же был в той стране и многократно от многих киевлян и черных клобуков, что тебя на престоле отеческом все желают, слышал. И кроме того Изяслав обещал тебе дать некоторый предел для сына, но не дал, а также брата нашего Глеба и меня из данных градов выгнал. Того ради надлежит тебе, совокупив войска и пригласив прочих князей, идти на него». Сия речь Ростислава привела Юрия в великое сомнение, и весьма оскорбился об обиде детей своих, а кроме того сам, поскольку издавна ненавидел детей Мстиславовых и всегда изгонял, а к тому прельстясь сказанною ему лживо склонностию к нему киевлян и черных клобуков, немедленно велел войско собирать. Их же собрав, а к тому наняв половцев немало и войдя в согласие со Святославом Олеговичем, пошел из Суздаля июля 20 дня через Вятичи к Киеву. О сем уведав, Владимир черниговский послал к Изяславу с известием, что Юрий на него идет и уже пришел в Вятичи, и при том обещался по учиненному союзу и с братом Изяславом ему помогать. Изяслав же, великий князь, велел немедленно войска собирать, а ко Владимиру Давидовичу послал своего боярина, благодаря его за присланное уведомление и обещание о помощи. А при том еще велел просить, чтоб он от себя с тем посланным послал ко Святославу Олеговичу спросить о его намерении и уведать, не согласился ли оный идти с Юрием по-прежнему против него, чтоб, ведая, в соответствии с тем поступать. И Владимир Давидович снова послу Изяслава подтвердил, что они с братом готовы Изяславу до крайней возможности помогать, а ко Святославу с оным послали от себя. Посланные, придя в Новгородок, объявили повеленное им от Изяслава и черниговских. Святослав же, выслушав послов, никакого ответа тогда им не дал, а велел идти в показанный им дом, обещав через время ответ дать. И так держал их 7 дней, приставив к ним стражу, чтоб никто к ним и они ни к кому не ходили. Между тем послал к Юрию наскоро взять от него известие, подлинно ли он на Изяслава идет, ибо он опасается ныне Изяславу от союза отказаться, чтоб, надеясь на Юрия праздно, снова в разорение, как и прежде, не придти. На оное Юрий его наикрепчайше уверил, объявил учиненные ему от Изяслава тяжкие обиды, что он, приходя с войском к Ростову и Переславлю, большую часть области его разорил и что сына его Ростислава, дав ему добровольно удел, потом безвинно того изгнал, ограбил и обругал, «чем мне великую скорбь и стыд нанес. Сего ради хочу или себя и свою честь оборонить, или голову сложить. Равно же и тебе нет страха более от него терпеть, но надлежит обиду свою совокупно со мною мстить». Святослав, получив сей Юриев ответ, призвал послов Изяслава и Давидовичей, сказал: «Пойдите и скажите Изяславу Мстиславичу: возврати мне все пожитки Игоря, брата моего, и я с тобою буду; ежели же того не возвратишь, то я принужден свое искать, как мне Бог поможет». Послы те, возвратясь в Чернигов, объявили оное Владимиру и Изяславу Давидовичем. Владимир же послу Изяслава объявил, для чего их Святослав долго без ответа держал, что к Юрию посылал и какую отповедь получил; ибо они, будучи там, не могли ни о чем том, поскольку были содержаны под крепкою стражею, уведать, а Владимир уведал то через приятелей. Посол Изяслава, возвратясь в Киев, все Изяславу донес. Потому Изяслав, как желая Святослава от предпринятия того клятвопреступления удержать, так и чтоб о подлинных намерениях и состоянии войск его уведать, немедленно послал ко Святославу другого посла говорить, что он союз с ним учинил с тем договором, что прежнюю вражду за Игоря прекратить и оставить, а также пожитков и убытков никаких не взыскивать, и оное клятвою с крестным целованием утвердил. «А ныне, видя, что стрый мой Юрий на меня с войсками идет, снова то прежнее, забыв клятву свою, воспоминает; и если он в том прежнем своем обещании твердо стоит, то я доволен, а ежели хочет прежнее поминать, то уже клятву свою нарушил; но я не боюсь, ибо я на Юрия без вас ходил не боялся».

Ярышево. Родилась Мария Святославишна. Союз Юрия со Святославами. Черниговские Юрию отказали. Записи мирные. Юрий тогда, придя, стал у Ярышева, где пришли к нему Святославы оба, Олегович и Всеволодич, августа в первый день, и званы были к Юрию на обед. Посла же Изяслава Святослав, не держав, обратно отпустил, сказав ему: «Скажи Изяславу, что я сам с ним в Киеве о том говорить буду». На другой день, то есть августа 2 числа, на восходе солнца родилась Святославу дочь, и нарекли Мария. После отправления пиров начал Юрий со Святославами советоваться, как идти на Изяслава. На это Святослав Олегович отвечал: «Изяслав нам главный неприятель, потому что брата моего убил, имение ограбил и области наши попленил и разорил; того ради мы положили идти на него вместе с тобою и отмстить за обиду нашу и твою». На чем согласясь, клятвою утвердились. И в тот же день августа 5-го Юрий пошел со своими полками, а Святослав за ним на другой день. И, сошедшись, послали вместе послов в Чернигов ко Владимиру и Изяславу Давидовичам звать их с собою в союз на Изяслава. Но Владимир им в том отказал, объявив, что прежде они с Юрием союз на Изяслава имели и, поверив его клятве, когда он обещал сам придти или войска достаточно прислать, войну против Изяслава начали. «Но Юрий не только сам не пришел, но никакой помощи к нам не прислал, а Изяслав, придя, наши области пожег и попленил даже до Любеча, а также по Десне и за Десною города наши пожег и разорил. Из-за того, опасаясь большего вреда и подданным нашим разорения, принуждены были у него мир просить, в чем он не отказал, и при том учинили с ним твердый союз, который клятвою с крестным целованием по обычаю праотцов наших утвердили, и записи за нашим подписанием дали, и ныне не можем душою нашею играть и клятву нарушать». Так извинясь Юрию, послов его отпустили, а к Изяславу наскоро с известием обо всем том послали, объявляя ему, что Святославы оба с Юрием на него идут.

Белая Вежа. Супой р. Юрий, слыша, что Давидовичи ему отказали, пошел на Белую Вежу старую и стоял тут целый месяц, ожидая половцев и от Изяслава присылки о мире, ибо весьма опасался на него наступать, а желал только для сына предел во владение получить. Но видя, что от Изяслава никакого известия нет, пошел к Супою реке. Тут приехал к нему Святослав Всеволодич, который весьма не хотел против вуя своего Изяслава воевать, но, опасаясь стрыя Святослава, не смел от него отстать, поневоле с ними соединился. А также и половцев множество к Юрию на Супой пришли. Тогда Юрий весьма ободрился, видя у себя столь великое воинство.

Стряков р. Изяслав Мстиславич, как только о приближении на него Юрия уведал, немедленно послал в Смоленск к брату Ростиславу, объявив ему, что Юрий уже Смоленскую область миновал, идет прямо к Киеву, чтоб с войском как можно к нему поспешал. А также послал и ко Владимиру Андреевичу, племяннику своему, чтоб он, собрав владимирское войско, немедленно шел к Киеву. И Ростислав, имея уже в готовности собранные войска, вскоре пошел к Киеву, а Юрий пошел к Переяславлю и стал у Кудинова сельца, перейдя Стряков.

Владимир Андреевич владимирский. Вятичево. Лоница р. Зверинец. Юрий ищет примирения. Изяслава высокоумие. Увещание епископово к миру. Изяслав презрел совет. Владимир Мстиславич был тогда в Переяславле с поршанами в осаде и стоял в поле за краем слобод, но Юрий на него не наступил. Изяслав же, получив известие, что Юрий уже у Переяславля, немедленно велел войскам идти туда. Но вельможи киевские прилежно ему советовали и просили, чтоб он со стрыем своим не воевал, а дал бы сыну его одну область, помирился и крови напрасно не проливал, представляя при том, что всенародно вспоминают данную от всех киевлян добровольную клятву о верности его детям, никто против сына Владимирова биться не хочет. Он же им отвечал: «Если бы стрый мой Юрий один на меня с сынами своими пришел, то б я ему дал область, которую бы он сам хотел, а крови бы не проливал. Но поскольку он привел с собою врага моего Святослава Олеговича и половцев неверных, то лучше хочу с ним, положась на волю Божию, биться. И вы все киевляне пойдите со мною, чтобы я мог, имея силу, лучше умириться, ибо в избе сидя договор с неприятелем нападшим чинять уже как бы поневоле. И мне здесь запереться или его о милости просить был бы стыд пред всею братиею». И так киевляне пошли все с Изяславом к Переяславлю и с ним Владимир Андреевич со владимирским полком. Тогда пришел к нему в помощь Изяслав Давидович с войском. И стали у Вятичева, выстраивая войско, где пришел к ним Ростислав Смоленский со всем его войском. И тут учинив совет, переправились через Днепр, а оттуда пошли на Ольту. Тут пришло к ним известие, что стрельцы Юриевы, перейдя Стряков, идут с половцами к Переяславлю, вооружась. Изяслав же и Ростислав велели немедленно войскам своим исплечиться (433) и пошли к Переяславлю. В то время привели к ним половца, взятого у Переяславля. Оный сказал, что они пришли от Дона и что Юрий намерен Переяславль взять или крепко обступить до прихода Изяслава. Изяслав, слыша то, велел половца убить, а черных клобуков и своих молодых людей послал наперед; за ними сами, выстроившись, со всеми полками пошли к Переяславлю. Стрельцы же Изяславовы и берендеи, придя ко граду, тотчас Юриево войско от города отбили и гнали их до самых его полков. Изяслав с братиею, перейдя Лоницу, стали позади града по Трубежу, а Юрий, стоя у Стрякова 3 дня, в четвертый на утренней заре пошел мимо Переяславля и стал между валом и по той стороне Трубежа за зверинцем у Рощеня. И так стояли половцы, ведя бой через реку со стрельцами Изяславовыми. К ночи же стали Изяслав со своими по Трубежу, а Юрий у Рощеня. И той ночью прислал Юрий к Изяславу боярина своего говорить, что «ты приходил на меня в Ростовскую область и оную разорил, ты же у меня старейшинство отнял сам собою против закона и обычая отцов наших, великое княжение и Киев престольный град взял. Сего ради я сюда пришел с войском мстить тебе за свои обиды. Однако ж, брат и сын мой, я, не желая крови христианской из-за уделов проливать и Русскую землю междоусобием разорять, послал к тебе говорить, чтобы ты, также храня Русскую землю, отдал мне Переяславль с пределом его, где я посажу сына моего, а ты оставайся на Киеве во всех пределах царствуя. И ежели не хочешь и сие учинить, то оставляю суду Божию, который правому всегда помогает и наутро, может, явит истину». Изяслав же, не приняв сего предложения, посла Юриева без ответа отпустил и утром рано, выступив со всеми полками, стал пред градом на болони (ровном месте), укрепясь обозом. И, выслушав обедню, пошел к епископу Евфимию, который тогда был болен. И епископ со слезами просил его, чтобы с Юрием помирился, представляя ему, что «избавив невинных людей от смерти и Русскую землю от тяжкого разорения, от Господа Бога спасение и милость получишь, ибо если даже ныне тебе против Юрия и счастие послужит, то он имеет владение великое и войска множество, может снова с большим войском прийти и свою обиду отмстить. Ты же мало можешь надеяться на Давидовичей, которые легко могут тебя в надежде обмануть; еще и киевляне, памятуя данную клятву отцу Юриеву, а твоему деду, за тяжкий грех себе против Юрия биться поставляют». Но Изяслав, еще более присылкою Юрьевою и советом злых возгордившись, наделся на многочисленность войск своих, весь совет епископа и киевских вельмож презрел, говоря: «Я Киев и Переяславль достал головою моею, ныне же незачем давать сыну Юриеву Переяславль и посаживать врага возле боку моего».

Совет миру всегда полезнее. Бой не вовремя. Изяслав побежден. После сего Изяслав, придя в шатер, велел немедленно всем войскам выступить и пошел на Юрия, выстроясь к бою. Юрий тогда, отступив, стоял за Янчиным селом и не наступал на Изяслава. Так стояли друг против друга до сумерек. Тогда Изяслав созвал еще Изяслава Давидовича и Ростислава Мстиславича со всеми боярами на совет, на котором Изяслава, ведая его к битве охоту, наставляли, чтоб идти за Трубеж на Юрия. Старшие же советовали не ходить, представляя, что Юрий пришел отнять у Изяслава Переяславль и, трудясь, ничего учинить не могши, поворотился прочь, «и тебе нет нужды за ним гонять и себя без нужды в страх отдавать». Но несмышленые, а кроме того злобою преисполненные, не на свою, но на чужую храбрость надеющиеся, весьма прилежно к бою советовали, говоря: «Бог Юрия, как главного твоего злодея, к тебе привел, и не надобно тебе его отпускать так просто, чтоб впредь не покушался». Сей совет весьма был Изяславу приятен, и повелел, вооружась, всему войску идти на Юрия. И тогда перешел Трубеж и, не восходя на гору, стал на лугу против Куничьих ворот. Было сие уже на заходе солнца. Юрий, видя время позднее, велел полкам своим входить в обозы, а для осмотра войск Изяславовых послал разъезд, который увидев, Изяславовых полков молодые тотчас за ними погнались, но отъезжая стража Изяслава, не рассмотрев внятно, закричали, якобы все войско Юриево идет. Изяслав, слыша то, немедленно выступил в поле ко Красному двору. Что видя, а также возвратив свои полки от обоза, Юрий и Святослав пошли со всеми войсками на Изяслава и, перейдя вал, остановились, смотря друг на друга. Стрельцы же между полками стали биться. И так стояли до самого вечера. Тогда Юрий со Святославом, оборотив свои полки, пошли к обозу, а Изяслав стал думать со братиею, что делать. Тогда многие говорили – возвратиться в обоз, а другие рассуждали, что Юрий бежит и надобно гнать за ними, по меньшей мере обоз отнять. Потому Изяслав немедленно со всеми полками наступил, но в том весьма обманулся, ибо Юрий немедленно полки свои снова, от обоза возвратив, построил: на правой стороне сыновья Юрьевы, а на левой Святослав Олегович с племянником своим, в средине сам Юрий с тысяцким своим. И уже солнце заходило, когда бой начался. И была с обоих сторон сеча великая, где наипервее поршане, которые наиболее к бою советовали, из полков Изяславовых побежали. Потом переяславльцы, желая Юрия себе князем иметь и прежде боя пересылку тайную с ним имея, побежали. Полки же Изяславовы и Ростиславовы, видя сие, пришли в смятение, однако ж долго бились. Изяслав Давидович наступил на полки Святослава Олеговича и половину Юрьевых полков так смял, что сквозь их проехал, и видя, что половцы все побежали, оных гнав, многих побил; а у Изяслава Мстиславича киевляне побежали. Он же, видя такое над собою несчастие, отворотив с малым числом людей, едва смог уехать. И, переехав чрез Днепр под Каневым, с одной третью только прибежал в Киев. Было сие августа 23-го.

Юрий после сей победы утром рано въехал в Переяславль и воздал благодарение Господу Богу. И, пробыв в Переяславле через три дня, пошел со всеми полками к Киеву; приблизившись же, стал на лугу против церкви святого Михаила в Выдобычах.

Совет с киевлянами. Киевлян Изяславу отказ. Изяслав из Киева. Изяслав, великий князь, советуясь с братом Ростиславом, созвали киевских вельмож, требуя их совета, что делать с Юрием, могут ли они еще, собрав войска, за Изяслава биться. Но киевляне, так как тогда весьма поступком Изяслава, что их совета о мире не принял и так много людей нерассудно потерял, недовольны были, а кроме того столько и силы, чтоб Юрию противиться, не имели, ответствовали им: «Господа наши князи, ежели хотите, чтоб мы вконец погибли и разорились, то биться за вас еще несколько будем. Но поскольку лучшие люди наши в бою побиты и пленены или без коней и оружия возвратились, иные в разные места разбежались, того ради просим вас, чтобы нас к последней погибели не приводили. Сами пойдите в свои области Владимир и Смоленск и там старайтесь войска собирать. Мы же довольно ведаем, что нам с Юрием не ужиться. И когда вы войска соберете, тогда можете снова сюда прийти. Мы же, как только полки ваши увидим, будем готовы тогда возможную помощь вам учинить». И так положив, немедленно Изяслав, взяв княгиню с детьми и митрополита с собою, отъехал во Владимир, а Ростислав в Смоленск. Так познал Изяслав высокоумие свое, сколько вредно презирать советы старых, а последовать умам молодых и неискусных в воинстве людей, которые более умеют о богатом убранстве, словно жены, и лакомой пище и питии рассуждать, нежели о войне; ибо они, не видя неприятеля и не смея к нему приблизиться, побеждают и добычи делят. И таковые у нерассудных князей более милости и чести, нежели храбрые и мудрые воины, получают. Но когда беда приключится, тогда в них ни ума, ни верности нет, страхом объяты, как трость ветром колеблемая, не знают, куда самим деваться, и, учинив худо, на невинных свою вину и безумство возлагая, ещ более вред наносят.


ПРИМЕЧАНИЯ

413. По сему видно, что торки и берендеи, так долго под властию русскою и близ Киева бывшие, не были христиане. Чему тогда удивиться нельзя, поскольку как греки, оставив науки и проповедь слова Божия, о богатстве и роскоши прилежали, так и русские учители о проповеди не более их старались. И хотя видно, что иногда ученые митрополиты и епископы бывали, да они от невежд неученых из-за ненависти презираемы и гонимы, что и проповеди немало препятствовало. Некоторые же и из-за того о том прилежать не хотят, что им от идолопоклонников и магометан более, нежели от христиан, дохода бывает; ибо оных как духовным, так и гражданским начальникам по малой причине утеснять и обирать есть добрые способы, из-за того что они из-за отличия веры не легко жаловаться могут, и потому о них к обращению прилежать нужды никому не было. Таковых вот словами, а не делом подобящихся апостолам проповедников и мне доводилось видеть, как в Сибири митрополит, посылая некоторых идолопоклонников крестить, посылал их надзирать и поучать. В 1721 году послан от него был архимандрит в уезд Верхотурский, который, прибыв к Бисерте, к черемисам, более прилежал мед, лисиц и белок собирать. Черемиса, не зная, чем его унять и самого его лучшему поведению научить, взяв его зимою, привели к проруби и говорили: «Нас купая в воде, сказывал, что лучше мы будем, а ты делаешь нехорошо, того ради мы тебя купаем, чтоб ты лучше жил», и купали его 3 раза, вынимая, и потому он поклялся к ним более для посещения не ездить. Из-за этого он, ко мне приехав, жаловался, но после расследования от митрополита был наказан. Еще же неудобно быть проповеди действительной, если проповедники языка того совершенно не знают, да к тому еще достаточно сами не учены, как я видел в Сибири проповедь Филофея митрополита остякам, которых только купали, затем кресты и рубашки налагали, за это лисиц, куниц и белок обирали, в прочем так, как прежде, неучеными оставляли; ныне же, благодаря Бога, видим в газетах многие тысячи каждогодно крещеных.

414. О браке Олега нигде не упомянуто. По сему видно, что женат был на княжне половецкой, дочери Осолука, а выше показано, что и сей Святослав женат был на половецкой, чрез что они всегда от половцев к разорению государства помощь имели.

415. Как Святослав, сын Ярославов, за изгнание брата Изяслава, так еще более сын его Олег за беспокойство и разорение от половцев государства всюду любовь к себе в народе потеряли. К чему наиболее дало причину, что он сначала сам женился, а потом и сына женил на княжнах половецких, как главных неприятелей русских; и из-за этого у всех историков мало что к славе их рода находится, не только оные, но и косвенно относящиеся, как например домовные о браках, рождениях и тому подобные обстоятельства опущены, и неизвестно, на ком кто женат был, а поскольку здесь именует вуев Святослава Осолуковичей, по тому видно, что Олег женат был на княжне половецкой Осолуковне.

416. Пултеск, Дедославль и Добрынск где были, неизвестно, но явно, что на южной стороне Оки, ибо и река Осетр там. Может, Дедославль ныне Дедилов зовется. Беркостены же берендеи или иное войско, от какого-либо обстоятельства по-сарматски именовавшееся, точно не известно.

417. Река Поротва, или Протва, впадает в Оку с северной стороны выше Серпухова 12 верст, но близ устья города ныне никакого нет, выше же города Боровск и Борисов; но городища запустелые многие по Оке и Поротве видимы, которых имена неизвестны, и в Большем чертеже многие не упомянуты.

418. О построении Москвы в Раскольничьем манускрипте точно, как здесь, написано; в Голицынском и Никоновском, что Юрий был в Москве, и в Хронографе заложение ее 1151 году, когда и Владимир строен. Иные же строение ее хотя весьма старее сказывают, производя имя ее от Мосоха, чему несколько и Стрыковский, об имени русском сообщая, согласно пишет, но без доказательства. Другие имя производят от бывшей деревни Мскотовы, чему видится то причиной, что писали отдельно об убиении Кучковичами Андрея Боголюбского и о строении Москвы Даниилом Александровичем, не справясь с историями, басню сложили. Имя же Москва сарматское, значит крутящаяся или искривленная, думаю, от того, что течением весьма много излучин делает, да и внутрь Москвы оных не скудно. Страленберг имя сие производит от деревни, прежде бывшей, Москвы; но сие, видится, вымышлено тем, кто сложил басню об убиении Андрея Боголюбского Кучковичами и о построении Москвы Данилом Александровичем, не справясь с историею, потому что при прадеде Даниилове, Всеволоде III, Москва уже была. Что же Стрыковский и другие от Мосоха, внука Иафетова, производят, о том достаточно выше в главе 30 показано.

419. Странный закон митрополита, чтоб епископу без него в его церкви не служить, а священнику простому позволено, и епископова литургия ничем от простого священника не отличается. Церковь же не для митрополита, но митрополит для церкви учрежден.

420. Голова Климента, папы римского. Сей Климент святой что муж был благочестивый, сослужитель и помощник апостола Павла, оное бесспорно; но что о смерти его сказывают, якобы послан был от цезаря Тиберия в ссылку за Черное море и там по повелению его ж брошен в море, сие у древних не весьма доверие вызывает. О мощах же его, как выше показано, н. 187, что царь греческий целые мощи или тело дал, а здесь упоминает одну голову. Употребление сей головы на посвящение значило преимущество и власть папы Римского над церковию русскою. И если писатель в том смысле сказал, то весьма нерассудно, не разумея, что тем вина разъединения на церковь восточную возлагается, ибо разъединению сих церквей другие пункты причиною были, касающиеся веры, как например о евхаристии, об очистительном огне, о происхождении святого духа, а также и власть и непогрешимость папежская. А хотя бы папа Климент подлинно в его время власть над церковью восточною имел и его голова в Киеве была, но церковь русская римских епископов власти подвержена никогда не была, и ныне еще меньше оной под властию почитать можно, если бы и то кто признал, то последнее, что есть возложение рук с молитвою и молением, к принятию достоинства или власти учения слова Божия и проповеди нужно. О власти же архиепископов римских над всем христианством есть весьма неправое мнение, и от всех разных исповеданий достаточно опровергнуто, что здесь изъяснять не требуется.

421. Сие поставление митрополита так много прений и доводов неправых произвело не из-за чего иного, как потому что Нифонт себе или Феодору владимирскому по дружбе домогался или хотел власть государя над духовными против писания святого и точных христовых слов умалить, невзирая на то, что прежде уже в Руси во употреблении оное было, как например в 1051 году Ярослав Иллариона митрополита и Святополк в 1096 году Никифора епископами поставили, рассудив довольно, что для поставления в Константинополь посылать не только убыток напрасный, но вред немалый государству, поскольку тогда русские государи с греческими часто войны и союзы имели, а митрополиты, будучи в Руси в великом почтении и власти, по нужде будучи подчинены патриархам, могли более грекам, нежели своим государям, верность соблюдать. И хотя оное тогда было не сохранено, но после снова во употребление введено, и лишь Иоанн царь I и Великий оное отменил, смотри гл. 48. Что же об издании книг сего Климента воспоминает, то до нас ни единые не дошло; может, от ненависти истреблены, как Христос сказал: «Пророк не имеет чести в своем отечестве».

422. Гривна может значить трояко: 1) Фунт веса; и до сих пор многие в простонародье фунт гривна и гривенка именуют. 2) Деньги с древности счисляли фунт серебра или его цена, н. 122, 361, 378 [?]. 3) Гривна называлась и цата (подвеска), которые знатным, а более военным, как и цепи златые, от государей носить на шее давались, что видим в глубокой древности в Библии славянской в Притчах, гл. 25, Песни, гл. 4, и Осии, гл. 2, усерязи и манисто переведено; ныне же у офицеров именуемы знаки. О тысяцких упоминается н. 390, но здесь тысяцких трех разных княжений именует.

423. Сей Игорь причтен во святые, как то в Минеи Четьи, июня 25, положено, но когда и кем, не показано. В Прологе объявлено, что при погребении его гром был и столп светлый виден над церковию до небес, потом у гроба его сами свечи засветились, но этого ни в едином древнем манускрипте не показано.

424. Киремы предел был области Киевской в верховьях рек Остры и Супоя. Имя сие если естонское или мордовское, значит медвежьи, как например в Естландии был град Киремпе, по-русски Медвежья голова; Кирема река, впадающая в Волгу, по-русски Медведица. Может, Кимры сами Киремы именовались, что их герб медведь утверждает, гл. 24. Грады же Бехан, Попаш, Утен где были, неизвестно. Беловесь выше по Супою, н. 425. Олегов до сих пор на Днепре известен и Куднов в Черниговском полку.

425. Беловесь в некоих манускриптах Белавежа именована, в Большом чертеже, н. 128, в верховьях Остри реки; может, казары, пришедшие из Беловежа от устья Днепра, поселясь, так именовали, н. 291 [?], 367.

426. Брагин городок есть тот же, что выше Городец, Юриев и Острь именован, и ныне Острь именуется, н. 290.

427. Сие о послании епископа во всех манускриптах так точно, а в Никоновском так, как н. 314, 326, для утверждения власти духовных искажено.

428. Сие сказание со сластолюбивым и свирепым нравом Ростислава, видится, не в согласии; но более веры заслуживает, что он от отца для ухищрения Изяслава послан, что и открылось, н. 432.

429. В древних написано оставить цело поставленного, что разумеет только священника, а цело значит пострижения посхимленного. Что же духовные, а особенно чернецы, в войске служили, оное давно употребляемо, как то от греческих и римских историй видим, особенно у папистов; и великое в том коварство показывалось, что они сами, всеми образами об уменьшении власти и чести государей прилежа, под видом ревности к вере кардиналов, епископов и попов в главные воеводы определяли. У нас же хотя иногда тот или другой митрополит или патриарх в снискании власти над государем довольно себя обличил, однако ж над войском начальствовать никто не осмеливался. А что в войске духовные были, то и поход Димитрия V против Мамая изъявляет, что чернецы действительно в сражении были побиты, хотя оная история в Синопсисе многою ложью и враками наполнена.

430. Медведица река, по-мордовски Кимера, как они и текущую в Дон Медведицу именуют, н. 323, 424. Может, и село Кимра так же именовалось, да русскими испорчено. Сия река, видимо, тогда границею была Ростовской и Новгородской областей; ибо прежде и после войска великороссийские тут собирались, из-за чего Кашин к Великой Руси принадлежал; но после оный и Углич приобщены к Белой Руси, Кашин к княжению Тверскому, а Углич к Ростовскому.

431. Выше Изяслав говорил новгородцам, что для них, оставив Русскую землю, пришел, а здесь снова войска русские от новгородских и смоленских различает, именуя смоленчан верховьими, а Русь только киевлян разумеет, как всегда Киевскую только страну именует русскою. В ином же манускрипте с приложением просто Русская, а Суздальская – Белорусская именованы, н. 389. Ярославль здесь впервые упомянут, вероятно, что Ярослав Великий, будучи владетелем Ростова, сей построил.

432. Сей Ростислав в некоторых манускриптах оправдан с порицанием Изяслава, особенно у Симона епископа и в других, которые, ненавидя, Изяслава обвинили; однако ж сие довольно, н. 428, видимо, что от Ростислава такое злодеяние учиниться могло. Сей Ростислав насколько властолюбием, настолько злостию наполнен был, что никогда покоя не хотел и отца на многие несчастья приводил, за что и братьями нелюбим был.

433. Исплечиться, один рукав спустить, чтоб оружием, а скорее из лука свободнее действовать, как то ныне татары в бою делают, а наши, для легкости кафтаны скидывая, более в одних камзолах бьются.



<< Назад   Вперёд>>