Орден Александра Невского 7 ноября 1944 года

Итак, за форсирование Днестра, где я сыграл ключевую роль со своими трофейными гаубицами, обеспечив бескровную переброску полков дивизии, меня ничем не наградили.

Потом я долго командовал батареей и дивизионом, а меня все не награждали, очередь не подходила: есть два ордена — и хватит, вон у начпрода — всего одна медаль, а он давно воюет. Там, в тылах, вокруг начальства, столько приспешников вертелось, что и среди них очередь на награждения была. У меня же за очередной год боев накопилось столько подвигов, достойных самой высокой награды, что можно бы и наградить было.

Не наградили меня и никого из пушечной батареи и за то, что мы в Молдавии остановили лавину немцев, прорывавшихся из окружения. Опять же, из всей дивизии именно мне поручили это опасное и требующее большого умения и мужества боевое задание. С четырьмя пушками мы сумели вовремя обнаружить и уничтожить тысячи солдат противника, более восьмисот взять в плен. Вся моя батарея тогда погибла, в живых остались один совершенно невредимый сержант, командир орудия, и я, раненный в ногу. Нам с сержантом никто даже спасибо не сказал. Не отсутствие наград тогда расстроило меня, а скотское отношение к честным людям. Это только в кино «Горячий снег» генерал привез и со слезами на глазах раздавал оставшимся в живых артиллеристам ордена, приговаривая извиняющимся голосом: «Чем могу, чем могу…»

У меня же, командира дивизиона, победившего в том бою армаду врагов, «в благодарность» отобрали «доджи», на которых мы возили пушки, и передали их придворному дивизиону, который штаб дивизии охранял. А мне сказали:

— Вон сколько бесхозных немецких лошадей по балке бродит после твоего боя, собирай их и формируй конные упряжки.

И я до конца войны возил две пушечные батареи на конях. Даже пустыню Гоби и хребет Большой Хинган на этих лошадках форсировал, прокладывая путь для всей дивизии.

И после Молдавии на всем боевом пути по Восточной Европе мой дивизион шел впереди дивизии с лучшим стрелковым полком. Сменявшие нас в Югославии болгарские артиллеристы не верили, что дивизионом командует двадцатитрехлетний капитан, прослуживший в армии всего три года. Поверили только тогда, когда я спас их от разгрома, проявив больше мужества и мудрости, чем эти высокомерные болгарские служаки-офицеры.

Дунай, Румыния, Болгария, страшные бои в Югославии, в ее непривычных для нас горах, где горные немецкие войска врезались в наши колонны с флангов и тыла, а бурные реки преграждали нам путь. Но в этих неразберихах мы всегда оказывались победителями.

Неприступную гору Ртань наша дивизия взяла только потому, что я с двумя пушками с помощью местных жителей проник по ее лесистым склонам в тыл к немцам и уничтожил прямой наводкой огневые позиции всех четырех немецких батарей. Лишившись артиллерии, фашисты отступили.

Множество боев в труднейших условиях горной местности выиграли мы в Югославии. Надрываясь из последних сил, рискуя быть сброшенными в пропасти, мы, люди равнин, сумели одолеть специально обученные немецкие горные войска. Овладели горой Ртань, захватили города Парачин, Крушевац, Трстеник, Крагуевац и сам Белград.

Да и тот случай нельзя не вспомнить, когда с двадцатью югославскими партизанами, тремя разведчиками и пушечной батареей я сумел захватить югославский городок Трстеник. Этот случай преподнес нам немыслимое. Два полка дивизии никак не могли взять этот городок, расположенный на широкой, бурной Западной Мораве. А третий стрелковый полк наступал с моим дивизионом вдоль той же реки по противоположному ее берегу. Прямой наводкой с помощью своих орудий в течение трех минут мы подняли на воздух всю немецкую оборону, позволив дивизии спокойно войти в город. А командование дивизии доложило наверх: вместе с поддерживающими частями, в результате упорных боев дивизия штурмом овладела горрдом. На этот мнимый «штурм» было списано много боеприпасов, имущества, людских потерь. К тому же многих наградили. Только о нас не было сказано ни слова. После войны наш генерал, оправдываясь, заговорщицки сообщил мне:

— Тебя бы тогда наградить надо, но сделать этого нельзя было. В донесениях я представил дело так, что город штурмом взяла наша дивизия. В противном случае считалось бы, что город освободили не советские войска, а югославская армия. Это была военно-политическая уловка. Дружба дружбой, но уже тогда Тито слишком возомнил о себе, нельзя было поощрять его.

Мне же от этой «хитрости» стало не по себе.

За Белградом, в городке Рума, нас остановили на пополнение. Там 7 ноября мне вручили орден Александра Невского. Командир полка Рогоза тогда сказал:

— За мост через Ингул, за форсирование Днестра, за уничтожение лавины фашистов в Молдавии, ну и, конечно же, за гору Ртань и Трстеник ты заслужил три ордена Невского! Да и Героя тебе надо было быдать. Но это не в моих силах. Держи «Невского»!



<< Назад   Вперёд>>