В. «Земское государство»
   Проф. Дьяконов (И. с. С. 298–299), следуя за проф. Сергеевичем, находит наши мнения об основах первобытного государственного союза недоказанными (мы смягчаем термины пр. Дьяконова). Спор идет не о терминах только, т. е. предмете весьма второстепенном, а о том, как зарождается государственный союз, и в чем он первоначально состоит: «Спор о терминах, – говорит он, – скрывает за собою более серьезное разногласие о характере древнерусских государств». Однако, сначала о терминах. Проф. Дьяконов соглашается с нами, «что государство называлось “землей”, и даже прибавляет, что против этого никто и не спорит». «Никто» сказано по ошибке, но пусть так, пусть не спорит проф. Дьяконов. Но затем он старается доказать, что государство иногда называлось волостью. Кто спорит об этом? – спросим мы в свою очередь: речь об этом предмете начиналась в нашей книге и в предыдущем издании ее так же, как теперь: «Для выражения тогдашнего понятия о государстве памятники первого периода употребляли несколько терминов. Так, они именовали его иногда княжением и волостию» (см. текст). Ввиду этого цитаты проф. Дьяконова из договора 1229 г. и из летописи для нас мало поучительны и, конечно, были у нас в виду. Проф. Дьяконов «вполне присоединился» к мнению проф. Сергеевича, что термины «княжение» и «волость» лучше выражают свойства древнего государства. Какие же это свойства? Изменять пределы и состав свой чуть не ежегодно; это «является-де одним из характерных признаков всякого древнего государства». Просим позволения не согласиться с этим относительно всякого древнего государства: история многих древних государств дает как раз противоположный вывод: сошлемся на древнеегипетское, китайское и древнееврейское государства; Афинская республика, с начала истории и до конца ее, свидетельствует о постоянной цельности этой политии. Древнеримская республика изменяла свои пределы только в смысле расширения их. Так остается цельным и зерно всякого жизнеспособного государственного союза. Но что нам до всякого государства, когда речь идет о положительных фактах истории одного из них? В своей книге мы старались подвести несомненные свидетельства, что понятие о государстве приурочивалось тогда не к отдельным «княжениям», которых было много в каждой земле; что дипломатические сношения (с Царьградом) ведутся от имени земель, а не множества княжений, бывших в каждой земле; что важнейшие основания и княжеских усобиц заключаются в интересах и соперничестве земель, что границы земель охранялись неизменно в течение многих веков, что по ясным словам современников, внутренние связи государства опирались не на княжескую власть, а на власть старшего города и его веча. Но какая польза повторять здесь все, что можно прочитать в тексте нашей книги и что было уже не один раз напечатано несколько лет тому назад? Казалось бы, надо было принять все это во внимание и опровергнуть: бесполезно для науки говорить: «присоединяюсь к мнению такого-то». – Проф. Дьяконов, взяв под свою защиту мнение проф. Сергеевича, упустил из виду, что сам проф. Сергеевич, написавший в 1867 г.: «Волость, составлявшая народное собрание, есть нечто иное, как отдельное княжение», с тех пор уже не повторяет этой мысли, а, напротив, выражает взгляды, сходные с теми, которые и мы повторяем постоянно. Таким образом иссякают мало-помалу причины разногласий; дебаты о предметах, интересных для науки, должны бы прекратиться сами собой. Остаются, однако, кое-какие недоразумения более субъективного свойства. А именно в новом издании «Рус. юр. Древн.» (т. I) проф. Сергеевич два примечания посвящает снова нашему воззрению на основы первобытного русского государства-земли и, несмотря на наши совершенно определенные (и казалось бы ясные) положения, замечает, что я «все же не разъясняю», чем земское государство «отличается от государств не земских» (с. 8, прим.). Попробуем еще раз (может быть, в последний) добавить кое-что при помощи самого проф. Сергеевича. У него читаем (с. 45): «Новгородцы бо изначала и Смольняне, и Кыяне и Полочане и вся власти на думу на веча сходятся; но что же старейшин сдумають, на том же пригороди стануть». В этих немногих словах (продолжает проф. Сергеевич) вся суть древнего волостного устройства. Волости состоят из городов и пригородов. Обыкновенно в каждой волости – один город. Это главный пункт населения, по имени которого обозначается и вся волость. Остальные пункты населения находятся в зависимости от «города». Они не сами по себе существуют, а состоят при нем. Город является таким образом центром, вокруг которого образуется окружность волости…». Так думает проф. Сергеевич. Что же думаем и пишем мы? Вот что: «Форма общества, составлявшая государства во весь первый период, есть земля, как союз волостей и пригородов под властию старшего города» («Обзор ист. Рус. Пр.». Изд. 3. С. 12). Или так (Там же. С. 18): «Сохранение внутренней целостности земель в конце XII в. засвидетельствовано летописцем в знаменитой формуле: «Изначала Новгородцы, Смоляне, Кияне, Полочане и все власти на веча сходятся, и на чем старейшие порешат, тому следуют и пригороды». Из этого места следует (продолжали мы), что и в конце XII в., по сознанию тогдашнего населения, государственное устройство состоит не в княжеских отношениях, а в земских (старших городов к пригородам;), и самое понятие государства приурочивается не к княжениям, а к тем землям, которые здесь перечислены». Читатель заметит большое сходство между этими цитатами из двух авторов (разница только в терминах, ради которых мы бы не желали длить спор, и в некоторых подробностях, что будет указано ниже в своих местах). Разъясняя в прошлом издании (также по желанию проф. Сергеевича), что такое земское государство, мы писали (и теперь повторяем), что «в государстве такого типа преобладающим элементом служит территориальный: государство есть союз общин; старшая община правит другими общинами… Государства других типов могут быть союзом сословий (феодальное общество), или лиц (ордена), или родов и т. д.». Нет надобности напоминать, что изображаемый проф. Сергеевичем (и нами) строй волости отнюдь не может быть применен, например, к германским государствам V–IX вв.; что никаких старших городов и пригородов там нет, а есть король, герцоги, графы, центенарии; что в феодальную эпоху государственная власть состояла опять не в зависимости меньших общин от старшей, а в зависимости подвассалов от вассала, а вассалов от верховного сюзерена. В этом (с прибавлением вечевого управления) и состоит отличие земского государства (или волости, по терминологии проф. Сергеевича) от государства другого строя.



<< Назад   Вперёд>>