«Безмолствовал» ли народ после 1 марта 1881 года? (к 135-летию еврейских погромов на юге страны)
Революционные пропагандисты того времени, а вслед за ними – идеологи СССР утверждали, что никакого возмущения против теракта не было и что русский мужик ненавидел царя Александра III так же, а, может быть, еще больше, чем его отца. Разумеется, в целом, ситуация, действительно, была неоднозначной, и какая-то часть народа сочувствовала революционерам-террористам, но сегодня ничто уже не заставляет нас скрывать и другую часть правды, а именно, то, что часть населения империи революционерам не только не сочувствовала, но разными способами выражала свое неприятие революционного террора.
В этой статье речь пойдет о беспорядках, возникших на юге империи (на территории нынешней Украины) в апреле-мае 1881 года. Эти беспорядки носили националистический характер и были направлены против евреев, которые в данной ситуации оказались «без вины виноватыми». Ясно, что косвенно эти беспорядки были и реакцией на теракт 1 марта, но ведь революционеры были «невидимыми» (подпольщиками), а вот евреи были у всех на виду, потому-то и стали объектом стихийной «мести», само наличие которой в советское время замалчивалось.
В качестве примера не вполне добросовестных историков советского времени я приведу П.А.Зайончковского и его книгу «Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880-х гг.» (М., 1964). Исследование в целом добротное, в нем, например, подробнейшим образом рассмотрена деятельность графа Н.П.Игнатьева на посту министра внутренних дел (он был назначен на этот пост 2 мая 1881 г.), книга содержит детальные описания всей государственной жизни России в начале царствования Александра III, но ее автор из хроники этого времени полностью выпускает лишь один вопрос, а именно – вопрос погромов. (О погромах Зайончковский упомянул в другом месте той же монографии и вскользь). Между тем, в советские же годы были напечатаны и важные материалы на эту тему, укажем на известный двухтомник «Материалы для истории антиеврейских погромов в России». Тт. I-II. Петроград-Москва, 1923.
Николай Павлович Игнатьев, 1860-е
О событиях апреля-мая 1881 г. говорится в томе втором этой книги, где приведено, почти без комментариев, большое количество различных документов, главным образом, полицейских отчетов, рапортов и донесений. Кроме того, для понимания событий весны 1881 г. автору данной статьи оказались полезны следующие источники: Игнатьев Н.П. «После Сан-Стефано». Петроград, 1916; «Дневник Е.А.Перетца, государственного секретаря (1880-1883)». М.-Л., ГИС, 1923; «Письма К.П.Победоносцева Александру III». Т. 1, М., 1925; «Первые недели управления императора Александра Третьего. Письма К.П.Победоносцева к Е.Ф.Тютчевой». – «Русский архив», 1907, №5; «К.П.Победоносцев и его корреспонденты». М.-Пг. 1923; Ю.Гессен. История еврейского народа в России. Т. 1-2, Л., 1925.
Что же происходило на юге России после марта 1881 года? В 1881 г. Пасха выпала на 12 апреля (здесь и далее даты – по старому стилю). Для современника событий было ясно, что, если обширные волнения и произойдут, то они случатся именно на Пасху, хотя бы потому, что традиционно окончание Великого поста сопровождалось бурными народными гуляниями и беспорядками, случались и антиеврейские погромы в местах массового проживания евреев. В этом году Пасха практически совпала еще и с окончанием 40-дневного траура по убитому императору…
Традиционно на Пасху, для предотвращения массовых беспорядков, в помощь полиции задействовались войска, так же произошло и во многих городах Украины в 1881 г. Тем не менее, погромы начались в Елисаветграде (нынешний Кировоград, областной центр на Украине к западу от Днепропетровска), а затем распространились на многие другие города и поселки.
В Одессе в этом, 1881 году все оставалось спокойно, и 15 апреля генерал-губернатор Одессы отправил министру внутренних дел следующую телеграмму: «Праздничные дни Пасхи, за принятыми мерами, прошли без всяких беспорядков и столкновений между христианским и еврейским населением Одессы». Однако именно в этот день погром начался в Елисаветграде.
Вообще-то и в этом городе власти ждали беспорядков и приняли меры. В 1881 г. слухи, что «на Пасху будут бить евреев», распространялись повсеместно, о них писала и местная газета «Новороссийский телеграф». Тогда Елисаветград принадлежал к Херсонской губернии, и городские власти заблаговременно, до Пасхи, уведомили об этих слухах губернатора и вызвали в город войска. 7-й гусарский Белорусский полк с первых же дней праздника высылал на усиление полиции конные и пешие воинские наряды, кроме того, городские власти Елисаветграда постарались уменьшить скопления народа на праздники, для чего запретили ряд гуляний, в том числе качели, вокруг которых собирались особенно большие толпы народа.
Однако первые три дня Пасхи прошли в Елисаветграде без больших инцидентов, и утром 15 апреля полицеймейстер заявил генералу Косичу (командиру расквартированной неподалеку дивизии, из которой присылались войска) и телеграфировал губернатору, что пасхальные праздники проходят спокойно и что он для усиления личного состава полиции более в войсках не нуждается. И войска были отозваны. Далее цитирую полицейский отчет о событиях 15 апреля 1881 г. в Елисаветграде [1]:
«Между тем, в 4-м часу того же дня, в винном погребе мещанина Шулим Гричевского собрался разный народ, распивавший водку; в числе посетителей был общеизвестный в г. Елисаветграде юродивый – Иванушка, которого кто-то заставил петь «Христос Воскресе», но когда Иванушка запел, Гричевский начал его бить и выгнал вон; обстоятельство это вызвало общее негодование, и погреб был тотчас же закрыт, но, несмотря на это, народ начал шуметь и кричать… а евреи, в свою очередь, кричали, что русские побили Гричевского; полиция стала разгонять собравшуюся тем временем толпу, но все старания ее были напрасны: евреи, ввиду возникшего беспорядка, начали суетиться и бегать по улицам, русские рабочие и мещане, встречаясь с ними, сбивали их с ног, и толпа при этом разражалась смехом; тотчас же в нескольких еврейских лавках были выбиты стекла, и вслед за тем большая часть народа перешла на базар, где прежде всего начала разбрасывать лимоны и апельсины, которыми там торговали евреи, вследствие чего тотчас же завязалась драка. Полицейский пристав ворвался было в толпу, но кто-то из пьяных схватил его за борт пальто, после чего несколько человек подхватили его на руки и вынесли из толпы, заявляя ему, что он напрасно подвергает себя опасности, угрожающей ему от каждого пьяного. Евреи защищались от толпы ломами, топорами и другими орудиями, но тем не менее толпа успела разбросать по базару корзины с апельсинами и разбить пять рундуков, пока, наконец, не прибыли на место чины местной команды, которые приостановили беспорядки, арестовав при этом наиболее буйных и пьяных…
Часов около шести прибыл на базар один эскадрон Белорусского гусарского полка, который выстроился на площади фронтом к базару; толпа, по-видимому, была напугана появлением войска и стала расходиться, крича: «на что войска, мы и сами уйдем», но эскадрон этот ни к каким действиям не приступал и почти тотчас же был отведен на большую улицу, где два взвода его выстроились вдоль оной развернутым фронтом, а остальные два были отправлены для занятия других прилегающих к базару улиц и переулков. Видя, что войска стоят на улицах совершенно неподвижно, в толпе послышались крики: «Значит, можно бить жидов… бей их», и участники беспорядков разбрелись по разным улицам и начали разбивать оконные стекла в еврейских домах и синагоге. Одновременно с этим около синагоги раздались выстрелы, которые окончательно ожесточили толпу, приписавшую их евреям, тем более, что еще до беспорядков по городу ходил слух, что евреи закупили в местном оружейном магазине несколько револьверов, что, впрочем, впоследствии и подтвердилось. В центре города, однако, беспорядки сами собой к вечеру прекратились, но в предместьях – Быковке и Пермском – толпа продолжала буйствовать, разбивая преимущественно еврейские кабаки и напиваясь допьяна даровою водкою. Утром 16 апреля беспорядки возобновились с новой силой, чему, по-видимому, много способствовало прибытие в город крестьян окрестных деревень, где уже разнеслась весть об избиении евреев в г. Елисаветграде…»
16 апреля власти ввели в город новые войска; тем не менее, погромы продолжали распространяться, цитирую далее тот же отчет:
«Начавшись в селениях, ближайших к городу Елисаветграду, беспорядки быстро распространились по всему уезду: они возникли в ночь на 17 апреля в д. Черняковке, днем 17 апреля в с. Лелековке, в сел. Грузском, д. Сасовке и д. Поклитаровке, 18 апреля в д. Зеленовке, Григорьевке, Егоровке и Александровке; 19 апреля – в д. Пустополе; 20 апреля – в д. Миролюбовке; 21 апреля – в местечке Витязевке, д. Антонополе и д. Каменоводке… В селах и деревнях начали разбивать еврейские шинки, пользуясь при этом даровою водкою, били в окнах стекла и, вместе с тем, везде, за весьма немногими исключениями, грабили еврейское имущество…» [2]
Елисаветградский уезд был, как известно, только началом; далее беспорядки распространились на многие другие города и селения южноевропейской части империи – от Одессы до Ростова и от Киева до Севастополя. В Киеве в беспорядках активное участие приняли рабочие; в Конотопе – мастеровые и работники железной дороги, в Смеле даже зажиточные крестьяне из соседних деревень приехали грабить еврейское имущество. В Одессе произошли многочисленные стычки, хотя в большой погром они не превратились. В нескольких городах войска стреляли в толпы погромщиков – были убитые и раненые. К концу 1881 г. беспорядки стали затихать, на Пасху следующего года возобновились, но уже не с такой силой как в 1881 г. …
В данной статье автор не ставит себе задачу сколько-нибудь подробно написать обо всех беспорядках апреля-мая 1881 г. Достаточно было указать на то, что таковые все-таки имели место. Кстати, некоторые деятели «Народной воли» пытались повернуть эти протестные действия толпы против монархического строя…
Сам царь Александр III вскоре после 1 марта тайно уехал из Петербурга в Гатчину, куда временно переместился и центр управления империей. То, насколько пытался новый царь и тот новый кабинет, который он создал, вмешиваться в течение этих погромов, - вопрос неясный и спорный. Если есть какие-то массовые народные движения или даже настроения, то все политические силы (в том числе, и «крайне правые» тех лет) попытаются ими воспользоваться – другое дело, получится ли это у них. Граф Н.П.Игнатьев был назначен царем вначале министром государственных имуществ (20 марта), затем – министром внутренних дел (2 мая). Игнатьева так характеризовал другой консервативный деятель тех лет, князь Мещерский: «…как помещик Юго-западного края, граф Игнатьев носил в утробе своей сильную антипатию к евреям» [3].
Об антиеврейских настроениях графа Игнатьева писали многие – это с одной стороны. С другой стороны, многие писали и о том, что погромщики в 1881 г. имели на руках некие списки, якобы переданные им полицией, и четко понимали те рамки, за которые им не следует выходить. Если сопоставить эти два факта, то напрашивается вывод: новый министр внутренних дел и должен был поощрять и направлять погромы. Но для таких выводов у автора данной статьи нет сколько-нибудь осязаемых и конкретных доказательств. Тем более, нет таких доказательств в отношении нового царя Александра III.
Юрий Гессен так писал о наличии у громил «спущенных сверху» списков: «…бросается в глаза, что даже в моменты крайнего разрушительного экстаза бушевавшие не утрачивали представления о пределах, за которые им не следовало переступать… Современный автор записки о погромах, представленной правительству, утверждал, что погромы явились результатом искусственно вызванного антиеврейского движения, будто до мельчайших деталей организованного и обставленного всеми нужными средствами для достижения задуманной цели… В назначенный день по железной дороге приезжала шайка оборванцев, напивалась и под предводительством полуинтеллигентных коноводов, имевших заранее списки еврейских квартир и торговых помещений, начинала разгром… Об агентах, подготовлявших погромы, сообщает и другой современник: в Елисаветград, где именно началось погромное движение, в роли агитатора прибыл некий отставной статский советник, давший понять полицеймейстеру, благоприятно относившемуся ко всем иноверцам, что погром должен коснуться только евреев, но отнюдь не других классов населения (помещиков, купцов, немецких подданных). Однако, эти сообщения не говорят о наличии единого организационного центра» [4].
Здесь нужно поставить вопрос, который уже давно напрашивается: сколько же евреев погибло в погромах 1881 года?
Ответ парадоксален: не то один, не то два человека! Если бы это не прозвучало кощунственно, то можно было бы сказать, что «гора родила мышь». Такое количество зафиксированных «беспорядков», полицейских отчетов хватило на объемистый том, а количество жертв не превышает «статистической погрешности»! Но психологическое влияние на евреев Украины эти события оказали значительное, доказательством чему – резко возросшее число людей, эмигрировавших в Америку. Именно во время царствования Александра III эта цифра резко пошла вверх и к началу XX века превысила миллион человек.
О том, что у полиции были некие списки, косвенно свидетельствует и текст записки, которую представил царю граф Игнатьев уже 12 марта 1881 г. [5]. В записке Игнатьев как бы позиционировал себя новым министром внутренних дел, он писал: «необходимо воспользоваться настоящей минутой всеобщего негодования, чтобы изменить этот неудобный и опасный взгляд общества» (имеются в виду доминирующие либеральные взгляды общества на отношения народа и власти – А.А.). Далее Игнатьев писал: «Большинство спокойного населения уклоняется от всяких сношений с полицией… Нужно предоставить широкую возможность сообщать необходимые данные без вызова к следствию и суду. Еще большую пользу для дела нужно ожидать от проявляющегося стремления общества самому содействовать сохранению порядка… живым участием самих жителей».
Итак, новый министр внутренних дел царя Александра III надеялся на активные действия народа в защиту монархии. И такие активные действия – беспорядки и погромы – имели место, но не напоминали ли они конвульсивные защитные движения раненого человека? Могли ли всплески народного гнева вроде описанных в данной статье противостоять методической деятельности революционеров-подпольщиков?
Ответ известен: на том историческом этапе революционеры оказались сильнее, а империя рухнула.
[1] Материалы для истории антиеврейских погромов в России. Тт. I-II, Петроград-Москва, 1923. Т. II, с. 243-244.
[2] Материалы для истории антиеврейских погромов в России. Тт. I-II, Петроград-Москва, 1923. Т. II, с. 249.
[3] Князь Мещерский. Воспоминания. М., 2001, с. 492.
[4] Гессен Ю.И. История еврейского народа в России. Т. 1-2, Л., 1925. Т.2, с. 215-218.
[5] ЦГАОР, фонд Игнатьева, д. 1437.
Об авторе:
Александр Павлович Андрюшкин (1960 г.р.) – прозаик, литературный критик, историк, член Союза писателей России (билет 9057). Печатается с 1989 г., первое опубликованное произведение – рассказ «Полдома в деревне» («Точка опоры», сборник прозы молодых авторов. Л., «Лениздат», 1989). Живет в Санкт-Петербурге, работает Исполнительным директором АНО «Христианское служение». Эл. почта: ocser@yandex.ru тел. 8-911-2935429.
Просмотров: 7507
statehistory.ru в ЖЖ:
