12

Филипп Козьмич Миронов не успел, как говорится, оглядеться дома, как его срочно отозвали в действующую армию. В воспоминаниях он писал: «Седьмого марта 1917 года я выехал из станицы Усть-Медведицкой. На станции Себряково удалось ближе познакомиться с тем, что произошло, и я решил побывать в Петрограде.

В Петрограде среди членов Государственной думы царила полная растерянность, и добиться положительного ответа на интересующие вопросы о войне и дисциплине в армии в связи с приказом № 1 не удалось...»

Что же это за приказ № 1? Прежде чем с ним ознакомиться, Миронов в сжатой форме получил информацию из статьи подполковника генерального штаба князя Волконского о состоянии офицерских кадров: «Что важно и что не важно, определяют теперь прежде всего соображения политические. Действительно неотложны теперь лишь меры, могущие оградить армию от революционирования. Возможен ли бунт в армии? Пропаганда не прекратилась, а стала умнее. Здесь говорили: «Офицеры преданы царю». Морские офицеры были не менее преданы. Говорят: «Морские бунты совпали с разгаром революции». Но революция может вновь разгореться. Аграрный вопрос может поставить армию перед таким искушением, которого не было во флоте. Офицерство волнуется. Кроме волнений, оставляющих след в официальных документах, есть течение другого рода: офицеры, преданные присяге, смущены происходящим в армии. Иные подозревают верхи армии в тайном желании ее дезорганизовать. Такое недоверие к власти — тоже материал для революционного брожения, но уже справа. Вообще непрерывное напряжение, травля газет, ответственность за каждую похищенную революционерами винтовку, недохват офицеров и бедность истрепали нервы, т. е. создали ту почву, на которой вспыхивает революционное брожение, нередко даже наперекор убеждениям...»

И вот на такую почву, достаточно подготовленную, упал приказ № 1.

Филиппу Козьмичу удалось достать этот таинственный и страшный по своей сути приказ. Он читал его и не мог представить: кто же мог составить подобное? Ведь если такой приказ увидит свет, то армии не будет, и ни о какой дисциплине речи быть не может. А без дисциплины армии не существует. Что же так удивило и, откровенно говоря, напугало опытного, бесстрашного офицера?

«Приказ № 1

1 марта 1917 года По гарнизону Петроградского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.

Совет Рабочих и Солдатских Депутатов постановил:

1. Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.

2. Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет Рабочих Депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной Думы к 10 часам утра, 2-го марта.

3. Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету Рабочих и Солдатских Депутатов и своим комитетам.

4. Приказы военной комиссии Государственной Думы следует исполнять только в тех случаях, когда они не противоречат приказам и постановлениям Совета Рабочих и Солдатских Депутатов.

5. Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должно находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам, даже по их требованиям.

6. В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне строя и службы, в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности вставание во фронт и обязательное отдавание чести вне службы отменяется.

7. Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т. п., и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т. д. Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на «ты» воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов. Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов».

Филипп Козьмич, читая этот «знаменитый» приказ, сидел на одной из скамеек Летнего сада. Мимо проходили солдаты и так расшумелись, что не заметили Миронова и чуть было не отдавили ему ноги. Филипп Козьмич, вспылив, вскочил, и первым движением его было встряхнуть за шиворот нахалов... Один из них обернулся и, видя взбешенного офицера, нагло сказал: «Господин офицер, мы ж не на службе...» — «Как ты смеешь, наглец!..» — «Читать надо!» — издевательски козырнув, солдат, довольный собою, последовал за своими веселыми товарищами. «Какое хамство!» Филипп Козьмич не замечал, что в руках держит тот самый приказ № 1, которым вводятся правила новых отношений между офицерами и нижними чинами. Он лично, Миронов, не против хороших, сердечных отношений солдата с командиром, но все-таки традиции, дисциплина должны строго соблюдаться. Выходит, пока ротный или эскадронный комитет не одобрит распоряжения офицера, так можно и в наступление не идти?.. Чушь!.. Хотел бы он видеть умника — автора этого, прямо скажем, контрреволюционного приказа. На поверку оказывалось, что автора никто не знает. Вокруг приказа, вернее, авторства началась мышиная возня, потому что все были возмущены — ведь погибнет, разложится армия и пропадет Россия. Солдаты поняли его как «даешь свободу!..». Им все дозволено теперь...

Премьер-министр Временного правительства Александр Федорович Керенский то ли искренне, то ли с долей театральности позже заявил, что отдал бы десять лет жизни, чтобы приказ не увидел света... Причем он почему-то утверждал, что Совет рабочих и солдатских депутатов никакого отношения к приказу № 1 не имеет...

Тогда как член Совета рабочих и солдатских депутатов, редактор «Новой жизни» Иосиф Гольденберг откровенно заявил: «Приказ № 1 — не ошибка, а необходимость. Он является единодушным выражением воли Совета. В день, когда мы сделали революцию, мы поняли, что, если не развалить старую армию, она раздавит революцию. Мы должны были выбирать между армией в революцией. Мы не колебались: приняли решение в пользу последней и употребили — я смело утверждаю это — надлежащее средство».

Вот, оказывается, где разгадка — приказ специально выработан и спешно и даже тайно распространен, чтобы разложить армию. Но об этом Филипп Козьмич не знал и продолжал негодовать и возмущаться его неленостью и откровенным цинизмом. Кто-то злой, хитрый и жестокий, кому не жаль ни солдат, ни офицеров, ни вообще русских людей — иезуитски столкнул лбами командиров и подчиненных, заложив недвусмысленно в этот приказ уничтожение традиций, разлад между усталыми, обозленными воинами, в руках которых было оружие, падение дисциплины и как результат — гибель армии. Какое коварство!..

Миронов, горячий и часто несдержанный, позабыл про встречу с солдатами, опустился на скамейку и горестно застыл. Мрачные думы одолевали его — вот и дождался он светлого дня революции, о которой мечтал в юношеские годы, да и зрелые лета... А может быть, это ошибка, пытался он себя успокоить. Но ведь люди-то, просто русские люди гибнут зазря, в угоду чьему-то коварству, ведь солдаты пойдут войной на офицеров, и погибнут все. Погибнет Россия. Но вот Филипп Козьмич Миронов познакомился еще с одним документом, как бы своеобразно дополняющим этот нелепейший приказ № 1. Кому-то, наверное, показалось, что его содержание окажет недостаточно разрушительно-пагубное влияние на старую армию, поэтому ровно через пять дней — 5 марта 1917 года — Петроградским Советом был обнародован еще один приказ под № 2. В нем в категорической форме предписывалось, чтобы нижние чины не подчинялись офицерам, а следовали указаниям только Советов рабочих и солдатских депутатов.

Такое безумие могло прийти в голову людям с ненормальной психикой или же настолько враждебно настроенным к России, что им не жаль было ничего: ни земли русской, которую топтал враг-немец, ни людей русских, которых натравливали друг на друга. Ведь шла война с иноземными захватчиками! Кто же защитит Родину, если внутри страны такую свару затеяли?! Допустим, поступит приказ идти в наступление или окопаться — встретить врага огнем... А солдаты вместо выполнения боевого приказа побегут в Советы и начнут совещаться, идти им в атаку или отсидеться в укромном месте?.. Чушь!.. А ведь на практике так солдаты и поступали...

Навестить Федора Крюкова?.. Земляка, депутата Государственной думы от области Войска Донского. Писателя... Знаменитого революционно настроенного писателя. Всеобщего любимца. Миронов хорошо помнит, как станичники хлопотали за Федора Дмитриевича Крюкова... Оказалось, что Крюков тоже пребывал в растерянности. Смысл его высказываний сводился к тому, что опьянение свободой, похоже, идет на убыль, крики о ней затихают, а проблемы улучшения жизни народа остаются. Хлеба рабочим не прибавляется... Что же делать? Когда об этом спросили Конфуция, он ответил: нужно словам придать их истинный смысл. Только и всего. А приказ № 1?.. Это ничем не прикрытая провокация. Заговор против России... Уставшие от войны, голода, непрекращающегося нервного напряжения в течение долгих трех лет, солдаты вдохнули воздуха свободы, опьянели от нее и теперь ведут себя как господа. Перестают подчиняться офицерам. 27 февраля 1917 года, когда революционные рабочие Петрограда вышли на улицы, солдаты, не слушаясь командиров, присоединились к ним и вместе начали громить город. Среди офицерского состава немало жертв — 60 человек... Уже в первые дни революции выплеснулась копившаяся злоба против так называемых «золотопогонников». Солдаты теперь толпами ходят по улицам, развязные, наглые, и слова им не скажи, или на месте прибьют, или потащат для ответа в комитет...

А Временное правительство?.. Там одно лишь словоблудие. Оно получило власть в руки, но понятия не имеет, что с нею делать. Все у них там замешано не на правде и добре, истинных ценностях бытия, а на лжи и неверии в то, что они сами делают. Они понятия не имеют, как, каким образом сформировать нравственные, политические и социальные декреты, которые отвечали бы сегодняшнему дню, не говоря о завтрашнем. Всюду неразбериха. Путаница. Некомпетентность. И главное, страх перед разбушевавшейся стихией народных масс. Страх перед толпой, которая может раздавить это самое Временное правительство, и от него не останется даже мокрого места...

Ну а казачьи донские полки, верные службисты «веры, царя и Отечества»? — поинтересовался Миронов у Крюкова. В них-то все и дело. Если бы они в действительности оказались такими службистами, как о них все думали, то наверняка этой вакханалии не произошло бы...

С первых же дней выступления рабочих 1, 4 и 14-й донские полки выказали неповиновение и перешли на сторону пролетариата... «Не будут донские казаки полицейскими!..» Чей это лозунг, выдвинутый еще в 1906 году? Кажется, тогдашнего подъесаула Миронова, насколько не изменяет память Федору Крюкову. Дела-а... А Четвертый Донской казачий имени графа Платова полк пошел еще дальше — сменил командира полковника герцога Лейхтенбергского, он же князь Романовский, и выбрал нового... Представить только себе, выбрал нового командира полка. Им оказался командир казачьей сотни Николаевского кавалерийского училища Соколов.

В Петрограде состоялся Первый казачий съезд под руководством члена Государственной думы Ефремова и генерала Африкана Богаевского. Призыв к продолжению войны и защите от Советов рабочих и солдатских депутатов не нашел поддержки у представителей фронта и рядовых казаков, и они организовали свой Центральный Совет для борьбы за интересы рабочих и крестьян. Словом, все соединяются-разъединяются, и везде такой словесный треск, что хоть уши затыкай.

Наказной атаман Войска Донского генерал Граббе смещен. До сбора Войскового Круга вся полнота власти будет находиться в руках войскового старшины Волошина. Он же — и комиссар Временного правительства. Новочеркасские казачьи верхи стоят за «войну до победного конца» и за установление казачьей диктатуры.

Ну а что с царем? Где он? Как он?.. Филипп Козьмич как-то испытующе посмотрел на своего земляка, который ведь хорошо знает отношение его, Миронова, к самодержавию, и вдруг он интересуется особой государя, подумает: к чему бы это?.. Но Федор Крюков и виду не подал, что странно слышать такой вопрос от яростного противника царизма. Но ведь может же быть у Миронова чисто человеческий интерес. Странно другое, — если бы такого интереса не возникло.

Кто может ответить теперь, почему самодержавный властелин вдруг отказался от императорского трона? Потом от трона российского отказался великий князь Михаил. Эпидемия отречений какая-то... Никто не хотел быть царем?.. Что тут сыграло главную роль? Многие склоняются к политическим мотивам. Почему-то чисто человеческие стороны вообще не принимают в расчет. Ведь в руках Николая II находились еще целые армии преданных войск. Мог же он их пустить «в дело»... Выходит, легче сбросить с себя бремя власти и вместе с семьей пойти под арест?!

Тайной для современников оставалось письмо, запечатанное в секретный пакет и оставленное на хранение в сейфах генерал-квартирмейстерской части Ставки. Когда отрекшегося императора поезд увозил в Могилев, он пригласил в салон своего начальника штаба генерала Алексеева и сообщил ему странное решение: «Я передумал. Прошу вас послать эту телеграмму в Петроград». Тут же сел за стол и написал текст телеграммы, в которой извещал народ русский, что он отказывается от царства в пользу своего сына, цесаревича Алексея... Но генерал Алексеев эту телеграмму не отослал. Долго держал при себе, потом передал генералу Деникину... Что руководило Алексеевым? То, что народу уже было объявлено два манифеста и оба с отказом от царства?.. Это тоже тайна, которую, может быть, никогда не удастся разгадать... На что рассчитывало Временное правительство, уговаривая великого князя Михаила отречься от престола?.. Ведь оно само просуществовало всего лишь 7 месяцев и было сметено и раздавлено новой революцией. И что вообще значили для судьбы России всякие Керенские, Родзянко, Гучковы, Львовы, Шульгины... которые тщились решать будущее великого и многострадального народа?..

Великий князь Михаил избрал своим местом жительства Гатчину. Потом был арестован и препровожден в Пермскую губернию и там позже расстрелян... Царь... Николай II, как известно, отрекся от престола 2 марта, а 7 марта 1917 года по постановлению Временного правительства: «...Признать отрекшегося императора Николая II и его супругу лишенными свободы и доставить... в Царское Село». 8 марта Николай II выехал из Могилева... Прошел слух, что царскую семью могут тайно переправить в одну из европейских стран.

Появился документ, рожденный в недрах Советов: «Вчера стало известным, что Временное правительство изъявило согласие на отъезд Николая II в Англию и даже вступило об этом в переговоры с британскими властями без согласия и без ведома исполнительного комитета Совета рабочих депутатов. Мы мобилизовали все находящиеся под нашим влиянием воинские части и поставили дело так, чтобы Николай II фактически не мог уехать из Царского Села без нашего согласия. По линиям железных дорог были разосланы соответствующие телеграммы задержать поезд с Николаем II, буде таковой уедет. Мы командировали своих комиссаров, отрядив соответствующее количество воинской силы с броневыми автомобилями, и окружили Александровский дворец плотным кольцом. Затем мы вступили в переговоры с Временным правительством, которое санкционировало все наши мероприятия. В настоящее время бывший царь находится не только под надзором Временного правительства, но и нашим надзором...»

Кто возьмет на себя смелость глубоко и верно понять состояние представителей царствующей династии, которые так легко и быстро расстались с троном Российской империи? Предугадывали ли они свою дальнейшую судьбу? Во имя каких высоких идеалов шли на эту Голгофу? Во имя России?.. Родины?.. Народа?.. Ведь корысти-то не было?! Что их спасало в эти горькие и страшные дни?.. Любовь? Молитва? Бог?.. Предначертание и покорность судьбе?..

Филипп Козьмич Миронов расставался с писателем Федором Крюковым, исполненный тяжелыми, безрадостными думами. Ничего-то он в столице для себя не прояснил, наверное, зря и заезжал. Надо торопиться в родную стихию, на фронт, там яснее все станет.

<< Назад   Вперёд>>