Глава 5. Второе путешествие и пребывание в Харькове до ареста
   О предстоящих намерениях Павла Дмитриевича и его планах проникновения в Россию, на этот раз через Бессарабию, я знал еще меньше, чем при первом путешествии, перед которым мы виделись. Он и на этот раз хотел по дороге заехать ко мне в Прагу, чтобы передать мне некоторые документы и подробно переговорить и, может быть, проститься. Но в последнюю минуту ему пришлось почему-то переменить маршрут, и он проехал через Вену, не заезжая в Прагу. Известил он меня об этом кратким письмом, в котором говорил, что более подробное письмо, а также и некоторые документы, которые он не хотел доверять почте, будут мне доставлены одним верным лицом. Не знаю, что он написал или хотел написать, но получил я некоторые касающиеся его документы лишь после его смерти.

   В письмах своих из Кишинева, откуда он предпринял свою вторую поездку в Россию, он касался главным образом возмутительных приемов румын в насильственной денационализации русских, живущих в Бессарабии. Перед своей первой попыткой проникнуть в Россию и после нее он так же страдал душой при виде насильственной полонизации в восточной части Польши.

   Как и перед первым путешествием в Россию, в Кишиневе нашлись люди, очень тепло отнесшиеся к брату, при помощи которых он готовился в путь. Вот что писал об этом периоде Ю.Ф. Семенов в «Возрождении» (от 15 июня 1927 года) уже после смерти Павла Дмитриевича: «Там он познакомился и подружился с одной большой семьей, где душа его была согрета вниманием и любовью четырех поколений. Старый князь, такой большой, грузный, в Париже столь вялый и неподвижный, тут, на русской границе, накануне ее перехода весело играл с маленькой девочкой в мяч, шутил, смеялся, говорил стихи и даже пел. И маленькая девочка, когда ее большой друг ушел в неизвестность, молилась каждый вечер в своей кроватке «за дядю Павлика».

   О семье этой с любовью пишет и сам Павел Дмитриевич в конспективном описании своего второго путешествия, озаглавленном им «Материал для воспоминаний». В нем он рассказывает, как он готовился к своему путешествию, описывает переход границы и все те сорок дней, которые он провел на свободе уже будучи в СССР. Набросок этот был составлен им в Харькове, когда он, находясь на нелегальном положении, скрывался там под чужой фамилией. Помечен он 3 июля 1926 года, следовательно, он был закончен всего за десять дней до ареста брата. Нелегальным способом этот набросок был доставлен за границу. И хотя по понятным причинам на нем было написано: «конфиденциально», но, очевидно, он предназначался со временем для дальнейшей разработки и опубликования. Конечно, написание его и особенно пересылка за границу представляли большой риск. Можно думать, что причины, побудившие Павла Дмитриевича на этот риск, были следующие. Считая, с одной стороны, очень важным, чтобы его очерк дошел до друзей и стал известен в эмиграции, а с другой стороны, не будучи уверен, что ему удастся вернуться за границу и даже более, боясь, что при обыске или аресте документ может попасть в руки большевиков, брат считал меньшим риском, не только для себя, но прежде всего для других, доверить свой очерк своему спутнику по путешествию в Россию, чем оставлять этот очерк у себя на руках. Действительность в полной мере оправдала этот его на первый взгляд такой рискованный шаг.

   В письме от 5 мая 1926 года Павел Дмитриевич писал: «Т. к. живу инкогнито, то почти никого не видаю. После 25-го, вероятно, начну передвижение».

   3 июня он писал в Париж: «Думаю сегодня отправиться в путешествие. Если осенью не вернусь в Париж, то обращусь, вероятно, зимой, перед Рождеством относительно присылки с. – хоз. орудий, для чего Ю.Ф. и Мих. М-а убедительно прошу согласно оставленной мной инструкции похлопотать для общего дела убежденно и рьяно, как М.М. умеет». (Дело шло, очевидно, о денежных средствах. Ю.Ф. и Мих. М-а – Ю.Ф. Семенова и М.М. Федорова. – П. Д.)

   До своего ареста Павел Дмитриевич пользовался для переписки несколькими заранее условленными именами. Первая лаконическая открытка была получена от него из Одессы от 9 июня 1926 года: «Дорога была очень тяжелая. Приехал благополучно. Привет друзьям. Mux. Петров».

   В чем именно заключалась эта тяжесть, видно из его уже упоминавшегося выше очерка «Материал для воспоминаний», который и приводим здесь полностью. (Тремя звездочками в тексте этих «Материалов» обозначены имена целого ряда лиц, как проживавших в Румынии, так и находившихся в России.)



<< Назад   Вперёд>>